Глаза Мими метнулись к Нхике - она узнала почерк. И всё же, она молчала. Нхика надеялась, что это было вызвано шоком, а не отрицанием, потому что письмо было её последним козырем.

- Кто написал это, Нхика? - спросил Андао, медленнее соединяя факты.

Мими заговорила раньше, чем успела Нхика. - Ты хочешь, чтобы мы поверили, что дядя Шон желал смерти моего отца, своего ближайшего друга?

- Всё написано в письме, разве нет? - Отчаяние проскользнуло в голосе Нхики, прежде чем она смогла его сдержать; они всё ещё сомневались в ней.

Мими нахмурилась, выглядя равнодушной, и передала письмо Андао. - Дядя Шон с самого начала помогал нам и Хендону, с тех пор, как ты даже не появилась на горизонте. Какой у него мог быть мотив для убийства?

- Ваш отец почти раскрыл правду: что исследования доктора Санто были нелегитимны, что он использовал целителя сердца в основе своих достижений.

Это признание заставило Мими пошатнуться, но она быстро оправилась, хлопнув ресницами. - Это, конечно, интересная история.

- Зачем бы мне лгать?

- Кто знает о твоём сговоре с человеком в маске? Мотивов может быть много.

- Я понимаю, насколько близка ты с доктором Санто, но ты должна поверить мне. Не только ради меня. Ради себя. - На этот раз слова Нхики прозвучали хрипло, дрожа от отчаяния. Пистолет Трина все еще был направлен на нее, и сдерживаемая ярость обжигала ей горло; она бы выплеснула её, если бы не страх перед пулей. - Почему это так сложно?

- Мы спасли тебя со Скотобойни, Нхика, а ты отплатила нам, уйдя с человеком в маске.

- Ты купила меня на Скотобойне, Мими, - прошипела она, больше не в силах сдерживать свое раздражение. - Ты пригласила меня расследовать преступление, попросила исцелить последнего свидетеля убийства, ни разу не задумываясь о том, какой опасности это подвергало меня. Ты заплатила мне лишь малую часть той суммы, за которую ты меня купила, хемы, которых я так и не увидела.Ты держала меня за запертыми дверями, в самом дальнем конце обеденного стола, ожидая от меня чуда. Сколько я работала, чтобы заслужить твое доверие, только чтобы оно исчезло из-за одного ночного кошмара, одного непонятого поступка? Я никогда не сотрудничала с человеком в маске и не обманываю тебя сейчас.

- Кто продолжал бороться, когда врачи уже списали Хендона, я или доктор Санто? В конце концов, кто его исцелил?

Ее слова потрясли комнату; казалось, что книги могли бы упасть с полок, а люстра - с потолка. Трин опустил пистолет, но Нхика все еще чувствовала жар их осуждения так же отчетливо, как ощущала дуло их пистолета, направленное между ее глаз. Ее мышцы все еще дрожали, гудя от выброса адреналина и гнева, ее легкие жадно хватали воздух, несмотря на его изобилие. Она могла бы успокоить румянец на щеках, слезы в глазах, дрожь в руках, но позволила им остаться, потому что уже выплеснула весь свой гнев. Теперь у нее осталась только честность.

Наконец, Мими шагнула вперед, с выражением раненого зверя. Когда она подняла подбородок, Нхика беспокоилась, что она проявит свое обычное упрямство, но следующие слова прозвучали смиренно: - Ты права. Мы были неправы, Нхика.

- Но веришь ли ты мне?

- Я... - Мими провела языком по зубам, ища помощи у Андао.

Ответил Трин. - Нхика, ты просишь нас поверить, что доктор Санто, человек, который всегда был добр к нам, который был доверенным лицом мистера Конгми, с которым мы все выросли, совершил самое страшное преступление. - Его голос был мягок, и он убрал пистолет в кобуру - он больше не считал ее угрозой, но как насчет союзника?

- Да, прошу.

- И ты знаешь это потому, что человек в лисьей маске сказал тебе?

- Да.

- Ты не подумала, что он мог солгать тебе?

- Да, но я верю ему.

- Почему?

- Потому что... - Между ними воцарилась тишина, пока Нхика искала ответ, которого не знала даже сама. Потому что он показал ей свою семью, и она нашла это более убедительным, чем ложь доктора Санто. Потому что все они носили маски, но он снял свою для нее. - Потому что он целитель сердца.

Ее заявление вызвало молчание. Последовательность эмоций пронеслась по их лицам: сначала шок, затем осознание, потом понимание. Поняли ли они теперь, почему она их покинула?

Нхика продолжила: - Когда я думала, что осталась единственная в этом городе, я нашла другого. Я не ожидаю, что кто-то из вас поймет, каково это, иметь друг друга. Если бы я могла показать это вам, вы бы поняли одиночество. Я прошу лишь, чтобы вы приняли причину, по которой я ушла - это был шанс, от которого я не могла отказаться. Но я вернулась, чтобы попросить вашей помощи в разоблачении доктора Санто - справедливости для вас, безопасности для меня. Если этого недостаточно, то мне больше нечего предложить.

Слова никогда не были ее даром; этим даром было целительство сердца, и ее пальцы зудели, желая вплести их кости с ее тоской. Ее сердце билось так, словно грудная клетка была раскрыта, словно они могли заглянуть между ее ребрами и через грудину на обнаженное сердце. Она хотела, чтобы они ответили; больше того, она хотела, чтобы они поняли.

Нхика никогда не просила многого раньше. Она никогда не хотела многого, но сейчас хотела этого. Чтобы они поверили ей больше, чем доктору Санто, несмотря на годы их доверия к нему. Чтобы был хоть какой-то знак того, что она произвела на них впечатление, что они могли научиться заботиться о ком-то вроде нее. Чтобы ее выбрали, хоть раз, не за услугу или работу, а как друга.

- Я хочу поверить тебе, - наконец начала Мими, ее дрожащий голос разорвал тишину. - Но если не ты, то кто же человек в лисьей маске?

В этот момент раздался стук в дверь кабинета. Все обернулись, когда дворецкий просунул голову в комнату. - У вас гость, - сказал он.

Дверь распахнулась полностью, и внутрь вошел Кочин. Глаза Нхики расширились - она не просила его раскрывать себя - но он бросил ей уверенный взгляд.

- Доброе утро, - сказал он и поклонился.

Глава 21

Комната замерла, воздух стал таким хрупким, что Нхике казалось, он может разбиться от одного лишь стука её сердца. В планах никогда не было того, чтобы Кочин раскрывал себя - она боялась, что Конгми могли сделать с этой информацией, - но вот он здесь, несомненно подталкиваемый чувством вины. Она следила за ним краем глаза, видела, как он держит плечи ровно и сохраняет спокойное выражение лица, несмотря на смертоносный взгляд Мими.

- Мистер Вен, - прорычала Мими. - Что вы здесь делаете?

Нхика попыталась вмешаться, но Кочин опередил её.

- Думаю, вы уже догадались.

- Это вас вспомнил Хендон в тот день? - глаза Мими были дикими.

- Да.

- Вы убили моего отца?

Кочин вдохнул сквозь зубы.

- Я сделал это.

Мими замолчала, сжав кулаки по бокам. Нхика наблюдала за ними всеми - за яростью Мими, недоверием Андао и Трина - и желала, чтобы могла исцелить их недоверие. Но это было бы несправедливо; они имели право на свою скорбь.

С внезапной яростью Мими схватила нож для писем с письменного стола и ринулась вперед, размахивая им как ножом. Андао вскочил, чтобы удержать её, но Кочин не дрогнул, даже когда острие ножа оказалось направлено в его глаза. Мими боролась в руках брата, её маленькие руки царапали его рукава, и она выпустила крик отчаяния.

- Почему? - потребовала она, взмахивая ножом в воздухе. - Почему вы это сделали? Как вы могли это сделать? Я убью вас.

- Мими, пожалуйста, - сказала Нхика. Она двинулась, чтобы встать между ними, но Кочин поднял руку, чтобы остановить её.

- Я убью, - заявила Мими, её голос был гортанным. - Арестуйте его. Закуйте его в цепи. Заприте его. Он стоит прямо здесь, человек, убивший отца! - Она боролась сильнее, но Андао, с силой, о которой Нхика не знала, притянул её к себе и крепко удерживал. Там, в его объятиях, её трясущаяся ярость обратилась в рыдания.

Только тогда Кочин опустил взгляд. Хотя его спокойное выражение не сломалось, в его глазах появилась тень раскаяния. Сердце Нхики болело за него, за всех них, как бы она ни пыталась отстраниться. Это была не её вражда, но она чувствовала себя ответственной за все.