– Ты не у того божества просишь послать тебе сына, о Божественная.
– Я молилась всем известным мне богам, – вздохнула императрица.
– Значит, ты не обращалась к Станаэлю, – улыбнулась рабыня.
– Кто это?
– Сын самого Диониса.
– Никогда не слышала о нем.
– В незапамятные времена юный и любопытный Станаэль спустился в эти края. Жители устроили празднества в его честь. Веселились так, что земля дрожала под ногами, у домов рушились крыши. Молодой бог еще никогда так не развлекался. Утром он одарил всех своим благословением и попытался подняться обратно на Олимп, но не смог: истратил все силы. Тогда Станаэль уснул, чтобы восстановиться. Он проспал ровно год, а когда пробудился, жители собрались вокруг него и праздновали.
– Они так измотали его, что он вновь уснул? – предположила Фауста.
Дая кивнула:
– А перед этим Станаэль снова даровал всем свое благословение. С тех пор жители Сирмия и окрестностей раз в год устраивают праздник в честь младшего из сыновей Диониса. Станаэль благословит и тебя, о Божественная, только приди на его торжества.
Императрица покачала головой:
– Бог христиан этого не допустит. Он хочет, чтобы я опозорилась, не смогла выполнить своего предназначения. Константин потеряет терпение и женится на христианке, которая родит ему множество детей. Благословление сына Диониса – ничто против воли Господа. Мой супруг Его Именем сокрушил богов Рима и Эллады.
– Бог христиан слишком далек от нас, – заметила Дая. – Там, в вышине, далеко в небесах. Станаэль же совсем рядом. – Рабыня указала в сторону дверей. – Преподнеси сыну Диониса дар, и тогда даже самый могущественный из всех богов не сможет вырвать ребенка из твоего чрева.
– Какой дар?
– Слезу отца, волос врага и каплю крови невинного ребенка из благородной семьи.
Фауста нахмурилась:
– Мой отец умер, врагов у меня нет, и я никогда не пролью даже капельки крови моей дочери.
Дая улыбнулась:
– Константин будет отцом вашего сына, его слеза тебе нужна, о Божественная. Крисп взрослеет, но все еще невинен. Мальчики часто расшибают локти, колени и носы. А враг найдется у каждого. К сожалению, даже у тебя.
– Кто же это? – Императрица пристально посмотрела на рабыню.
– Констанция, любимица Господа христиан. Она открыто порицает тебя за то, что ты, живя с Константином, продолжаешь почитать богов своих предков, – сказала Дая. – По ее словам, из-за неправедной жизни Бог не посылает тебе сына. Она гордится тем, что родила наследника, а ты никак не можешь.
Фауста сжала губы. Слова рабыни обожгли ее изнутри.
– И где мне взять ее волос? – сдавленно спросила она.
– Я сохранила гребень августы, они с Лицинием останавливались во дворце на несколько недель.
Императрица немного помолчала раздумывая, затем велела:
– Принеси мне его.
Дая удалилась. Вскоре она вернулась с гребнем, на котором было несколько длинных белых, как лен, волос, и двумя маленькими флаконами для крови и слез.
V
Дая сказала, что Станаэль пробудится через шесть дней. Если Фауста не успеет собрать дары, то придется ждать целый год. Императрица сомневалась, стоит ли приходить на праздник. Если Константин узнает, а он всегда все узнаёт, то будет в гневе. Не станет ли это последней каплей в чаше его терпения?
В тот же вечер Фауста с супругом пришли понаблюдать, как Крисп упражняется в бое на мечах. Мальчик уверенно управлялся с тяжелым бутафорским оружием и щитом. Для своих одиннадцати лет он был высок и крепок. От нагрузки мышцы на руках налились, волосы взмокли и растрепались.
Мальчик вместе с наставником, ветераном, которого лично выбирал Константин, отрабатывал простой прием: закрыться щитом от удара и сделать ответный выпад. Однако, заметив императорскую чету, наставник решил устроить показательный поединок. Криспу надоело совершать одни и те же движения, он радостно бросился в атаку, закружил вокруг ветерана, как стрекоза, нанося короткие быстрые удары.
Фауста залюбовалась пасынком. Вылитый отец: сильный, напористый, но, в отличие от Константина, такой живой и искренний. Она поклялась самой себе, что ее сын затмит даже Криспа, ведь его кровь будет еще благороднее. Тем временем ветеран поддавался, делал выпады, изначально направленные мимо, пропускал примерно каждый десятый удар ученика, подставляя то один, то другой бок.
– Что с тобой, Креон? – спросил император с досадой. – Забыл, как ты громил саксов и пиктов с моим отцом или как мы с тобой били франков на Рейне? Не можешь справиться с мальчишкой; чему ты тогда его научишь? Наверно, я зря взял тебя во дворец. Лучше бы ты вышел в отставку, пахал бы сейчас землю где-нибудь в Галлии, попивая пиво из фляги.
Угрюмо кивнув, ветеран взялся за дело. Но Крисп выдержал его натиск. Он отступал, укрываясь щитом, затем резко нырнул влево и ткнул наставника мечом под мышку. Фауста от восторга зааплодировала, к ней присоединилась находившаяся в зале прислуга. Ветеран усмехнулся, довольный своим учеником. Константин не без труда подавил улыбку и строго сказал:
– Креон, если ты сейчас снова проиграешь, утром собирай вещи. Моему сыну такой учитель не нужен!
Криспу нравился его наставник, но он вошел в такой азарт, что не мог позволить себе поддаться. Они снова сошлись. Ветеран так напирал на мальчика, что Фауста испугалась. Император не дал ей вмешаться.
– Такие тренировки дорогого стоят, – произнес он, положив ей руку на плечо.
Крисп попытался повторить свой маневр, нырнуть и ударить противника под мышку, но Креон был к этому готов. Он встретил ученика резким выпадом. Мальчик получил бутафорским мечом по лицу. Благо ветеран в последний момент заметил, куда сейчас попадет, и успел смягчить силу удара. Крисп упал, из носа у него хлынула кровь. Константин жестом запретил прислуге бросаться на помощь.
– Хорошо, Креон, ты еще можешь показать моему сыну пару приемов, – сказал император, направляясь к Криспу.
Убедившись, что с мальчиком все в порядке, он помог ему подняться и произнес:
– Пропустишь такой удар в настоящем бою – и в лучшем случае навсегда останешься изуродован.
– Надо позвать лекарей! – воскликнула Фауста.
– Ничего страшного, пустяк, – сказал Константин, но, вздохнув, добавил: – Покажи его лекарям. Только пусть идет сам.
Императрица протянула Криспу белую тканевую салфетку, которую тот приложил к разбитому носу.
– Голова не кружится? – спросила она.
– Нет, пустяк. – Мальчик повторил слова отца.
Фауста взяла пасынка под руку и отвела его к дворцовым лекарям. Пока они занимались им, императрица держала в руках салфетку, смоченную кровью Криспа. Она незаметно достала флакон, откупорила пробку и выжала в бутылочку тонкую струйку. Фауста направилась в комнату Даи.
– Вот. – Она вложила в ладонь рабыни флакон. – Но кровь же засохнет к шестому дню.
– Не волнуйся, о Божественная, я знаю способ сохранить ее, – пообещала Дая.
– Криспу разбили нос во время занятий, как ты говорила.
– Станаэль скоро пробудится, его дух уже помогает тебе, – улыбнулась рабыня. – Сын Диониса ждет тебя, о Божественная.
– Константин не отпустит меня на праздник. А если я уйду тайно, он разгневается. Тебя казнят, а меня изгонят, лишив дочери! – От одной мысли об этом у Фаусты внутри похолодело.
– Через шесть дней твоего супруга не будет во дворце. Он планирует провести неожиданный смотр приграничных крепостей и держит свой отъезд в секрете.
– А тебе это откуда известно?
– От того, кто является ушами и глазами императора, – Публия Лукиана. Мы с ним давние друзья. Он знает, что ты заступалась за него перед императором, о Божественная, благодарен тебе и желает только добра. Лукиан показал мне ход, которым мы незаметно уйдем. Никто не проведает, что ты покидала дворец. А на самом празднике тебя не узнают, там все носят маски.