– Это вам, госпожа, – зардевшись, сказал он.

– Спасибо, – неуверенно ответила девушка.

Она огляделась, опасаясь, что кто-то может увидеть, но цветок так и не приняла. Сейчас не хватало только того, чтобы быть обвиненной в измене могущественному супругу. Кайсин ощутила, как все внутри похолодело, но тепло ауры Вей Шена быстро ее согрело.

– Не волнуйтесь, моя госпожа, – успокаивающе сказал он. – Это всего лишь цветок. Никто вас не осудит.

Кайсин робко взяла длинный стебель камелии и провела кончиками пальцев по бледно-розовым махровым лепесткам. Нежные, словно шелк, они приятно щекотали кожу и прогоняли тревоги. Девушка отломила часть стебля и вставила цветок себе в прическу.

– Пусть он побудет здесь, – улыбнулась Кайсин. – Благодарю тебя.

Вей Шен хотел что-то ответить, но вдруг уставился на небо.

– Смотрите, госпожа! Сейчас будет представление!

Под облаками действительно что-то происходило. Птица, что Кайсин заметила раньше, резко обрушилась с небес. Быстрым росчерком она пронеслась над полями и схватила одинокую черную точку, отчаянно пытавшуюся скрыться от преследователя. Охотник настиг свою добычу. Но по посуровевшему лицу Кайсин можно было понять: представление ей не понравилось.

– Как же это жестоко, – прошептала она.

Вей Шен, побледнев, поднял руку и громко свистнул. Хищная птица устремилась на зов. Подлетая, она уронила добычу ему под ноги и, быстро махая крыльями, опустилась на протянутую руку. Острые длинные когти, покрытые кровью, впились в кожаный нарукавник. Длинные перья бурого цвета в вечернем свете поблескивали перламутром и синевой. Изогнутый внушительный клюв нетерпеливо пощелкивал.

– Молодец, Синсю! – Вей Шен погладил животное пальцем по голове. – Это каифский сокол, госпожа. Я тоже сам его вырастил…

– Он убил эту несчастную птицу! – сокрушенно воскликнула Кайсин.

– Такова его природа, – юноша пожал плечами. – Синсю – охотник. Он был рожден для этого. Разве может он противиться той задаче, что поставили перед ним Прародители? Неважно, зверь или человек, у каждого есть цель, хочет он того или нет.

Кайсин не нашла, что возразить. Она прекрасно понимала, что спорить глупо и юноша прав. Всю жизнь ее учили тому, что свою роль в этом мире придется сыграть всем, особенно ей. Однако видеть очередную смерть собственными глазами было неприятно. Девушка тихо вздохнула и подошла к телу жертвы. Та вдруг забилась, затрепыхалась, попыталась взлететь, но лишь запищала и вновь рухнула в траву.

– Она жива!

– Будьте осторожны, госпожа! – послышался окрик Вей Шена. – Дикие птицы могут быть опасны.

Но Кайсин не слушала. Она подняла птицу на ладонях. Та испуганно сопротивлялась и пыталась вырваться. Одно крыло кровоточило, но сама бедняжка оказалась цела. Девушка спешно сняла с одежды один из поясков и привязала крылья к телу, чтобы птица не бередила рану. Лишь когда она успокоилась, Кайсин смогла наконец ее рассмотреть.

У небольшой, длиной всего с пол-локтя птички был крючковатый на кончике клюв, очень длинные крылья и крохотный хвост. Она смешно била чуть перепончатыми короткими лапами и жалобно пищала. Сквозь испачканные кровью голубоватые гладкие перья проглядывали старые шрамы. Было видно, что ее уже потрепало, и не раз.

Но самым удивительным оказалось другое.

Кайсин уже видела такую птицу.

– О духи…

Видела на родовом гербе собственного дома.

– Это буревестник! – воскликнула она.

Вей Шен подошел ближе. Он прикрыл глаза соколу, чтобы тот не рассматривал свою добычу, и с сомнением покачал головой.

– Нет. Не может быть. Они же вымерли.

– Их не видели уже сотню лет, – согласилась Кайсин. – Но, может быть, они просто улетели в другие места?

– Может, и так. Но по этой птице видно сразу, что она живет у большой воды. Зачем ей залетать так далеко от океана?

У Кайсин не было ответа. Зато нашлась новая цель, за которую она ухватилась с большой охотой и трепетом.

– Я заберу ее себе, – она с укором покосилась на сокола. – Если ты и твой Синсю не против, конечно. Вы́хожу ее и отпущу на волю.

– Разумеется, моя госпожа, – поклонился Вей Шен. – Как пожелаете.

В небе пророкотал гром. Солнце спряталось за горизонт. С востока подул холодный ветер. Ночь снова обещала быть дождливой.

– Нам стоит вернуться к лагерю, моя госпожа. Скоро совсем стемнеет.

Кайсин не хотела возвращаться. Понимала, что рано или поздно придется, но только не сейчас. Маленький глоток свободы отвлек ее от бесконечно долгого путешествия и мрачных мыслей.

– Давай погуляем еще чуть-чуть? – спросила она, будто спрашивала разрешения.

Девушка ждала, что спутник станет ее отговаривать, но Вей Шен лишь одарил ее лучезарной улыбкой и поклонился.

– Я пробуду с вами столько, сколько вы захотите, моя госпожа.

Жар его ауры отогнал вечерний холод и вселил в сердце уверенность.

Они прошли кромкой полей в сторону реки. Уже завтра караван достигнет крупной переправы, что делила Империю Цао на Западные и Восточные пределы. Западными землями правил сам Император, в то время как на востоке хранил мир Нефритовый маг. Кайсин не знала, чего ожидать. Одно дело – читать об этих далеких краях в книгах, другое – увидеть воочию. Восток всегда казался ей каким-то другим миром. Там жили суровые, но честные люди, которым часто приходилось биться не только с налетчиками из пустынь или варварами из-за Великой стены, но и с самой природой. Неплодородные почвы, обилие гор и скупость редких лесов – все это было обыденной частью жизни для местных жителей, в то время как богатые на урожай рисовые угодья, полные живности боры и джунгли и близость к морю на западе делали жизнь человека более простой и приятной. Западу и востоку было тяжело понять уклад жизни друг друга, что нередко приводило к конфликтам и даже к войнам. К таким, как восстание зеленых повязок.

Тем не менее Кайсин всегда мечтала попутешествовать по землям Империи, и теперь ей хотелось этого еще сильнее. Но мечтам было суждено остаться лишь мечтами.

Первые капли дождя вернули ее из забытья и грез. Они приятно холодили лицо, но очень скоро Кайсин покрылась гусиной кожей. Девушка прикрыла собой раненую птицу и уже собиралась попросить Вей Шеня проводить ее до лагеря, когда тот вдруг спохватился.

– Госпожа! Простите меня за забывчивость! Одно мгновение!

Он отпустил сокола в темное небо и подбежал к мерину. Конь следовал за ними на отдалении и стал почти неотличим от вечерних красок. Юноша долго копался в седельных сумках, пока не извлек длинный продолговатый предмет. В темноте было сложно разглядеть, что это, пока Вей Шен легким движением руки не раздвинул купол из плотной бархатной бумаги. Это был зонт. Его поверхность цвета звездной ночи украшал серебристый рисунок с цветами и иероглифами, а на рукояти из темного ореха угадывался вырезанный дракон.

– Прошу вас, возьмите, госпожа.

Кайсин протянула ладонь, и на миг ее пальцы коснулись теплой руки Вей Шена. Ее бросило в жар, и она благодарила ночь, что та скрывает все краски. Юноша вновь сконфуженно прокашлялся и отвел взгляд. Девушка поспешила спрятаться от дождя и быстро заговорила, чтобы не выдать смущения:

– Откуда у тебя с собой зонт? Ты что, все носишь с собой?

– Да, моя госпожа, так и есть, – его улыбка, кажется, никогда не надоест Кайсин, и даже во тьме она светилась солнечным светом. – Мой дом там, где Хэйседа и Нефритовый легион. Я – часть одной огромной семьи, потому все самое необходимое ношу с собой. Надеюсь, вы не против принять в подарок мой зонт.

– Слишком много подарков для одного вечера, Вей Шен, – Кайсин искренне рассмеялась. Это было так необычно и приятно – просто вновь посмеяться, а не лить слезы и без конца хмуриться. – Он очень красивый.

– Его сделала моя матушка, – Вей Шен подошел ближе. Он говорил тихо, отчего пришлось податься вперед, чтобы лучше слышать его. – Много лет назад.

Кайсин судорожно вздохнула и тоже перешла на шепот.