Месяц спустя

Северный рисовый край

Предместья города Хен Шуй

Время тянулось непростительно долго.

Вид из окна экипажа сменялся медленно и тягуче. Когда огромные Врата красного Дракона остались позади и бесконечно длинная колонна повозок покинула Лоян, Кайсин оставалось только смотреть на безжизненные белые горы по обе стороны дороги. Путь из столицы на восток пролегал по извилистому горному перевалу. Тут и там виднелись зеленые пятна сосен и елей, а в вышине на скалистых склонах лежали белые, как само солнце, сугробы. Где-то далеко внизу был слышен успокаивающий шум Белой реки. Чувствуя себя пленницей, которую отправили из одной тюрьмы в другую, Кайсин не ощущала радости от предстоящего путешествия.

Всю недолгую жизнь она мечтала посмотреть на мир, выбраться из Синего дворца и направиться в далекие земли. Но сейчас, впервые оказавшись так далеко от города, от родных краев и отчего дома, девушка не испытывала ни восторга, ни благоговейного трепета. Все краски посерели, и даже отражавшие ослепительный солнечный свет заснеженные пики казались блеклыми и унылыми. Всему миру было не по силам заполнить пустоту в ее разбитом сердце.

Прощание с отцом вышло скомканным и прошло словно в тумане. Кайсин с трудом выдержала церемонию сожжения. Невидящим, застланным слезами взглядом она смотрела, как тело отца водрузили на погребальный костер. Как облаченные в траурные одежды жрецы Драконьего храма поджигают промасленный хворост. Как душа родителя уносится в небеса вместе с черным дымом и искрами.

Девушке не дали взглянуть на него последний раз. Ее даже не пустили в семейный склеп, где прах отца нашел последнее пристанище. Кайсин вообще не могла ступить и шагу без дозволения Тейтамаха. Подобно кукле он таскал ее за Нефритовым магом, а тот даже не сказал ни слова с самой свадьбы. За что Кайсин была только благодарна. Ей хватало одного присутствия его подавляющей силы. Все, что ей позволили, – это молча скрывать скорбь во время встреч с бесчисленными политиками и представителями Императорского двора.

И улыбаться.

Шень Ена со времен трагедии на свадьбе сопровождала целая армия защитников. Кайсин сомневалась, что ему была необходима хоть чья-то помощь, но прекрасно осознавала – это лишь формальность, присущая его статусу. Император также окружил себя лучшими воинами и агентами-шаньди́, разведчиками из тайной службы. Говорят, были среди его охраны и лучшие воины-чародеи всех стихий. Несколько встреч, прошедших между Цао Цао и Магом, напоминали скорее стычку между двумя армиями, чем политические разговоры. Кайсин присутствовала на каждой из них, но почти ничего не слышала. Император объявил Шень Ена наследником Синего дворца и взял к себе в советники одного из его слуг. К сожалению для Кайсин, им оказался не Тейтамах, а какой-то заикающийся тощий старец.

Это означало, что евнух вернется в Нефритовую башню вместе с хозяином и продолжит отравлять ей жизнь.

От этих мыслей Кайсин становилось дурно, но спрятаться от них было негде. Даже во время долгой дороги ей не позволили остаться одной. На восток, в далекий дом Шень Ена, забрали не только ее, но и предательницу Мэйсу. Император вместе с правами на владение родовым поместьем Мао передал Шень Ену обязанность заботиться о приемной дочери погибшего главы рода. Для Мэйсу, мечтавшей остаться вместе со своей настоящей семьей, эта новость стала настоящим ударом. Всю дорогу она ехала с посеревшим лицом и таким же пустым, как и у Кайсин, взглядом.

Обе не сказали друг другу ни слова.

Свита Шень Ена, будто подгоняемая непримиримой волей своего мрачного господина, шла без устали несколько дней, пока перевал не остался позади. Спать приходилось прямо в экипаже. Благо, что он, выполненный из черного дерева, украшенный золотом и серебром, был воистину огромным и просторным, как небольшой дом. Да и стоил, наверное, как половина Синего дворца. Семерка вороных лошадей неспешно тянула его по каменистой дороге, что змейкой извивалась между скал и ущелий. Стук подкованных копыт и беспрестанное фырканье долгое время раздражали Кайсин, но затем она привыкла и даже наловчилась засыпать под мерный такт и покачивание. Ей остро не хватало любимой книги, «Трактата о Четырех драконах», которую, к несчастью, оставила в Синем дворце. Книга стала бы для нее верным спутником и помогла бы справиться с тревожными мыслями. От холодов Кайсин спасалась, кутаясь в плащ из пушистого меха ксарангского тигра, подаренный Императором на свадьбу.

Однако по ночам приходилось хуже всего.

Стоило задремать, как пред взором вновь и вновь возникала свадьба. И лицо Си Фенга. Изможденное, грязное, со слипшимися седоватыми волосами, со старыми шрамами и свежими кровоподтеками. Его почти выкатившиеся из орбит глаза были наполнены кровью и безумием, с уголка рта стекала пена, плечи тряслись, как от лихорадки. Кайсин помнила до мельчайших подробностей, как он бросился с мечом вперед…

И пронзил ее отца.

Человека, с которым Си Фенга связывало нечто бо́льшее, чем просто служба. Человека, который доверил ему самое дорогое – охрану собственной дочери.

Кайсин не верила, что телохранитель способен на такое. Она помнила все, но не верила. Неужели это правда? Неужели… это все? Нет больше отца. Нет Синего дворца. Нет Си Фенга. Нет Лю.

Остались только безумие и боль.

Бесконечное море боли…

Первая остановка случилась к вечеру третьего дня, когда обоз спустился с гор на бескрайнюю равнину Рисового края. Зеленые луга встречали процессию легким дождиком, который, впрочем, быстро закончился. Но холодный северный ветер и низкие серые тучи обещали дождливую ночь. Имперский тракт в этом месте полумесяцем огибал предместья небольшого торгового городка Хен Шуй. Кайсин впервые смогла увидеть, как далеко растянулся караван Мага. Повозки со снаряжением, телеги с провиантом, богато украшенные экипажи и облаченные в темно-зеленые цвета всадники виднелись на многие десятки ли[2] в оба конца дороги. Еще больше солдат шли пешим маршем справа и слева от обоза, и мириады флажков и вымпелов разрезали вечерний воздух, подобно верхушкам густого леса.

Кайсин просто не представляла, как Шень Ен заполучил такую армию и зачем она ему, но думать об этом не было сил. Чувствуя, что задыхается рядом с окутанной злостью и печалью Мэйсу, только экипаж остановился, она выскочила наружу. Отвыкшие от движения ноги подкосились, и девушка едва не рухнула на влажную землю. Чьи-то руки подхватили ее, удержали от падения и мягко помогли обрести равновесие. Кайсин часто заморгала, пытаясь стряхнуть с глаз пелену усталости и угнетенности. Наконец она смогла рассмотреть лицо своего спасителя. Им оказался молодой мужчина одного с ней возраста, облаченный в кожаную форму солдата Нефритового мага. В отличие от остальных, он не носил шляпу. Вместо нее коротко стриженные темные волосы обвивала черная шелковая лента. В его карих, цвета старого дуба глазах играл юношеский озорной блеск. Улыбка, которой он одарил Кайсин, походила на спасительный огонек посреди беспросветных туманов. От незнакомца исходила теплая аура, какой она еще не встречала среди прислужников Шень Ена.

Девушка с трудом удержалась от слез. Первое за многие недели дружеское лицо растопило лед, что уже начал покрывать ее сердце. Она на миг потеряла дар речи и по привычке чуть поклонилась. Юноша ответил ей глубоким поклоном, заложив одну руку за спину, после чего вновь просиял и сказал:

– Будьте осторожны, моя госпожа. Здесь легко поскользнуться.

Небосвод осветило яркой вспышкой. Вдалеке пророкотал гром.

Кайсин вздрогнула и невольно прильнула к незнакомцу. Тот лишь тихо рассмеялся и осторожно выпустил ее из объятий.

– Спасибо, – пискнула она.