Она знала, что этой темы не избежать. Понимала, что влечет за собой заключение брака. И надеялась, что этот разговор не наступит так быстро.

– Император вошел в твое положение и дозволил отложить решение данного вопроса до нашего прибытия в мой дом. Как только ты устроишься на новом месте, из столицы прибудет делегация свидетелей. Нам предстоит скрепить брак согласно традициям, – Шень Ен поднялся из-за стола и подошел к Кайсин. Нависнув над ней, подобно дракону над птицей, он тихо спросил: – Полагаю, тебе не нужно объяснять, как это делается?

– Н-нет, мой господин, – помотала головой девушка. – Я… все знаю.

– Прекрасно, – Нефритовый маг обжег ледяным прикосновением ее плечо и направился к выходу из комнаты. Он остановился на мгновение и добавил: – Я не стану давить на тебя, но хочу быть уверен, что в нужное время ты будешь готова. А пока располагайся. Этот шатер целиком твой до самого утра. Слуги покажут спальное ложе и наполнят для тебя лохань горячей воды. С рассветом мы продолжим наш путь.

С этими словами он растворился среди шелковых занавесок.

Оставшись в долгожданном одиночестве, Кайсин не выдержала. Она отвернулась от выхода и разрыдалась.

– Ох, Лю… прости меня…

Малыш как следует отжал косынку и обмотал ею бритую голову.

– Поесть бы чего.

– Тише, Зю Фень, – шикнул Ши-Фу. – Лучше присмотрись повнимательнее. Это точно то место? Вдруг мы потеряли столько времени впустую?

– Да точно-точно. У меня ж, это, память, как у куньлиньской горной лисицы! Как чего увижу, так сразу беру и запоминаю.

Монах раздвинул мокрые листья папоротников, чтобы Жу Пень смог лучше рассмотреть его заинтересованное лицо.

– И откуда же, мой юный друг, ты так много знаешь про животных?

– Ох… – Малыш обернулся, чтобы убедиться, что никто, кроме Ши-Фу, его не услышит. – Только Лю не говори, а то он, ой-ей, смеяться будет! Мы когда помладше были и еще не встретились с ним, я приноровился таскать с хозяйства старика Джиан Чена хеншуйских желтобородых петушков. Когтистые, заразы, сварливые, да больно вкусные они были, ну вот честное слово! А Джиан Чен был, это, мастак во всяком зверье. Чего у него только не водилось! И кони, и поросята, и собаки с кошками, и даже лисицы. И однажды ночью он меня, ну, того, сцапал. Всыпал мне по самое не хочу, несколько дней сесть не мог! Но не сдал он меня страже, а к себе взял работником. Толку с меня оказалось немного, лет-то мне тогда всего шесть-семь было, не помню уж. Но разгребать кучи за поросятами да подметать курятники сгодился. Вот он-то меня всему и научил. Как со зверьем совладать, как курочек потрошить да собаку приручить. Много чего рассказал. По вечерам мы сидели у очага, и я слушал истории о том, где и кого он повидал, с каким зверьем водился да как воспитывал. Больше всего запомнилась мне байка, как он с нефритовым тигром бился в горах на востоке. Говорил, мол, надо его задобрить, помяукать ему, а как он расслабится, то хвать за ухо, и тогда тигр покорный становится. Пустобрех, точно тебе говорю. Однако ж полюбил я их, сил нет как! Ну, животинок то бишь.

Ши-Фу усмехнулся и медленно погладил длинные белоснежные усы.

– Что же стало потом? Почему ты не остался на хозяйстве у этого Джунь Чуня? Как оказался вновь на улице?

– Дык, старый был он совсем. Помер, – тихо вздохнул Жу Пень. Он поежился от закатившейся под одежду холодной капли. – Объявились наследнички, значится, и меня выгнали. Крику-то было, ух! Тогда-то я и понял, никто не желает твоей смерти больше, чем люди, которым достанется твой дом. Наверное, потому у меня до сих пор дома и нет.

– О да, мой дорогой Зю Фень! Знал бы ты, какой бедлам устроили мои братья и сестры, когда наш отец к Небесам отправился. Ну, не то чтобы он был нам отцом, скорее отчимом или даже наставником, но, ох, что было! И это они меня алчным называли? Невежды!

– У тебя есть братья и сестры, мастер Ши-Фу?

– Да, были когда-то, – монах отмахнулся, словно прогонял воспоминания, и нахмурился. – Ну ладно, у тебя уже нос посинел, а мы так до сих пор никого и не увидели.

Они сидели под дождем в окружении папоротников под сенью деревьев, точно там же, где Жу Пень и Лю прятались пару месяцев назад. В тот раз все кончилось плохо. Они пробрались в древнюю гробницу, нечаянно разрушили ее, а потом нашли то странное зеркало. Тогда им удалось подслушать разговор мерзкого ростовщика, который уже давно тиранил половину города. Ши-Фу посчитал, что это место может стать ниточкой, которая поможет ответить на многие вопросы. Потому вместе с Жу Пенем они приходили сюда вот уже почти неделю, с рассветом, и следили за входом в гробницу до наступления темноты.

Никто за все это время так здесь и не появился.

Каждая такая вылазка грозила стать последней. Весь Лоян превратился в бурлящее гнездо шершней после свадьбы Кайсин и Нефритового мага. Улицы полнились стражей. Они обыскивали дома, переворачивали вверх дном рынки и лавки торгашей, хватали без разбора людей для допросов. Все искали таинственных монахов в желтых рясах, что совершили дерзкое нападение на Императора, а еще беглеца Си Фенга, который убил главу рода Мао. Жу Пень даже представить не мог, каково сейчас было Кайсин. На нее столько всего свалилось! Из пересудов он услышал, что караван Мага и его новоиспеченная супруга отбыли куда-то далеко на восток пару недель назад. И это значило, что ни ему, ни Лю больше не суждено ее увидеть.

Малыш до сих пор не знал, как рассказать об этом другу.

– Что думаешь делать, мастер? – поинтересовался он, зябко кутаясь в поношенный дырявый плащ, который утащил с прачки. – Надумалось что-нибудь умное?

– Умное? Хе-хе, – монах широко улыбнулся и прищурил белые глаза. – Ни одно приключение не начинается с чего-то умного, Зю Фень! Поднимай свою тощую задницу и топай за мной!

– Уж если чего я и знаю, так то, что все приключения начинаются именно тогда, когда я хочу есть, – пробурчал Малыш. – Погоди, там дерево!

Он подорвался и удержал старика от столкновения с мокрым осиновым стволом. Ши-Фу прокашлялся, поправил темный плащ, который вместе с первым Жу Пень утащил с той же прачки, и придал себе невозмутимый вид:

– Да-да. А теперь поспешим!

Быстро пробравшись сквозь понурые заросли папоротника, они приблизились к старинной ветхой двери в пристройке к городской стене. В этом глухом, затерянном и забытом всеми закутке Храмового квартала, как и прежде, царила тишина. Не пели птицы, не доносились голоса, только злосчастная дверь тихо поскрипывала на ветру. Она оказалась не заперта, и Жу Пень сразу смекнул, что она осталась открытой с тех пор, как ее взломал Лю.

Так он и сказал монаху:

– Дверь открыта с тех пор, как ее взломал Лю, как пить дать.

– Думаешь, больше этим путем никто не пользовался?

– Ну дык а как же! Навалило там камней, значится, столько, что дом построить хватит.

Ши-Фу распахнул створки и вгляделся во тьму невидящим взглядом.