– Не убивайте меня, – Медея осмелилась повернуть лицо в его сторону и разжала веки.

Это не он… Вернее он, но другой. Уже не чудовище. Оборотень изменился, стал походить на человека. В его внешности с трудом можно было узнать монстра что напал на нее. Только рост и волосы. Цвет такой приятный, темно—русый, верхние прядки успели выгореть на солнце. Они жесткие. Кончики пальцев зачесались, Медея вспомнила ощущения, когда трогала их. А! Еще глаза! Глаза тоже остались прежними. Ярко-желтые, перечерченные узким зрачком.

– Пожалуйста! Не убивай меня, я не сделала ничего плохого… – Медея заставила себя говорить, хотя понимала, что любые её оправдания будут звучать смехотворно. Она нарушила границу. Она преступница и по закону любой оборотень может убить её. Нечего было соваться на их берег. Жила бы себе и горя не знала.

– Не убивать? – удивленно выгнул бровь незнакомец.

– Прошу, у меня не было дурных мыслей…

– Я не причиню тебе вреда, прекрасная дева.

Оборотень нагнулся и поднял с пола бутыль. Отхлебнул, жадно рассматривая её тело, потом протянул бутылку ей. Что оставалось? Отказать? Чтоб разозлить? Она послушно взяла и тоже отпила. Ну не отравит же её этот двуликий? Жидкость обожгла горло.

– О! – Медея открыв рот пыталась отдышаться. Даже в глазах потемнело. Что это за штука? Жидкий огонь?

– Гномий ром, – услужливо пояснил похититель.

Она слыхала о таком, в кабаке кривой Лорин подавали несколько видов такой вот штуковины. Не удивительно что гномы выходили оттуда качаясь.

– Зачем? – кажется в ней прибавилось смелости. – Зачем я здесь? Воин? – Медея поерзала укладываясь поудобнее, беседовать голой, лежа на чужой постели, было странно.

– Называй меня Церус.

– Церус? – да, пожалуй, так будет лучше чем воин. Медея хихикнула.

–Церус Киф из стаи Черного зверя.

А ведь он красив. По-настоящему, по-мужски красив. И как-то дико, по животному притягателен. Этот аккуратный нос, капризно изогнутые губы и острые широкие скулы. Медея снова хихикнула. Прямо как глупая школьница, которой впервые подарили цветы.

– А ты, – как жадно он оглядывает её. Точно съест.

– Медея, – девушка снова хлебнула из бутылки. Проглотила и сделала еще глоток и еще. Алкоголь притупит боль, когда её будут убивать. И кажется… ей начинает нравится этот пикантный вкус. – Меня зовут Медея Фалин.

– Здравствуй, Меде-е-ея, – он нагнулся и забрал у неё бутыль. Оборотню пришлось приложить усилие, пальцы пленницы разжались не сразу. Тоже хлебнул. – Звучит как мёд и на вкус такая же сладкая, – довольно улыбнулся и облизнул губы.

Медея задохнулась от стыда, понимая, что он имеет в виду.

– Хочешь меня съесть? – голова приятно поплыла. Кажется, алкоголь начал действовать. Не так страшно задавать вопросы. – Живьем? Или запечешь как кролика?

– Что? Съесть? – засмеялся. Такой бархатистый обволакивающий смех. По тему Меди побежали волнительные мурашки. – Нет.

А ведь он тоже полностью обнажен и совсем не стыдится этого. Так уверен в себе. Ей бы столько наглости.

– Тогда зачем я здесь? – Меди снова повторила мучавший её вопрос.

– Я хотел… – он задумался. Видимо решал что хотел больше. – Хотел…

То, что он хотел, было понятно без слов. Меди пьяно хмыкнула и посмотрела на здоровенную штуку, гордо торчащую вверх. На такое трудно не смотреть. Самая выдающаяся часть его тела.

– Хотел кое-что другое… – словно дразня девушку он двинул бедрами и его эрегированный член закачался.

Оборотень продолжал стоять в изножии кровати. Такой большой и красивый. Поджарое мускулистое тело, сразу выдавало в нем воина, это тебе не изнеженный торговец. Хорош, решила Медея. Весь. Даже этот, как его… детородный орган…

– «Детородный орган», – повторил мозг.

Штучка которой делают детей. Таких маленьких оборотней вроде Сфеноса. Заинтересованный взгляд девушки прекратил свои блуждания по телу похитителя и сосредоточился на торчащем члене.

– «Очень полезный орга», – заверил мозг.

– Что, другое? – она раздвинула ноги и посмотрела ему в глаза.

Двуликий замер и тяжело глотнул. Не ожидал.

– Тебя… – и смотрит. Ждет? Чего? Разрешения?

Она убрала руку с груди и поманила пальчиками. А что? Спасала свою жизнь… И думала о продолжении рода. Она, между прочим, последняя из Фалин! Это такая ответственность: сохранить свой род.

Оборотень наклонился. Медленно оперся о постель одной рукой, второй, стал на кровать коленом и двинулся к ней. Опасливо, словно был на охоте и боялся спугнуть осторожную дичь.

– Скажи, – навис над ней.

– Что? – его глаза вблизи были просто завораживающие. Как жидкое золото, не оторваться.

– Скажи мне да, – губы совсем рядом.

– Да?

– Моя пара, – это не слова, стон.

Горячий. Невыносимо горячий. От прикосновения его губ Медею словно окатило кипятком. Только очень-очень приятно.

– Да…

А он волновался. Беднягу потряхивало, дыхание сбилось и руки шарят, словно не понимает за что хвататься в первую очередь. Такое волнение мужчины приятно. Лучше, чем надменная самоуверенность, что сквозила в поведении Вейда.

Медея абсолютно спокойна. А что волноваться? Решение принято. Она вся отдалась научному эксперименту. Это важно, выяснить способно ли её тело зачать от двуликого? Если получится… У неё будет ребенок! Свой ребенок!

Поощряя и успокаивая, она обняла Церуса. Погладила широкую спину и поддалась бедрами, поторапливая приступить к основному. Процесс обещал быть приятным. Она точно получит от него удовольствие.

– Да, Церус, – и закинула ногу ему на бедро.

– Медея, пара… – бормочет на ушко двуликий. Носом тыкается в её шею и жадно обнюхивает. – Пара Цруса…

Член упирается в её промежность. Плавно двинув бедрами, оборотень проталкивается внутрь. Большой. Меди даже немного струсила, почувствовав как он раздвигает её. Но боли нет, только вновь проснувшееся желание. Он осторожен и нежен. Что-то шепчет, бормочет жалобно, о чем-то просит.

– Да, Церус, – она не осталась неподвижной. Это приятно поддаваться ему навстречу. – Хорошо…

Его толчки участились. Глубже. Резче. И финиш. Громко застонав укусил за шею. Меди не удивилась, оборотень чего ещё от него было ждать? Но сейчас кусал не больно. Только прихватил кожу. Скорее держал. И дрожит. Спина покрылась испариной. Жарко? Ей тоже. И очень хочется пить.

Горло словно припорошили песком. Это все от гномьего рома.

– Пить, – попросила, когда дыхание Церуса восстановилось.

Поднял голову. Улыбка дурашливая, счастливая и сам похож на растрепанного мальчишку.

– Моя пара хочет пить? – выскользнул из неё и приподнялся на локтях. А тело все еще подрагивает. – А есть? Хочешь есть.

Поцелуй. И прикусил за губку. Какой игривый и довольный собой. А где рычащее чудовище?

– Да, – неуверенно кивнула Медея.

Она точно хочет есть? По ощущениям – пора. Она ведь так и не позавтракала, как-то не до еды ей было в это утро. А после всех этих происшествий… энергозатратных, живот недовольно заурчал.

– Но сначала пить. Только не ром, – в голове не улегся туман от уже выпитого. – Если можно воды.

Церус в растерянности оглядел комнату. На столе стоял кувшин, но воды там точно нет. Посудина была треснувшей, и он ссыпал в нее полезные мелочи. А больше из кухонной утвари в комнате ничего не было. Он совсем недавно сюда перебрался, провел в башне лишь пару ночей. Потому запасами не обзавелся. Да и зачем? Приходил спать, а поесть всегда можно на кухне.

Придется сходить вниз. Осторожно отодвинулся от нее.

– Подождешь тут минутку? Сейчас схожу в погреб и принесу питья и еды. Ты что больше любишь оленину и кролика? – поцеловав в ушко поинтересовался Цер.

В погребе на крюках весела парочка закопченных кроличьих тушек и запечённая оленья нога имелась. Все это отложили для сегодняшнего ужина. Хотели отметить выходной день.

– Все рано, – Меди стыдливо прикрыла грудь.

Движение не осталось незамеченным.