— Кто там? — в дверном проёме показалась давно не стриженая голова. На заспанном лице молодого человека было скорее удивление, чем беспокойство.

— Ваша знакомая Светлана Воронина, — капитан сделал паузу, а Игорь в этот момент как будто напрягся, — вчера ночью свела счёты с жизнью, как говорится. Вы — последний, кто видел её живой.

— Что вы сказали?… Это, это какая-то нелепость, — губы его задрожали.

— Собирайтесь, молодой человек. Мы как раз и поговорим с вами о нелепостях нашей жизни.

Старушка охнула, прикрыв рот костлявой натруженной ладонью, но сказать ничего не посмела.

…Впоследствии Игорь рассказал, что был у Светланы где-то до часу ночи. Они слушали музыку, пили чай. Ничего беды не предвещало. Девушка была, как обычно, спокойной и разговорчивой. Да, они дружили с первого курса. Интима между ними не было. Отвечая на вопросы, парень то и дело замолкал. На глаза его наворачивались слезы, он словно уходил в себя, начинал снова невпопад. Крупные губы были обветрены и в уголке даже искусаны до крови. Создавалось впечатление, что переживает он искренне.

— Всё, что вы рассказали, конечно, похоже на правду, — сказал следователь. И задал вопрос, немедленно зависший в воздухе: «А КАК ЖЕ ВАШ ГАЛСТУК ОКАЗАЛСЯ НА ШЕЕ ДЕВУШКИ?».

По университету стали расползаться самые нелепые, шокирующие слухи. События прошлой ночи обсуждались всеми: от уборщиц до профессоров.

…Комендант общежития Лиля Леонидовна и так с трудом переносила ночные дежурства. А теперь… она пила корвалол, и ядрёная концентрация его запаха расползалась по коридорам студенческой многоэтажки…

— У неё было такое странное, белое лицо, — рассказывала пожилая женщина, смахивая прилипшую жёлтую прядь крашеных волос. — Я было подумала, что ей нездоровится… И спокойная… Она была такая спокойная…

Сутками ранее, около трёх ночи Светлана Воронина, студентка, проживающая в этом общежитии, покинув свою комнату, прошла по коридору и вышла на балкон.

— И что ей, думаю, нужно там в такое время? Не сидится им по комнатам. Так ведь они все курят теперь! Взрослые стали! — женщина внезапно замолкла, и увеличенная в очках слеза сползла, затерявшись в морщинках.

…Ужас потряс коменданта, когда она, одержимая благими целями, вышла из «дежурной» и оборотила взгляд к балкону. Она увидела девушку, стоящую на его железных ржавых перилах. Та будто замерла в какой-то странной неестественной позе. Её ночная рубашка, такая детская, хлопковая, нежно прикрывающая девичье тело, развевалась на холодном ветру. Девушка крепко зажмурилась, медленно подняла руки и… спрыгнула… С 9 этажа.

…Задержав подозреваемого, Геннадий Генрихович не испытывал удовлетворения. На убийцу парень не походил. А эта улика… Галстук действительно принадлежал студенту, юноша даже не пытался это отрицать.

Открыв окно, следователь вынул непростую, в вензелях, зажигалку, покрутил в руке. После щелчка взвился синеватый дымок. Интересно, почему все курильщики, зачастую проводящие свою жизнь взаперти, каждый раз, открывая окно или выходя на балкон, делая, возможно, свой первый глоток свежего воздуха в день, незамедлительно достают сигарету? Будто боятся, что свежесть нарушит планы, прогонит уже хорошо продуманную мысль или заставит организм работать в новом ритме, не подходящем для нынешнего положения.

За двадцать лет службы следователю приходилось видеть всякое, и, казалось бы, уже ничего не удивляло. Нынешняя молодёжь другая, более дерзкие они что ли. Но таким образом выражать свой протест или безысходность решится лишь совсем отчаявшаяся душа. К девчонке, однако, это определение не подходило.

Версия о самоубийстве довольно хлипкая. Результаты экспертизы однозначны — в крови погибшей ни алкоголя, ни наркотиков. Записок никаких не нашли. Парень однако пусть посидит, до выяснения обстоятельств…

Работа теперь предстояла большая. Надо опросить всех знакомых, однокурсников, родных. Накануне следователь решил ещё разок побеседовать с юношей. Тот держался неплохо, хотя бледность выдавала, каким ударом для него является пребывание в СИЗО. Казалось, его мучила какая-то мысль. Может, совесть грызёт?

— Ну что, раскаиваешься в содеянном? — Геннадий Генрихович следовал методике допроса. Если подозреваемый сознается, (а для этого его следует дожать), то дело раскрыто, убийца пойман.

— Что вы? Я не убивал! Сколько можно повторять? Мы дружили… Это неестественно, понимаете вы!!! — парень перешёл на крик, на детских щеках появились красные пятна.

«Нет, не врёт. Да и вообще выглядит как пацан», — Мокроусов в последнее время нервничал. Листок рабочего блокнота был исчерчен различного калибра геометрическими фигурами. Особенно любил вычерчивать майор ромбы. Когда нервы шалили, угловатые фигуры появлялись даже на служебных бумагах, за что он не раз получал нарекания от начальства. Но серьёзных улик в этом деле не наблюдалось. Парня придётся отпускать.

…Через три дня коллектив университета вновь был потрясён. Ещё одна студентка выпала из окна. На этот раз свидетелей не нашлось, а в крови погибшей обнаружили немалую дозу алкоголя.

Поползли слухи о действии какой-то религиозной секты. Университет попал под особое внимание органов. Допросы, наблюдения, поиски каких-либо свидетельств о действии сектантских сообществ к результатам не привели. В адрес педагогического коллектива поступило обвинение в отсутствии воспитательной работы и упадке морально-нравственных ориентиров молодёжи. Это трагическое ЧП серьёзно подмочило репутацию главного вуза области.

…В этот день всё валилось из рук. Дина то и дело вскакивала, ходила по комнате, то вдруг замирала на долгие минуты, уставившись в одну точку. Хотелось всё вернуть! Вика, её лучшая подруга, они же учились вместе и дружили ещё со школьных времён… Теперь её нет! НЕТ! Сердце от безысходности то замирало, то начинало бешено стучать, словно рвалось на части.

Девушка вскочила, вбежала на девятый этаж и остановилась на балконе… Захлебнувшись прохладным ветром, швырнувшим в лицо рыжую прядь, села прямо на бетонный пол в кучу окурков. Комок слёз застил горло. Дина закрыла лицо руками и зарыдала в голос.

— Красавица, — распевая последнюю «А», высунулся из дверного проёма черномазый юноша. — Что с тобой? Зачем, красавица, плачешь? — нагло улыбался парень.

— Отвали! — неожиданно зло огрызнулась девушка, вскочила с места и заколотила каблучками тапок-шлёпанцев вниз по лестнице. Что есть сил хлопнула дверью, вложив в удар всю силу отчаяния. Старые петли скрипнули, но сдюжили. Благо никто не слышал: все соседки разъехались на выходные по домам. Она схватила с трюмо пачку «Крим-ИНФО», свалив по пути вазу с высохшими цветами. Пошарив в кармане сумки, достала мобильный телефон. Кнопки не слушались, и только через минуту в трубке раздался длинный гудок…

Эту газету Дина часто покупала в киоске, на выходе из студенческого городка. Не пропускала ни одного номера. «Тут все информативно, без «розовых соплей», — говорила она соседкам, спускавшимся с ней за компанию за очередным «Гламуром»…

На пятом сигнале ей ответил немного сонный голос с интонацией раздражения…

Выпив чашечку кофе, так естественно расслабиться в удобном старом кресле, потом закрыть глаза и позволить сладкой дрёме овладевать сознанием. Неожиданно резко прозвучавший звонок привёл в чувства, Вера с недовольством сняла трубку.

— Алло! Вы меня слышите?! — голос звучал крайне взволнованно.

— Я вас слышу.

— Вы кто? Мне нужен журналист. Очень важное дело, мне очень нужно. Умоляю, помогите!

— Я журналист, Вера Валуева. А вы кто? Что случилось?

— Я Дина… Дина Глаголева. Студентка, учусь в университете. Моя подруга вчера сбросилась с девятого этажа. Не верю, что сама она это сделала.

— Это не телефонный разговор. Да и милиция этим происшествием занимается…