Я подошёл к мольберту и вгляделся в картину. Несомненно, писал её талантливый художник. Композиция была продумана таким образом, что мужчина на полотне находился как бы между двух зеркал в купе спального вагона. Он с выражением ужаса на лице смотрел в одно из них и видел там последовательно уменьшающиеся собственные отражения. Неизвестному мастеру удалось таким образом совместить пространство и время. На каждом последующем изображении человек старел, уменьшался в размерах и в конце на зрителя пустыми глазницами смотрел улыбающийся череп. Состояние живого человека, осознающего неизбежность приближающейся смерти, и её наступление в финале было передано необыкновенно просто и до безумия гениально.

Я вытер вспотевший лоб и решил осмотреть остальные помещения. В соседней комнате всё напоминало предыдущую: металлическое кресло справа со скелетом в нём и картина на мольберте слева от двери. Композиция была такой же, только теперь в зеркало с выражением ужаса на лице смотрела молодая женщина необыкновенной красоты. Я сразу же узнал её. Это была бесследно исчезнувшая Екатерина Бурцева.

Не будучи человеком религиозным, я перекрестился и вышел в коридор. Нужно было уходить и вернуться сюда с Успенцевым. Здесь явно была работа для его ребят. И в этот момент в абсолютной тишине подземелья раздался тихий стон. Я, холодея, прислушался. Звук явно исходил из третьей комнаты слева. Я осторожно открыл дверь и обмер. Помещение было хорошо освещено. Справа от меня, привязанная к креслу, сидела обнажённая молодая женщина, а справа виднелся мольберт с неоконченной картиной. Девушка в таком состоянии, видимо, находилась уже давно. Пахло от неё просто ужасно. Увидев меня, она слабо произнесла:

— Пить…

Я бросился в коридор, нашёл ржавую консервную банку и наполнил её водой из крана. Она жадно выпила, я принёс ещё и только после этого предпринял попытку развязать её. Нейлоновый шнур был завязан каким-то замысловатым узлом, и я уже решил было не мучиться, а просто разрезать его лезвием, которое с самого начало спуска в подземелье держал за щекой, но в этот момент по выражению глаз пленницы понял, что сзади меня кто-то есть. Я дёрнулся было в сторону, но опоздал: тяжёлый удар по затылку лишил меня сознания.

Мир вокруг постепенно восстанавливался в ощущениях. Голова раскалывалась от боли. Сзади на затылке и шее ощущалось что-то липкое, стягивающее кожу. Я понял, что лежу на собственных коленях и медленно распрямился, ощутив, наконец, спиной жёсткую опору сзади. Мои руки и ноги были основательно привязаны к креслу. Я вспомнил девушку и подумал, что по какой-то причине моё туловище пока свободно. Вокруг царил полумрак, помещение освещалось только благодаря свету, попадавшему из коридора через распахнутую дверь. У противоположной стены бесшумно возился человек, устанавливая мольберт.

— Эй, вы кто? — хрипло обратился к нему я.

Человек оставил своё занятие и подошёл ко мне. Это был он, мой Бегущий Человек. Он наклонился, и его глаза теперь были в полуметре от моих. И я почему-то сразу вспомнил холодный взгляд бульмастифа, который однажды мне пришлось ощутить. Тот же ум иного устройства, та же другая безжалостная логика. И пахло от него так же, как и от пса-убийцы: опасностью.

— Послушайте, освободите меня, — неуверенно пробормотал я, отчётливо понимая бессмысленность своего предложения.

Безумец молча проверил крепления на моих руках, повернулся и вышел из комнаты. И в эту минуту я понял, что второго шанса судьба мне может и не предоставить. Пистолет был на месте, я чувствовал его спиной, лезвие — тоже. Я перегнал во рту языком узкую полоску стали, зажал её в зубах и, наклонившись, стал резать верёвку, которой была привязана к подлокотнику моя правая рука. Это было ужасно неудобно, но жажда жизни, как известно, творит чудеса. Мне удалось перерезать два витка, прежде чем вернулся хозяин подземелья. Давление на руку сразу же ослабло.

Бегущий человек принёс ещё один кусок верёвки и прикрепил моё туловище к спинке кресла. Сделай он это изначально, мои шансы на спасение сразу бы резко уменьшились. Единственная надежда оставалась бы только на Лёшку да на маячок, установленный в моём телефоне.

Безумец словно забыл обо мне. Его внимание было сосредоточено на будущей картине, а мне впервые в жизни было суждено исполнить роль натурщика. Я видел, как он установил подготовленный холст на мольберт, принёс краски, кисти, палитру. Затем он вышел и вернулся с двумя лампочками, которыми заменил сгоревшие. В помещении вспыхнул довольно яркий свет.

Бегущий Человек начал рисовать. Я не большой специалист в этом деле и находился в необычной ситуации, но мимо воли отметил то, с какой быстротой он стал создавать картину. Прошло чуть более часа томительного времени. Безумный художник настолько увлёкся процессом создания очередного шедевра, что не обращал на меня особого внимания. Видимо, этот замысел давно уже возник в его больном воображении, и ему нужен был только повод для того, чтобы перенести композицию на холст. За это время, стараясь не привлечь его внимания, мне удалось освободить правую руку и вынуть из-за спины пистолет. Слава Богу, что я ещё дома, собираясь начать эту авантюру, догадался дослать патрон в ствол. Мне осталось только опустить рычажок предохранителя, и оружие было готово к стрельбе.

Плохо было то, что в результате удара по голове у меня нарушилось зрение. Контрастным внешний мир я мог наблюдать, только напрягаясь и недлительный промежуток времени. Затем нарастала боль в затылке, отчего изображение снова становилось расплывчатым.

Пользуясь тем, что художник уже не обращает на меня внимания, нанося очередные мазки на холст, я положил пистолет на колени и попытался разрезать верёвки на левой руке. Мне почти удалось это сделать, но, Слава Богу, сработал инстинкт самосохранения, и я вовремя поднял голову.

Бурцев прервал свою работу и настороженно смотрел в сторону двери. Затем он медленно перевёл взгляд на меня, как-то сразу понял, чем я занимаюсь, и это, видимо, изменило ход его мыслей. Его лицо стало отрешённым, словно человек смирился с неизбежным ходом событий. Между нами было не более трёх метров. Мысль о том, что если он сейчас бросится на меня, а я не успею выстрелить, мелькнула и тут же исчезла.

Аккуратно отложив палитру, Бегущий Человек поднял с пола молоток, которым, скорее всего, оглушил меня вначале, и неспешно двинулся в мою сторону. Я схватил пистолет и выстрелил, целясь ему в грудь. Выстрел из травматического оружия на такой дистанции, если верить инструктору, обучавшему меня стрельбе, способен остановить кого угодно, но, как оказалось, только не человека в пальто, похожем на солдатскую шинель. Последние два патрона я разрядил прямо в лицо нападавшего. От двери в это время грянул ещё один выстрел, после чего он громко вскрикнул и рухнул на меня, обдав тяжёлым запахом давно не мытого тела. Лёшка подоспел вовремя. Я понял это и потерял сознание.

Первое, что я увидел, придя в себя, был безукоризненно белый потолок с матовым плафоном посередине. Затем возникли стены, дверь и я понял, что нахожусь в больнице. Рядом с кроватью стоял штатив. Тонкая прозрачная трубка соединяла флакон с прозрачной жидкостью, в которой равномерно поднимались серебристые пузырьки воздуха, с иглой в моём запястье. Головная боль, с которой я ушёл в небытие, исчезла, но во рту было сухо, ужасно хотелось пить. Слева на панели отчётливо выделялась красная кнопка. Подумав, я нажал на неё. В ту же минуту за дверью раздались лёгкие шаги, и в палату вошла медсестра в бело-голубой униформе.

— Добрый день, Игорь Александрович! — приветливо улыбаясь, сказала она. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, неплохо! Но очень хочется пить.

— Минуту, сейчас мы это исправим.

С этими словами она открыла холодильник, достала бутылку «Нарзана» и наполнила стакан шипучей водой. Я жадно выпил, попросил ещё и, наконец, полностью пришёл в себя.