Женщина-хирург посмотрела сначала на мать, потом на дочь.

– Мне жаль, но ваш муж погиб.

Анна Семеновна застонала и странно обмякла. Женщины подхватили ее и усадили в ближайшее кресло.

– Света! – Хирург подозвала медсестру. – Принеси нашатырь, и, когда очнется, объясни все. Мне надо идти. – Она поспешно удалилась к другим пациентам.

Когда Анна Семеновна пришла в себя, медсестра ласково погладила ее по руке и тихо сказала:

– Я знаю, это вас вряд ли утешит, но он умер быстро. От шока у него произошла остановка сердца, а после ему уже не было больно.

Анна Семеновна сжала губы и уткнулась в плечо дочери. Та одной рукой гладила мать по голове, а другой вытирала бегущие без конца слезы.

– Мам, он всегда говорил, что прожил счастливую жизнь и, если бы у него был шанс что-то изменить, он оставил бы все, как есть.

На опознание Юрия Юрьевича Комова никто не пришел. Его искалеченное тело никому не было нужно. Похоронили его тихо, и спустя полгода о нем забыли даже соседи и жена. Могилка быстро затянулась травой, а вскоре к ней заросла и тропинка. Никто никогда о его существовании не вспоминал.

Михаил Романович легко отделался. Пьяным, как известно, везет. Он первым очнулся и сам вылез из покореженного автобуса.

– Етить твою! Как машину смяло. – Он сунул руку в карман, чтобы достать сигаретку и зажигалку, но их там не оказалось. Тогда старик осмотрелся по сторонам и, заметив водителя КАМАЗА, вызывающего скорую, побежал к нему. – Начальник, огоньку подкинь, – издали закричал он.

Водитель КАМАЗА поднял голову и схватился за сердце: по мокрой темной дороге к нему бежало странное худое существо в лохмотьях и крови. Глаза у него странно блестели, а рот криво скалился. Старик махал рукой и просил огоньку. Когда фигура приблизилась, водитель сообразил, что это живой человек. Он подхватил деда под руки, усадил в кабину и накрыл теплым пледом.

– Папаша, ты особо не двигайся. Сейчас скорая подъедет, тебя осмотрит, потом и покурим. Мне самому курить охота: голова трещит и тело ломит. Я ведь на нормальной скорости шел, а ее, паршивку, все равно занесло! – Мужчина с силой пнул колесо. – Посиди тут, я сбегаю, гляну, может, кому помощь нужна.

С ушибами, царапинами и ссадинами Михаил Романович попал в приемные покои. На следующий день к вечеру он уже сидел в своем сарае и пил водочку. С огурчиками, которые принес Митька, она была хороша.

Утром третьего дня Михаил Романович не проснулся. Похоронили старика быстро, а вот отпивали долго: месяца три. Местные алкаши в сарайчике усопшего устроили бар и по вечерам отводили там душу.

Сосед Митька временами приходит на могилку Михаила Романовича, садится на старый пень и поминает друга, как полагается, водочкой.

Светлана Владимировна Ветрова очнулась от странного звона в ушах. Та жуткая картина, которая предстала перед взором, впоследствии не давала ей покоя всю оставшуюся жизнь. От обильного запаха и вкуса крови женщину вырвало. Железный привкус на губах и вид искореженного металла слились воедино. Она попыталась высвободиться из жуткого плена, но что-то мешало ей двигаться. У нее на ногах лежало искалеченное тело страшного окровавленного мужика. Светлана Владимировна истошно завопила и попыталась высвободить ноги, но сил не хватало. К тому же руки все время скользили, словно их смазали маслом. Когда она поднесла их к лицу и поняла, что они в крови, то завопила больше прежнего и снова потеряла сознание.

Когда женщина очнулась, ничего не изменилось. Она по-прежнему лежала в луже крови в искореженном автобусе. Постепенно ей начало казаться, что этот кошмар никогда не кончится. Но вскоре замерцал странный свет, и она поняла – подъехала машина скорой помощи.

Светлана Владимировна отделалась сотрясением мозга и переломом двух ребер. Со временем физические травмы зажили, а вот психологическая – так и не прошла. С момента аварии Светлана Владимировна не переносила никакой транспорт, она везде ходила пешком.

Борис Леонидович Тихомиров долго не приходил в себя. Врачи уже боялись, что он не очнется. Но случилось чудо, и он открыл глаза. Находившиеся в это время в палате жена и молоденькая медсестра непроизвольно вскрикнули. Один глаз у Бориса Леонидовича вытек совсем, а другой походил на кровавое месиво. Также у него из-за перелома позвоночника отказали ноги. Всю оставшуюся жизнь он вынужден был полагаться на жену, которая до последней минуты о нем заботилась.

В семье Окуниных росли две замечательные девочки-погодки, единственным сходством которых была бегущая по венам кровь.

Старшая, которой недавно исполнилось семнадцать, была так естественно мила и нежна, что её невольно звали Иришка. Овальное лицо, мягкие линии, аккуратный носик, широкие, но красивые брови, светло-карие глаза, – ее черты пленяли с первого взгляда. Грациозность и гибкость движений завораживали взор. Со стороны казалось, что она не двигается, а плывет по водной глади. Ее нежные прикосновения во время беседы ощущались, как скольжение шелка. Встретив подобное создание, неосознанно тянешься к нему. Так ветви деревьев тянутся к солнцу. Трудно осуждать сей искренний порыв.

Младшая сестра Полина обладала дерзкой и холодной красотой. Продолговатое с острыми чертами лицо обрамляли чёрные прямые волосы, которые хорошо оттеняли бледную фарфоровую кожу. Выдвинутый вперед подбородок подчеркивал напористый характер. Глубоко посаженные, большие, серые глаза, которые владелица слегка прищуривала, выдавали пытливую натуру. Никому и в голову не приходило называть её Полиночкой. Если кто-то все же позволял себе подобную вольность, девушка гневно сдвигала брови и шумно хмыкала. Иногда, против обыкновения, она поправляла гостя: «Лучше Полина».

Столь непохожие сестры часто спорили, но до злых ссор (в силу характера старшой) дело не доходило. Когда Иришка с Полиной не сходились во мнениях, они расходились по комнатам. Первая при этом аккуратно прикрывала дверь, в вторая громко ею хлопала.

Жило семейство Окуниных на краю поселка. Сестры часто гуляли в живописном парке, расположенном неподалеку. Растительность в нем была смешанной: тут встречались и дубы, и березы, и молоденькие осинки, и липы, и ивы. В глубине располагалось похожее на восьмерку озеро. Там, на песочном берегу, сестры отыскивали себе укромное местечко и подолгу беседовали обо всем на свете.

Начитанная Иришка обычно рассказывала о чем-то, а Полина отыскивала в историях противоречия или создавала их. Если Иришка упоминала, что любит скорый бег волн, то Полина заявляла, что они портят вид водоема. Если сестра любовалась отражением, то Полина упоминала о тихом омуте. Так вышло и в среду, когда девочки устроили привал.

Удобно расположившись на горячем песке, Иришка медленно водила по нему руками и отыскивала камушки. Она с неподдельным интересом рассматривала находки, гладила их, собирала в ладони и слегка трясла, а потом складывала в замысловатые узоры. Полина с нескрываемым скепсисом следила за манипуляциями сестры.

– У камней есть свойства, которые способны помочь человеку. – Иришка вытащила на поверхность очередной трофей. – Издревле люди использовали камни, как талисманы. Агат, например, помогает принимать решения, оберегает от неприятностей. Аквамарин считается покровителем моряков: предохраняет от кораблекрушений. Аметист избавляет от тоски.

– Ты на днях справочник прочла? – Полина, заметив, что сестра перечисляла камни, начинающиеся на «А», не преминула ее поддеть.

Иришка заметила колкость, исправилась и продолжила:

– Сапфир наделяет человека верностью, целомудрием, притягивает друзей, рождает скромность и правдивость, отгоняет врагов. Он излучает мощную энергию космоса. Разве этот факт не завораживает? Говорящие камни…

– Это для тех, кто верит во всякую ерунду. – Полина вгляделась в зеленое нутро александрита, который красовался на шее сестры. Камень блеснул в лучах солнца и слегка сменил оттенок. Полина никогда не задумывалась над значением камней, ей просто нравилось смотреть, как те переливаются. – Но если тебе нравится думать, что они говорят, пусть будет так.