– Едет, – прошептал Макар, и голос его, подхваченный ветром, легко разнёсся меж остальными ребятами.

Рада напряглась. Выглянула из-за дерева, стараясь различить на дороге очертания повозки, но тьма ослепляла её. Лишь отдалённый стук копыт, который с каждой секундой становился всё громче, подсказывал, что повозка приближается. В один момент послышались крики и непонятный стук. Девушка поняла, что всё началось. Она села на корточки и сжалась в плотный комок, чтобы её не заметили. Пользы от неё не было никакой – непонятно, зачем Морок захотел её вернуть. Судя по звукам, ребята бились со стражниками, а лошади испуганно ржали. Лес гремел. Казалось, сейчас градская стража услышит, что на купеческую повозку напали, и ринется на помощь. Рада сморщилась. Страха, этого пронизывающего ржавой иглой чувства она не ощущала, зато было отвращение. Всё казалось неправильным. Больше она на подобное точно не согласится, а если кто угрожать ей вздумает – то очарует его русалочьей песней. Ни разу девушка не пела вне русалочьего круга, всегда только вместе с другинями, когда они нападали на одиноких мужчин на берегу реки. А надо бы попробовать использовать чары самостоятельно.

– Идём!

Рада почувствовала, как кто-то схватил её за руку и буквально выволок из-за дерева. Она резко открыла глаза и уши. Это Макар тащил девушку к повозке, возле которой лицом в землю лежали стражники и возница. Внутри, помимо учеников Морока, которые обшаривали повозку, Рада впотьмах разглядела двоих мужчин: того самого купца с базара и черноволосого юнца. Обоим связали руки за спиной.

– Не моё это, его, – дрожащим голосом объяснял мужчина, пытаясь указать на юношу. – Я лишь продавец, помощник, слуга его.

Рада едва вслушивалась в бессвязное бормотание купца. Всё это казалось дурным сном, который скоро перейдёт в такое же дурное воспоминание. Сейчас хотелось снова закрыть глаза и уши. Одно дело – мелкое воровство на базаре, каким она промышляла раньше, и другое дело – бойня со стражей и ограбление. Тело мелко дрожало, буквально вопя о том, насколько всё происходящее неправильно.

– Слышишь? – Макар выдернул девушку из мыслей. – Оказывается, не купец это.

– А кто купец? – будто спросонок уточнила Рада.

– А вон тот.

Макар указал на юношу в повозке. Глаза пленника опасно блестели, и казалось, что даже со связанными руками он опасен. Рада молча кивнула. Ученики Морока слишком долго возились в повозке, и Макар, не выдержав, отпустил девушку и тоже полез внутрь. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, и отвернулась. Но тяжкое чувство разъедало Раду. Нутром она чувствовала на себе пронзающий взгляд молодого купца. Она старалась не смотреть на него в ответ, но деться было некуда, бывшие друзья до сих пор копались в повозке.

– Ах ты ж рыло скоблёное! Обманул! – вскричал Макар.

Девушка резко развернулась к повозке, откуда с перекошенным лицом выходил грабитель.

– Нет здесь ничего! – он размахивал руками. – Не взял с собой купец ни денег, ни товара! Пустой поехал!

Рада перевела взгляд на молодого купца. На его лице на миг сверкнула улыбка, но тут же погасла, когда над ним склонились ребята с дубинками.

– Где ж нам деньги искать, а? – ухмыляясь, спросили они. – В повозке аль нет?

И, чтобы придать купцу разговорчивости, один разбойник ударил его кулаком в живот. Купец с рваным стоном согнулся пополам. Ему дали пару секунд отдышаться, потом подняли.

– Говорить будешь?

– Буду, – сквозь кашель ответил купец. – Вон, с девицей говорить буду.

Он подбородком указал на Раду. Девушка округлила глаза, а Макар, ничуть не раздумывая, толкнул её к повозке. Рада нехотя забралась внутрь. Разбойники пропустили её к купцу да для надёжности ещё раз подтолкнули так, что она упала к юноше на колени.

Она вскользь осмотрела купца, насколько позволяла ночная темень. Он был хорош собою: и сложен крепко, и на лицо приятен. Голубые глаза казались яркими, как звёзды на небе, из-за тёмных бровей и волос; под острыми скулами виднелись чуть выступающие после недавнего бритья волоски; а губы, манящие чёткой линией, купец сложил в нагловатую улыбку.

– Лучше тебе заговорить, – предупредила его Рада сквозь зубы.

Купец кивнул, не без удовольствия оглядывая девушку.

– Заговорю. Скажи сначала, как зовут тебя?

– Рада.

– И что будет со мной, если скажу, где богатства мои?

Девушка пожала плечами. Вопросы должна была задавать она, но юноша продолжил сам:

– Изобьют и в овраг выкинут?

– Это в лучшем случае, – позади послышался раздражённый голос разбойника. – А в худшем – в болоте утопим.

Купец лишь хмыкнул – то ли слишком смелый, то ли безголовый. Рада закусила губу. Нехорошее предчувствие всё ещё царапало её изнутри, хотелось побыстрее покончить с этим и вернуться в тёткину избу, пока рассвет не раскрыл её преступление.

– Скажи, где деньги, – попросила она со вздохом.

– Поцелуешь – скажу.

Мурашки прошлись по телу. Хотелось самой зашибить наглеца дубинкой, и Рада обернулась к разбойникам, ища в них поддержки. Но получила от них лишь ухмылку:

– Целуй. Чай, не ноги раздвигать просит.

«Предатели», – злилась Рада, рассматривая их безразличные лица.

– Не смущайся, – добавили разбойники и спрыгнули с повозки, нарочито уставившись в лес. Девушка видела, как они нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Поворачиваться обратно к купцу она не спешила, хотя чувствовала, как его тёплое дыхание опаляет её волосы, собранные в косу и спускающиеся по шее. Даже не видя юношу, она разгадала дерзкую улыбку на его губах.

– Целуй, – шёпотом повторил он.

Девушка сглотнула. Тянуть дальше было нельзя.

– Не буду! – гордо ответила она, повернувшись к купцу лицом.

Он не расстроился, лишь усмехнулся. А после – резко вытащил руку, что была связана за спиной, и схватил Раду за волосы. Не успела она вскрикнуть, как купец в поцелуе притянул её к себе. Девушка ладонями упёрлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но юноша легко прижимал её к себе, удерживая за талию и за волосы, и некуда было деться от вкуса его губ, горьких и сладких одновременно, как жимолость. Проглядели разбойники, когда он успел развязать руки, а наказание пришлось на Раду. Настойчивым движением языка купец раскрыл девичьи губы, проник внутрь, изучая каждую частичку своей пленницы. А девушку будто сковало льдом. В ушах стоял гул, руки не слушались, она лишь машинально сопротивлялась, понимая, как всё неправильно. Слабая дрожь проходилась по телу. Рада не понимала, почему никто не спешит ей на помощь, не избавляет от объятий купца, и ещё сильнее падала в пучину бессилия. Юноша углубил поцелуй, и от бесстыдных движений его языка сердце билось сильнее и отчаяннее, как узник, который желал выбраться из темницы.

Едва купец ослабил хватку, как ледяное оцепенение спало, и Рада вырвалась. Секунда свободы, и девушка, на ощупь шагнув назад, упала на спину прямо в комом свёрнутое покрывало повозки.

– Уходим, – услышала она.

Краем глаза успела заметить, как Макар и остальные разбегаются, позабыв о девушке. Но лишь несколькими секундами позже поняла, что их напугало: вдалеке стучали копыта лошадей. Кто-то ещё ехал через лес. Разбойники не стали испытывать удачу и сбежали, всё равно денег в купеческой повозке не оказалось, а допрашивать купца времени больше не было.

Рада хотела встать. Юноша уже делал шаг к ней, и она попыталась ударить его ногой. Но он лишь схватил девушку за ноги и потащил на себя, нависая сверху. Заломил ей руки над головой и склонился над её лицом, не теряя самодовольной ухмылки. Рада принялась кидать ему в лицо ругательства, какие вспомнила.

– А я узнал тебя. Попалась, воровка, – нарочито сладко прошептал он на ухо девушке. Обдал дыханием щёку, потом скулу и губы. Рада замолкла, и купец взглянул ей в глаза, где читалось непонимание. – А ты меня, видимо, нет.

Текст предоставлен ООО «Литрес».