– Не кажется ли тебе, малышка, что твоя попытка уйти сейчас из зала была не очень вежливой?

Изобел с трудом заставила себя не опускать взгляд, и, глубоко вздохнув, проговорила:

– Видите ли, сэр, я очень устала… Прошлой ночью я спала на жестком полу и успела немного вздремнуть на корабле… – Вспомнив, что тогда разбудило ее, Изобел не закончила фразу. Она почувствовала, как краска приливает к ее щекам, и мысленно помолилась, чтобы Гектор этого не заметил.

– Быть замужем – не такая ужасная вещь, как тебе кажется. Не могу представить, как бы я жил, если бы рядом со мной не было моей жены – твоей сестры. А этот парень, как я успел заметить, явно к тебе неравнодушен… Во всяком случае, жениться на тебе он не прочь и сделает это, даже если я не стану настаивать.

– Не уверена, сэр, что он когда-нибудь осмелится сделать предложение сам. Он такой беспомощный – все время ждет, что кто-нибудь примет решение за него. Почему-то ему все время кажется, что должно произойти самое худшее… Честное слово, я впервые встречаю такого рохлю!

– Но когда я с ним разговаривал, – Гектор поцокал языком, – мне он вовсе таким не показался… И в конце концов, если он и впрямь такой слабохарактерный, тогда я совершенно не понимаю, почему ты не хочешь выйти за него. Не сама ли ты все время говорила, что тебе не хотелось бы, чтобы муж тобой командовал? Сам он, во всяком случае, очень хорошо отзывался о тебе…

– Серьезно? – удивилась Изобел. Ей было приятно услышать, что Майкл тепло говорил о ней, но она постаралась подавить в себе это расслабляющее чувство. – Что ж, возможно, он добрый человек и настоящий джентльмен, но мне еще не приходилось видеть таких отношений между мужем и женой, которые вдохновили бы меня выйти замуж. Разумеется, за исключением вас, сэр, – поспешно добавила она. – Я знаю, как вы любите Кристину, но сама я не хочу выходить замуж ради восстановления якобы погибшей репутации! Вы, конечно, считаете, что после случившегося на мне никто, кроме Майкла, не женится – но мне нет до этого дела, сэр. Я вполне довольна своим положением и легко могу пропустить коронацию сэра Генри. Лучше я останусь здесь с детьми – они уж точно будут мне рады… Кстати, Адела хотела меня здесь навестить… Или после того, что случилось, ей уже нельзя со мной видеться?

– Господь с тобой, девочка… твои сестры по-прежнему могут приехать в Лохби в любое время…

– Спасибо, сэр.

– Так ты окончательно отказываешься от этого брака? – Гектор сдвинул брови.

– Я не изменю своего решения.

– Хорошо. Иди и, если хочешь, ложись спать. Я передам сэру Майклу, что мне не удалось уговорить тебя. Поскольку он ожидает, что его люди завтра появятся здесь, думаю, вскоре мы с ним расстанемся.

Изобел кивнула в знак согласия. Гектор прав – Майкл действительно вряд ли станет здесь задерживаться.

Ночью Изобел не спалось, и она проснулась рано, но не стала посылать за служанкой, а встала и оделась сама.

Ей сильно хотелось побыть одной, не встречаться ни с кем – и особенно с теми, кого она так разочаровала вчера.

Облачившись в старенькое платье, Изобел надела ботинки, сняла с крючка плащ и выскользнула из комнаты, чтобы в одиночестве встретить рассвет.

По дороге ей встретились лишь два лакея и охранник на выходе из замка, да еще один на дальних воротах. Ему-то она и объяснила, что собирается прогуляться по берегу. Подобные прогулки были привычны Изобел, и к тому же она всегда была бы в поле зрения кого-нибудь из людей, охранявших замок.

Полной грудью вдыхая запах свободы, Изобел поспешила по дорожке, ведущей к берегу. Был час отлива, так что вода стояла на самом низком уровне, и каменистый берег простирался в залив до дальнего конца пирса, который начинался внизу дорожки. Галеры, баркасы и лодки тихо покачивались на волнах прибоя.

Изобел знала, что в это время года ночь бывает коротка – первые лучи солнца уже золотили вершины гор. Пухлые золотисто-розовые облака медленно плыли где-то высоко-высоко – примета, обещавшая погожий день.

На берегу, достаточно далеко от Изобел, сидел какой-то парнишка, закинувший удочку. Еще один рыбачил с высокого выступа скалы у входа в залив. Кроме этих двоих, никого вокруг не было видно.

Подобрав юбки, Изобел поспешила к воде, спугнув промышлявших на берегу птиц. Кроншнеп с полосато-бурым оперением, выискивавший что-то в иле своим длинным клювом, поднял голову и, с недовольным видом отрывисто прокричав свое характерное «Кви, кви, кви», снялся с места и полетел – очевидно, предупредить товарищей о непрошеном вторжении человека.

Изобел рассмеялась, глядя на рассердившуюся птицу, и на душе у нее стало немного легче. Она любила море за его постоянно меняющееся настроение, а в это время года даже песчаный, почти пустынный пляж поражал ее разноцветьем красок.

Поднявшись на бугор, Изобел остановилась, чтобы полюбоваться качавшейся на волнах залива чайкой, а потом обратила внимание на большую стаю тупиков – северных птиц с большим ярко-оранжевым треугольным клювом. Двигаясь осторожно, чтобы не спугнуть птиц, девушка села на плоский камень и стала наблюдать за ними.

«Майкл скорее всего сегодня уедет…» – вдруг промелькнуло у нее в голове.

И тут же Майкл возник перед ее мысленным взором, словно живой – его добрая улыбка, веселые огоньки в глазах, неизменно зажигавшиеся всякий раз, когда Изобел говорила что-нибудь не то. В ее ушах словно звучал его чувственный, мелодичный голос, от одного звука которого по всему ее телу пробегали мурашки. До сих пор Изобел еще ни разу не приходилось реагировать подобным образом на улыбку и голос мужчины… Если Майкл сегодня уедет, она уже никогда не увидит этой улыбки, не услышит его голоса, не узнает его тайн… Для самой Изобел главной тайной в Майкле было то, что она успела к нему слишком сильно привязаться, хотя они знакомы всего-то два дня.

Ее неудержимо тянуло думать о нем снова и снова, а ночью, во время тревожного, короткого сна, ей представлялось, что она лежит рядом с ним, прикасается к нему, ласкает его, и он отвечает на ее ласки…

Господи, откуда эти сны? Наяву Изобел и в голову не могло бы прийти умолять мужчину ласкать ее… К тому же в этом сне всякий раз, как только Изобел протягивала руку, чтобы приласкать Майкла, откуда ни возьмись возникала леди Юфимия и своим обычным скрипучим голосом – такой бывает у чайки, когда другая чайка пытается отнять у нее пойманного краба, – изрекала: «Ты что, с ума сошла?» От этого Изобел тут же просыпалась, а когда засыпала опять, сон в точности повторялся и так три раза за ночь…

Проснувшись в четвертый раз, Изобел какое-то время лежала без сна, пытаясь привести мысли в порядок и думая о прогулке, которую предпримет, как только забрезжит день. Уж не сошла ли она с ума? Впрочем, Изобел меньше всего хотелось об этом думать…

Как бы то ни было, принятого накануне решения Изобел менять не собиралась. За Майкла она замуж не выйдет.

Из забытья Изобел вывел резкий крик, и она обернулась. В нескольких шагах от нее стоял маленький пухленький тупик и с интересом рассматривал ее своими большими круглыми глазами. Изобел улыбнулась – ей всегда казались забавными эти создания, напоминавшие маленьких человечков в белых манишках, черных кафтанах и оранжевых чулках. Глаза тупика постоянно моргали, что еще больше усиливало комический эффект.

На западе собирались свинцовые тучи, грозя к полудню разразиться дождем. Другие тупики из стаи собрались на берегу и, покачиваясь, стояли вокруг Изобел на тонких лапках, напоминая чинных вельмож, сошедшихся ради неторопливого светского разговора.

Тот, что стоял ближе к Изобел, склонил голову набок, будто желая ее о чем-то спросить.

– Тоже желаете дать мне совет, как и все, сэр? – Девушка невольно усмехнулась. – Только не надо уговаривать меня выйти замуж за сэра Майкла!

«Вельможа» склонил голову в другую сторону.

– Кто такие Синклеры? – спросила Изобел. – Полагаю, вы знаете о них не больше, чем я. Его брат собирается стать принцем… – но норвежским принцем. В Шотландии это ничего ему не даст, кроме громкого титула. И хотя Майкл не похож на мужа-тирана, но его неспособность принимать самостоятельные решения порой бесит меня не меньше, чем любая тирания. Ну… пусть не бесит, – добавила она, помолчав, – но уж точно раздражает…