– Или ты предпочитаешь что-то более утонченное?
Не успеваю оглянуться, как перед лицом материализуется тарелка. На самом деле, ее подал… не знаю, как его называть. Тот парень в странной одежде, которая представляет собой непонятное сочетание костюма с высоким воротом и сюртука. Видимо, здесь все странно одеваются. На самом же хозяине не менее старомодный костюм-тройка темно-коричневого цвета с заправленным под жилетку галстуком. Довольно элегантно, для светского вечера девятнадцатого века, но никак не для современного ужина. Кто вообще так принимает гостей? Мужчина жестом приглашает приступить к еде, но я не спешу брать в руку вилку. После того как Блэквуд силой привез сюда, у меня нет желания давать им повод себя травить. Кто знает, что скрывается под этой золотистой корочкой?
– Твои волнения не беспочвенны, но излишни, – морщинистая рука подносит вилку ко рту. – Спешу заверить, тебе не о чем тревожиться.
На свой страх следую его примеру. Голодать – недопустимо, особенно если я собираюсь отсюда выбраться. К тому же отказ может восприняться как оскорбление. А я ведь не хочу обидеть того, чей дом снизу доверху напичкан охраной? Утиный жир заполняет рот, наслаивая на язык вкус пряностей. Необычный вкус.
– Magret de canard à la sauce blanche, – говорит хозяин, отпивая из изящного бокала. – Утиная грудка в белом соусе – традиционное блюдо французской кухни. Мое любимое. Вкус раскрывается, ежели добавить…
– Вы ведь не о французской кухне меня позвали поговорить.
Мужчина прерывается, и я уже начинаю жалеть, что мой язык живет своей жизнью.
– Твое нетерпение допустимо. У тебя есть вопросы, которые жаждут отыскать ответы. Что же, я постараюсь их удовлетворить.
Мне не по себе от того, как он связывает слова. Краем глаза замечаю стражника у стены, еще двое – по обе стороны от двери. Среди них – Блэквуд, подпирает стенку, будто его главная задача – не дать ей упасть.
– Мое имя Кристиан ле Блан, а это, – взмах руки на людей у стены, – мои подопечные. То, что я расскажу, мудрено уяснить, в разы сложнее – поверить, ибо вера исходит из понимания. Дабы достичь этого, ты должна откинуть предрассудки и навязанные с годами узы скептицизма.
Почему он так говорит? Ему что, сто лет?
– Я и мои подопечные представляем редкую касту сангвинаров, чья физиологическая особенность выделяет нас среди прочих. Сказанное касается генетической мутации, ошибок в структуре крови, кои обуславливают изменения работы организма.
Значение всех слов, которые он произнес, мне известно, но лишь по отдельности. Вместе они не говорят мне ничего конкретного.
– В нашем организме присутствует особый фермент ферматоницин – первенствующее вещество в структуре кровяных телец. Из-за него у нас нарушен синтез альфа и бета цепей гемоглобина, недостача которого порождает дефицит кислорода и, как результат, – кислородное голодание. Последствия подобного изъяна тягчайшие: спазмы, приступы, удушье и в конечном счете околеванец.
Выражение моего лица побуждает его добавить уточнение попроще.
– Смерть, – вино отправляется к морщинистому рту. – Посему наш организм не способен к самостоятельному существованию. Дабы обеспечить выживание, приходится идти на крайние меры. Издревле сангвинары прибегают к инъекциям, позволяющим на малую толику времени восполнить запас кислорода в клетках. Процедура простая, но рискованная, ибо для инъекции требуется не лекарство, а кровь.
– Кровь? – опускаю вилку на стол, она до сих пор почему-то была у меня в руке. – Животных?
– Malheureusement, non5. Животная кровь не совместима с человеческой. При подобном переливании произойдет гемолитическая реакция из-за межвидовой несовместимости, то есть отторжение иммунной системой человека. Много веков назад сангвинары по незнанию и из-за безвыходности именно так и поступали, но выживали при подобном смешении единицы. Посему от использования животной крови не много проку.
– То есть вы используете… чело…вве…ческую кровь? Как… вампиры?
– Отнюдь нет, – белозубая улыбка разрывает неловкость, – вампиры – мифологические существа, в то время как мы настоящие и происходим из благородного рода сангвинаров…
Благородный род? Больше похоже на какую-то секту.
– …подразделяющегося на две касты. Наша община носит название сиринити. Инъекции человеческой крови – это не душегубство или беспощадная забава, лишь способ выживания. Они наполняют клетки кислородом, позволяя организму сиринити выжить. Компликация в том, что эффект их крайне быстротечен. Длительность зависит от силы организма. Некоторым потребно делать укол единожды в семь дней, иным – всякие два часа.
По спине пробегает дрожь не только от сырости в помещении, но и от его слов. Использовать кровь, да еще и человеческую? Они все здесь, похоже, свихнулись.
– Вопреки всем рискам, инъекция оказывает подлинно удивительное влияние, обновляет клетки, запускает процессы регенерации. Благодаря ей сиринити продлевают жизнь в буквальном смысле этого слова.
Точно секта. Авария, похороны, теперь – секта. Молодец, Блум. В этом месяце тебе точно везет.
– И где вы берете эту кр…
Язык запинается на слове, но продолжать и не нужно. Мужчина и так понимает, что я имела в виду. Как он сказал его зовут, Кристиан?
– Бога ради, – взмахивает он рукой так легко, будто рассеивает невидимое облачко пыли. – Ты ведь не думаешь, что мы выкачиваем кровь из мирных вилланов. За окном ведь двадцать первый век – век прогресса, вселенских упрощений и банков крови. Состоятельный человек, которому пришла блажь расширить свои имения, вполне может разжиться подобным учреждением для собственных нужд.
– Тогда зачем вы мне это рассказываете? Вы же не собираетесь…
– Ни в коем случае. Тебе, дитя мое, ничего не грозит. Здесь ты в безопасности.
Четверо охранников за спиной говорят об обратном. Говорю ему, что до сих пор не понимаю, почему я здесь. Блэквуду это не нравится. Через всю комнату, находясь на расстоянии нескольких метров, я буквально чувствую, как напрягаются его плечи. Кристиан, же наоборот, сдержан и терпелив.
– Дело в том, что у нас с тобой много общего. Ты никогда не замечала, что ты не такая, как все? Твое мышление отличается, поведение выделяется – и это лишь поверхностные расхождения.
– К чему вы клоните?
– К тому, ma petite cerise6 что ты не просто человек. Ты одна из нас.
– Не может быть. Я обычная.
– Не в традиционном соображении. Твоему организму не потребны инъекции, но важно не это. В твоих жилах течет особая кровь.
– Что не так с моей кровью?
– Как раз наоборот. Она идеальна. Дело в том, что…
Кристиан рассказывает мне, что у сангвинаров целых двенадцать групп крови, а не четыре, как у обычных людей. Каждая обладает уникальным составом и свойством, но самой редкой считается двенадцатая. Она настолько уникальная, что ею обладали лишь два процента населения, но за многие годы все носители вымерли, кроме меня.
– Нет, – качаю головой из стороны в сторону, – у меня третья группа крови, третья положительная. Так написано в моей…
– …медицинской карте? Памятуется мне, твоя мать была доктором?
Не нравится мне его тон.
– Реаниматологом.
– Да, точно. Ох, эти новомодные обороты речи.
Бокал приближается к тонким, как ниточка, губам, создавая неловкую паузу, которая мне не нравится. Как и он, и комната. И вообще все это место. Я хочу домой.
– Что это за существо, завладевшее моей сестрой?
– Это моров. Тварь, жаждущая только одного – крови.
Он рассказывает мне о восстании, о столетней войне между ранее братскими кланами моровов и сиринити, о свирепых тварях, терроризирующих людей, и о том, как стражам удалось их сдержать, построив огромную стену, которая отделила мир людей от территории чудовищ. Мне вдруг вспоминаются слова дяди. Что он там говорил? Граница, врата… Не могу сосредоточиться. Слишком много информации.
