– Прости?

Какое там хладнокровие? Я задыхаюсь от ярости. Блядские любовные чувства распирают нутро и буквально выворачивают меня наизнанку.

– Ты, мать твою, снова мир мой перевернула! И теперь… Хочу тебе кое-что напомнить.

– Не надо… Не надо, Саш… Просто уезжай, пожалуйста… – отталкивая, пытается отвернуться и снова сбежать.

Только я уже хватаю ее за плечи. Заставляю смотреть в глаза.

– Ты – моя, – обрушиваю как приговор. – Запомни это навсегда.

Соня не пытается спорить.

Блядь… Неожиданно, но… Она, мать вашу, врывается в меня взглядом… И смотрит так, как смотрела раньше, когда ждала, чтобы я ее поцеловал.

Только думаю об этом, и тело будто бы током поражает. Под воздействием этой энергии за ребрами что-то клинит и прекращает работать. Грудная клетка натужно расширяется, кислород заполняет легкие, но тут же сгорает как реактивное топливо.

Зверское желание охватывает все мое существо. Управляет мной на самых низменных инстинктах. Обволакивает буйством разум.

– Соня…

Я чувствую на своих губах ее сладкое дыхание. Вдохнув его, давлюсь и задыхаюсь. В сердце отрывается какой-то клапан. Моя жизнь держится на волоске. Но суть не в том, что я боюсь своей финальной физической смерти. Все, чего я боюсь – полноценно воскреснуть душой.

С трудом сглатываю, отвожу взгляд и отстраняюсь. Богданова тут же отшагивает в противоположную сторону. Ловлю ее за запястье, чтобы не дать убежать. Пальцы покалывает. Эта шелковистая кожа по-прежнему имеет на меня какое-то мгновенное токсичное воздействие. Машинально опускаю взгляд на руку, которую Соня пытается вырвать, и снова прихожу в ярость.

– На хуя? – все, что спрашиваю, глядя на вытатуированный на ее запястье знак бесконечности. Так расстроен тем, что она посмела это сделать на своей коже, что в эту секунду реально готов свернуть ей шею. – Твою мать! Что за дерьмо, Сонь?!

– С тобой никак не связано! – выпаливает она и краснеет.

– Да мне похуй, с кем! – рявкаю все так же огорченно. – Ты, блядь, девочка, или кто? Зачем бить на себе эти ебаные отметины?! На хрена?!

– Знаешь что… – выдыхает явно растерянно. – Ты кто вообще такой, чтобы поучать меня?! Следи за своей Владой! – последнее выкрикивает отличительно громко. – Ненавижу!

– Я тебя тоже, Соня! Больше всей своей гребаной жизни!

– И я… И я больше жизни!

Выдернув руку, все-таки уносится прочь.

– Что за детский сад, блядь?! Я должен за тобой всю ночь гоняться? – горланю ей в спину.

– Не гоняйся, – выкрикивает Соня, не прекращая идти.

– Я, мать твою, проехал пятьсот километров!

Она даже не оборачивается.

– Молодец. Дорогу обратно найдешь.

Сука…

– Соня, вернись. Сейчас же, – уже не ору, но звучу в разы жестче. – Я по делу приехал. Давай поговорим как взрослые люди.

На этот раз она и вовсе никаких реакций не выказывает. Просто продолжает идти вперед, словно больше не слышит меня. Но я ведь понимаю, что не настолько далеко она ушла.

Блядь…

Отрывисто вздыхаю и медленно шагаю за ней.

Нет больше никаких нас.

© Соня Богданова

Он приехал. Преодолел посреди ночи пятьсот километров, чтобы увидеться со мной.

Этот поступок потрясает. Долгое время я просто не понимаю, что чувствую. Когда же психика справляется с шоком, освобожденные эмоции вызывают внутри меня тот самый армагеддон, которого я так боялась, когда Саша больше месяца назад предупреждал, что приедет за какими-то там ответами.

Но с тех пор ведь столько всего произошло!

Он узнал, что измены не было. Не сказал мне по этому поводу ни слова. Дал понять, что для него это так или иначе в прошлом. Не потрудился даже извиниться за то, что поверил устроенному его паскудной мамашей спектаклю. Надумал жениться на Владе.

И вдруг… Без каких-либо предпосылок приехал ко мне в Киев.

Да, Боже ж мой… Зачем?!

Меня так сильно трясет, что приходится обхватывать себя руками. Трудно сдерживать рвущиеся из горла рыдания. Я бы хотела думать, что чувства, которые там собрались – лишь обида, горечь и боль.

Но, черт возьми… Увы, это не является абсолютной правдой.

Внутри меня бьется и сумасшедшая радость, и дикий трепет, и неугомонная любовь… Эйфория бешеная!

Эмоций столько, будто я не маленькая единица Вселенной, а как минимум целый космос. Распирает так сильно изнутри, что хочется закричать. Но я не могу себе этого позволить, потому как Саша нагоняет меня и, подстраиваясь под мой шаг, идет рядом.

Вот зачем? Ничего не понимаю!

Почему он не уезжает?! Сказала же ясно… Прогнала! Намеренно задела его гипертрофированное чувство гордости. А он продолжает преследовать.

Взглянуть на него больше не решаюсь. Кажется, что сразу же рассыплюсь на атомы. Все ведь проснулось. Все!

Думала, что раньше с ним с ума сходила… Наивная.

То, что происходит сейчас, просто нереально пережить. Мало того, что запущены все из возможных эмоциональных процессов, так еще каждый из них бушует на полную катушку. Ощущение, что у меня в груди – внутри моего космоса – все звезды, кометы, метеориты, астероиды и планеты разом падают. Сгорая на ходу, с безумной скоростью несутся к твердой поверхности, чтобы разбиться там остатками в микроскопическое крошево.

Саша сказал, что я снова его мир перевернула.

А он с моим что делает? Уничтожает полностью.

За время, которое нам требуется, чтобы дойти до моего дома, немного успокаиваюсь. Понимаю же, что должна его прогнать окончательно. Собираю остатки сил, когда останавливаемся перед подъездом, чтобы повернуться к Георгиеву и посмотреть на него.

Только сейчас могу заметить, что он при полном параде: начищенные до блеска туфли, строгие темные брюки, белая рубашка. Лишь пиджака и галстука не хватает.

Откуда такой? Правда, весь в работе? Или с очередного пафосного мероприятия своей мамаши?

Вот, казалось бы, злюсь беспрецедентно из-за того, что посмел явиться сейчас! И презираю его неистово.

Но…

Отчего-то бессознательно плыву от обволакивающего меня до ужаса знакомого и до одури родного парфюма. От сильной мужской энергетики Георгиева. И просто от того, какой он подавляюще большой рядом со мной.

Взгляд застревает на распахнутом вороте рубашки. Жадному обзору доступны не только крепкая шея с выступающим кадыком и сексуальной ямкой над ключицей, но и верх мускулистой груди. А на ней… Справа виднеется несколько римских цифр. Это что-то новое. Когда мы встречались, этой татуировки у Саши не было.

Что там за число? Помня зацикленность Георгиева на цифрах, догадываюсь, что это нечто важное для него.

«Числа всегда что-то значат… Вся наша жизнь оцифрована, Сонь…»

Вот какого черта?.. Еще об этом думать теперь!

Однако это не самое тяжелое испытание все же… Страшно поднять глаза к Сашиному лицу. А он этого явно ждет. Стоит, не двигаясь, пока я торможу.

Боже…

Я вынуждена это сделать, чтобы не допустить у него мыслей, будто что-то еще живо настолько, что можно использовать.

Вскидываю взгляд решительно и быстро… Задерживаю дыхание, но в груди все равно словно бы гранаты разрывает. Совершаю незапланированный бурный вдох и прикрываю веки. Волна тотчас идет на спад, сыпя искрами в низ живота. Мгновение, и там все жуткими спазмами скручивает.

– Блядь… – выдыхает Саша глухо.

Меня еще отчаяннее жаром охватывает. Щеки пылают – не скрыть этого. А он смотрит в упор – знаю. Несколько рваных учащенных вздохов с его и с моей стороны звучат как своеобразная партия. И это, увы, не сражение. Чрезвычайно взволнованно бомбим.

Только этого не хватало…

Мельком наблюдаю, как Саша достает из брюк сигареты. Резко чиркает зажигалка, а сразу же после нее слышится шумная глубокая тяга. Медленный выдох, и нас окутывает табачным дымом.

«Самое время уйти…» – соображаю я с опозданием.

И не потрудившись попрощаться, разворачиваюсь к подъезду.