— Обещаю, мама, — я не была уверена, смогу ли сдержать это обещание, но ей это казалось очень важным. Я хотела облегчить ее беспокойство и страхи, которые сейчас так глубоко отразились на ее лице. Если бы это помогло ей, я бы пообещала в тот день что угодно.

— Ты всегда будешь моей маленькой Грейс, — при этих словах во мне расцвело мягкое, теплое трепещущее чувство. Я любила своих маму и папу. Более того, мне нравилась их привязанность друг к другу. Мне нравились их объятия и поцелуи, но мое упрямство заставляло меня притворяться, что они меня раздражают. Хотя прямо сейчас мне нужно было все ее утешение, и я чувствовала, что она тоже нуждается в моем утешении. — Никогда никому не позволяй подрезать тебе крылья, малышка.

— Не буду, мама, — пообещала я.

Боже, если бы я только знала, как трудно будет сдержать это обещание. Как трудно было быть сильной. Мама и папа умерли через три месяца. Именно тогда я оказалась лицом к лицу с тем самым человеком, который угрожал моей матери. Он оказался моим дядей. Человек, от которого меня скрывали мои родители. Представьте, что вы ребенок и не знаете, что у вас есть другая семья. Никогда не встречали своего дядю или бабушку. После этого это был кошмар… до того дня, когда я встретила Лучано. Я думала, что нашла спасителя. Так неправильно!

Наклонив голову к луне, мои мысли путешествовали по океану в поисках воспоминаний. Прошлое осталось похороненным и позади, когда мы бежали, но забыть его было труднее. Это было постоянное упражнение в дисциплине, чтобы заставить себя не думать о нем.

Перед моими глазами мелькнуло лицо моего мужа. Даже после всего этого времени воспоминания причиняли боль. Я влюбилась в настоящего злодея и усвоила урок. Самым трудным способом. Я бы никогда не впустила другого мужчину. Может быть, на днях я наберусь смелости и возьму в свою постель другого мужчину. Хотя я с несомненной уверенностью знала, что с моим мужем никто и никогда не сравнится. То, как мое тело жаждало его, нуждаясь в его прикосновениях.

Вся эта ерунда, которая произошла, а я все еще жаждала его рук на себе; то, как он доставил мне удовольствие. И я ненавидела себя за это. Я хотела, чтобы он вырвался из моего сердца и из моей системы. Я не хотела его вспоминать; то, как его рот ощущался на моей коже, или то, как его прикосновения подняли меня на невообразимые высоты. Все это время он сокрушал мое сердце, как будто оно было бесполезным, как будто я была бесполезной.

Дрожащее дыхание покинуло мои губы, когда я поднесла к ним свой бокал вина. Именно по этой причине я всегда избегала думать о нем. Это заставило меня чувствовать себя дерьмом.

Подхожу к приставному столику за ноутбуком. Я проверила свою электронную почту. Это было лучше, чем думать о горьком прошлом.

В защищенном почтовом ящике находилось только одно письмо.

Кому: Призрак

От: Безжалостный король

Хороший ответ. Я хотел бы забронировать твои эксклюзивные услуги на следующие шесть месяцев. Максимум три раза в месяц, как было изначально согласовано. Ежемесячное удержание двести тысяч. Процентная комиссия за транзакцию остается прежней. Ты никого больше не размещаешь.

Так он меня проверял! Мне это не понравилось; это казалось манипуляцией. Я устала от манипулирования. Но могли ли мы позволить себе отказаться от его бизнеса? Нет, мы не могли. Вместо ответа я закрыла письмо и уставилась на пустую страницу поиска Google. Мне так хотелось его использовать. Все, что мне нужно было сделать, это ввести имя моей семьи или имя моего мужа, и я знала, что информация будет проходить через веб-браузер. У меня было так много вопросов, но я знала, что они не дадут мне хороших ответов. И никакого мира.

Любопытство убило кошку, Грейс. Мне нужно было это запомнить.

— Что ты делаешь, сидишь в темноте и пялишься на свой ноутбук? — голос Эллы напугал меня, и я чуть не уронила ноутбук.

— Блин. Ты напугала меня до чертиков, — я оглянулась и обнаружила, что Элла стоит, прислонившись к двери. — Ты пришла домой рано.

Она пожала плечами. — У меня просто не было настроения слушать итальянский акцент сегодня вечером.

— Я понимаю, — на языке Эллы это означало, что она тоскует по дому. Возможно, я тоже, следовательно, для путешествия по переулку воспоминаний.

Она подошла и села на другой стул. Я протянула ей свой бокал вина, и она взяла его и залпом выпила.

— Что происходит? — спросила она, опустошив стакан.

— Я проверила свою электронную почту. Безжалостный Король проверял нас пятой транзакцией, — ее брови нахмурились в замешательстве. — Я не знаю, о чем речь. Он хочет, чтобы мы совершали для него эксклюзивные транзакции в течение следующих шести месяцев, не более трех в месяц.

— Странно.

— Да. Я не ответила.

— Ты собираешься отказаться?

Я покачала головой. — Нет, но, возможно, мы сможем пересмотреть условия более высокого снижения гонораров, если будем эксклюзивными. Хотя он также предлагал ежемесячный гонорар.

Она кивнула в знак согласия. — Просить большего не помешает.

Мы оба смотрели на темное море; тишина, нарушаемая только шумом волн, разбивающихся о береговую линию. Запах моря успокоил мою душу, и я надеялась, что то же самое произойдет и с Эллой. Некоторые дни были труднее других. Да, нам здесь нравилось и хотелось обосноваться, но все равно иногда скучали по дому. Мы знали, что не сможем вернуться в Штаты, не подвергая свою жизнь большому риску.

— Я должна тебе кое-что сказать, Грейс, — тишину разорвал тихий голос Эллы. Мой взгляд переместился на нее. Она говорила серьёзно. — Тебе это не понравится.

— Пока ты не бросишь меня, мы разберемся со всем остальным, — я тоже это имела в виду. Без Эллы я была бы так одинока последние три с половиной года.

— Да, я никогда не оставлю тебя, — ответила она без колебаний. — Может быть, мы и не связаны кровью, но мы сестры на всю жизнь, — она была права; она была для меня больше родной, чем вся моя живая кровная семья. Она глубоко вдохнула, а затем выдохнула. — Когда я поехала на главный остров, я проверила новости США, — я бы не стала ее ругать. Не прошло и тридцати минут назад, как у меня возникло искушение сделать то же самое. Я затаила дыхание, ожидая того, что должно было произойти. — Твой дядя подал прошение о передаче ему всего твоего имущества в связи с доказательствами твоей смерти.

Я уставилась на нее, уверенная, что ослышалась. — Что?

— Мне очень жаль, — пробормотала она.

— У него были доказательства того, что я мертва? Это не имеет никакого смысла, — хотя я никогда не допускала, чтобы мой дядя и моя семья объявили меня мертвой, чтобы заполучить мое наследство. У моих родителей хватило ума передать все это в траст до моего двадцатипятилетия. Что приближалось быстро.

— Я не знаю, — пробормотала она. — Меня бесило, что он украл у тебя то, что принадлежит тебе. Поэтому я отправила защищенной почтой доказательства того, что ты жива, вместе с фотографией.

Это было неразумно. Она знала это, и я тоже. Но я понимала, почему она это сделала. Я бы, наверное, сделала то же самое, если бы мы поменялись ролями. Ведь это наследство принадлежало и моему сыну.

— Черт, надеюсь, это одна из хороших фотографий, — ответила я вместо того, чтобы отругать ее. Она и так достаточно избивала себя. Мы встретились глазами и разразились приступами смеха. Не смешно, что моя семья отобрала у меня практически все и теперь тоже позаботилась о наследстве. Но плач нам не поможет.

— Я отправила фотографию с нашей рейв-вечеринки в Германии.

Я закатила глаза. — Ладно, это не так уж и плохо.

Повернув голову назад, лицом к морю, я уставилась на отражение луны на поверхности волн. В этом маленьком уголке мира было так мирно. Можно почти притвориться, что всего зла этого мира не существует. Но это произошло, скрываясь в тени. Моя семья была большой частью этого.