– Д-да… Она… Саныч, срочно выезжаем! – мгновенно встряхиваюсь я. Запускаю пятерню в волосы и тягостно вздыхаю.

– Ты хоть скажи, куда едем и в чем дело? Ее похитили? Илья, нет времени размазывать сопли!

– Ты прав. Кажется, она попала в аварию, – медленно, проговаривая каждое слово, отвечаю я. – Я слышал скрежет металла, хлопки… Она… Сан, она сказала, что Саша мой сын и попросила о нем позаботиться.

– Быстро в машину! Надо успеть до приезда прессы. Уж эти *уки распишут в сетях версии, мама не горюй.

Саныч по телефону просит водителя подъехать к выходу, набрасывает на плечи ветровку и запирает кабинет. Я так и бреду за ним, как заторможенный, повторяя ее слова в нескончаемом повторе… «Илья, я тебя любила…». Значит, все эти годы ей было больно… От моих пренебрежения, грубости, высокомерия… От множества проходящих через мои руки женщин – уверен, Ева следила за этим. Кормила моего сына грудью, гуляла с ним в парке, украдкой проверяя светские новости, в которых упоминался «красавец и сердцеед» Илья Богданов. Ее желание не удостоить меня признанием о сыне становится понятным – я заслужил все, что сейчас происходит. Погруженный в тягостные раздумья, сажусь на заднее сиденье служебного автомобиля, пытаясь на ходу ей дозвониться… Бесполезно… Абонент временно недоступен. Черт, а если не временно, а постоянно… Что, если? Кровь  словно превращается в ледяную прорубь, а потом и в лед. Царапает меня изнутри так, что хочется согнуться пополам. Почему это случилось сейчас, когда я допустил крохотную мысль о настоящей семье?

– Приехали, – протягивает Сан Саныч, ударяя себя ладонями по бедрам. – Въезд на мост перекрыт. У тебя паспорт с собой, Илья Владимирович?

– Да.

– Опоздали мы… Видишь пожарную, ментов и… чертово телевидение?

Вижу… И не только это… Еще напрочь сбитое бронзовое ограждение, след от тормозов и огромное пятно бензина. А машины нет…

– Тормози, Влад, – командую водителю. – Меня они обязаны пропустить. Я муж.

Распахиваю дверь, проваливаясь в жуткую атмосферу… В легкие вбиваются стойкие запахи гари, бензина и краски, а слух будоражат страшные, доносящиеся из ниоткуда слова: «Тело не найдено… Как будем машину доставать?»

– Здравствуйте, – с трудом сдерживая гнев, произношу стоящим возле ограждения людям в форме. – Что здесь произошло?

– Авария, не видите? Объезд по проспекту Ворошилова, – небрежно бросает один из них – тощий низкорослый мужичок в засаленной форменной куртке. К слову, он тут же отворачивается, отмахнувшись от меня, как от надоедливой мухи.

– А кто пострадал?

– Вам какое дело?

– Я Илья Богданов, муж Евы Аксёновой. Это ведь ее машина… Это…

– А чего же вы молчите? Паспорт с собой? В ее паспорте отметки о семейном положении нет. Знаете, сейчас ведь можно не ставить штампы о браке и наличии детей – рай для гуляк! – не к месту ржет он, обнажая кривоватые мелкие зубы.

– Вот мой паспорт. Мне звонила Ева… Она сказала, что находится здесь. Потом связь прервалась, а потом… В общем… – не желаю показывать слабость перед тощим сморчком, но получается плохо…

– Мы вызвали водолазов. Они ищут машину. Вы успокойтесь, как вас там? – устало проговаривает сморчок.

– Илья Владимирович. А где вы нашли ее паспорт?

– Сумочка всплыла. Вон она… Водолазы ее первой нашли. Яркая, красненькая, плавала по поверхности.

– Можно я ее возьму? – прошу сдавленно.

– Следком заберет ее на экспертизу. Пока нельзя. Я… заберу, – считает нужным добавить он.

– А вы кто?

– Капитан юстиции Цымбало, – гордо отвечает он.

Краем глаза замечаю Сана, неуклюже топающего в нашу сторону. От активно жестикулирует и что-то раздраженно говорит, когда его путь преграждают двое мужчин в штатском.

– Что ты церемонишься с ними, Илья? Где водолазы, где скорая? Вы знаете, кто этот человек? Он кандидат в депутаты, он… Влиятельный бизнесмен области, он…

– Саныч, прекрати, – почти рычу я. – Ева тоже была значимой фигурой.

– Кем бы она ни была, для нас она потерпевшая, – парирует сморчок, изображая на лице недовольную мину.

– Скажите, а Еву могли… Аварию могли подстроить? – произношу надломлено, пытаясь понять, что делать дальше. Мне же надо забрать Сашу к себе? Или, напротив, оставить мальчика в привычной атмосфере Уланово? Есть ли у Евы няня? И много других вопросов, назойливо крутящихся в голове.

– Мы все проверим, как только водолазы поднимут машину и найдут тело, – чеканит Цымбало.

– Что? Вы думаете…

– Не слушай его, Илья, – Сан злобно прищуривается, бросая на Цымбало взгляд. – Еву найдут, вот увидишь. Она молодая, сильная… Господи…

Под мостом слышатся плеск волн, крики и скрежет цепей… Воздух каменеет от напряжения, искрит, словно заряженный моими страхом и сумасшедшим волнением… Возле сбитого ограждения показывается груда покореженного красного металла, качающегося на цепях. Тягач медленно буксирует, вытаскивая машину на поверхность. Мы так и стоим с открытыми от удивления ртами, с надеждой всматриваясь вдаль… Следом за машиной по веревке поднимаются два водолаза в черных плотных костюмах.

– Ну что там? – нетерпеливо спрашивает Цымбало, ступая им навстречу.

– Тело не нашли, – стирая капли с лица, отвечает один из них. – Вот… Туфелька и обрывок черно-белого платья. Это ее вещи?

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Разберемся, – кисло протягивает сморчок Цымбало. – Что еще?

– В воде произошел взрыв. Окна выбило, а тело унесло течение, – непринужденно отвечает второй водолаз, словно речь идет о чем-то будничном. – Нужна поисковая группа, волонтеры… Прогноз обещает завтра прилив, ее обязательно найдут.

Господи, как мне все это пережить? Закрываю глаза, не в силах совладать с собой, набираю в легкие побольше воздуха и твердо отвечаю:

– Я уже сегодня организую поиски.

Илья.

– Илья, ты сначала узнай, где малец, он ведь… – ладонь Сана мягко сжимает мое плечо.

– Отвали, Сан, – дергаю плечом, стремясь сбросить с себя его ладонь, а вместе с ней гребаное сочувствие. Не нужна мне чужая жалость… – Саша сейчас наверняка в детском саду или с няней.

– А вдруг… – хмурится Александров, приближая ко мне лицо. – Ты не думал, что авария неслучайна? И если хотели избавиться от Евы, то Саша… Он совершенно им не нужен. Зачем преступникам наследники?

– Наследник Евы – я, – произношу горько. – Я пока не хочу об этом думать, как и о том, что являюсь первым подозреваемым для полиции. Вот зачем здесь следственный комитет? Простая авария, которых происходит тысячи… Почему бы не ограничиться ППС? Сан, надо не языком чесать, а собирать поисковую бригаду. Искать волонтеров, платить деньги частному детективному агентству, еще…

– Погоди-ка, Илья. Обернись, – Саныч взмахивает ладонью в сторону газели, обклеенной по кругу логотипами местного телевидения.

– Только не это! Мне кажется, или я вижу хитрую рожу Сосновской? Или ты хочешь…

– Обратись к населению. Призови людей помочь с поисками. Плевать на то, что подумают люди. Ева пропала… Надо отбросить в сторону неприязнь. Ольга поможет, она через секунду разместит тепленький репортаж по всем каналам, а остальным продаст его. Уверен, люди отзовутся и придут на помощь.

– Идем, Сан. Сделаем репортаж, а потом я поеду домой, переоденусь и сам… буду ее искать, – произношу твердо, а получается надломлено.

Сосновская ожидает привычной агрессии, но, заслышав мои объяснения, оживляется. Меняется в лице, изображая на нем искреннее участие. Я бы подумал, что ей не плевать, если бы не жажда сенсации, сквозящая в каждом ее слове.

– Это будет бомба, Илья Владимирович. Разместим ваше обращение везде – радио, телевидение, новостная лента областных вечерних новостей. Полиция сама не справится, у них слишком мало людей, – произносит она, потирая микрофон. Ее руки возбужденно подрагивают, а карие небольшие глаза болезненно поблескивают. Плевать на все… Мне нужны люди, а Сосновская права – полиция не справится.