Сигурд вовсю храпел, выводя носом затейливые мелодии, а вот Леутхайд, по понятным причинам, не спалось. В королевском дворце не осталось посторонних. Она не позволила ночевать здесь королевам и слугам. У дверей сидели два воина с мечами и играли в шашки. Если придут убивать, то они своим криком разбудят их. А вот придут ли? Не должны. Знать Кента получила заверения, что их владения никто не тронет. Немного подвинут рядовых керлов, но им взамен дадут земли в Сут-Саксе. Пришлый народ должен перемешаться со старым. Римляне, юты, остатки кельтов и саксонские деревни на западе. Всех их нужно будет привести к единому закону, всех обязать службой в ополчении и налогами. Как это сделать, она пока не понимала. Знала лишь, что великий князь не бросит ее и Сигурда. Он поможет ей и словом и делом. Ведь крошечный Сут-Саксе — это лишь одно из здешних королевств, и при этом самое маленькое и слабое. Уэссекс и Мерсия гораздо опасней.

А еще ей самой очень скоро будет совсем не до этого. Ведь у нее под сердцем бьется новая жизнь. Леутхайд улыбнулась и закрыла глаза. Она уже не слышала храпа Сигурда, она слишком устала.

1 Святая Энсвита Фолкстонская основала первый в Англии женский монастырь. Ее останки были найдены в 19 веке. Монахи спрятали их от протестантов в правление Генриха VIII.

2 Думнония — королевство бриттов на крайнем юго-западе Британии, современные графства Корнуолл и Сомерсет. Поуис — одно из королевств в Уэльсе. На тот момент их там было шесть, некоторые из них — совсем крошечные.

Ноябрь 640 года. Константинополь.

Купеческий хеландий бросил якорь в гавани Феодосия, что на западном краю города. Слава Богу, власти Константинополя не стали рушить торговлю с Египтом и Словенией, разоряя собственную казну. Напротив, все делали вид, что далекие провинции все еще находятся под властью императоров, и купцы плавали без каких-либо препятствий туда и обратно. Даже из портов захваченного арабами Востока корабли выходили спокойно, и спокойно же возвращались домой. Империя, рожденная для торговли, оказалась не в силах от этой самой торговли отказаться. Ведь она служила смыслом ее существования. А порты Константинополя были настоящим сердцем империи. Таким же, как императорский дворец, святая София и ипподром.

Портовый чиновник-коммеркиарий с улыбкой голодной акулы бросился на борт, чтобы тщательно пересчитать амфоры с маслом и горшки с медом. Этот корабль шел из Карфагена, а не из Александрии. Пан майор госбезопасности предпочитал не рисковать понапрасну.

Коста, покинувший борт корабля, шагал по родному городу, жадно вдыхая его давно забытые ароматы. Он мог пройти по нему с закрытыми глазами и точно сказать, где находится. Запах соленого ветра, ругань моряков и испуганное мычание — он в западных гаванях, откуда гонят привезенный скот на рынок. А вот тяжелый запах внутренностей и кож, а потом — умопомрачительный аромат жареного мяса. Это значит, что он попал на Бычий форум. Запах благовоний, чинная публика, не позволяющая себе грубую брань — он на форуме Константина, самого близкого к императорскому дворцу и кварталам, заселенным знатью. Куда бы ни пошел Коста, он вспоминал каждую улицу, каждый дом и забор. Он когда-то жил здесь, воруя, убегая и скрываясь. Как будто не с ним это происходило.

Его должны ждать в одной из харчевен в полдень. Таков был приказ. Человек, работавший здесь, будет приходить на Бычий форум каждый день, чтобы поесть жареного мяса или суп из воловьих хвостов с индийскими травами. Здесь его делают просто замечательно. Вот и харчевня. Коста по привычке постоял в сторонке, приглядываясь к людям, которые текли мимо него, обдавая своим равнодушием. И впрямь, никому до него не было дела. Лишь пара мальчишек мазнула коротким заинтересованным взглядом по его тощей фигуре, но тут же разочарованно отвернулась. Не по ним рыба. Хоть и выглядит чужак, как приказчик из богатого дома, но порежет и имени не спросит. Любой уличный мальчишка чуял такое на раз. Ведь те, кто не чуял, уже давно лежали в земле или крошили киркой камень на трапезундских рудниках.

Вроде все спокойно, и даже городской стражник-равдух не задержал на нем своего начальственного взгляда. Коста вошел в знакомую харчевню, а хозяин, увидев его, оскалился довольно. Он помнил этого клиента. У него на редкость хороший аппетит для столь неказистой внешности. И куда только влезает?

Коста кивнул в ответ и завертел головой, разыскивая того, кто руководил теперь агентурной сетью в Константинополе. Вот же он! Круглые щеки, благообразный вид и аккуратная прическа. Не узнать бывшего уличного босяка.

— Хозяин, — Миха склонил голову, признав его старшинство. Да и как не признать, если приказ пришел из самой Братиславы.

— Меня зовут Константин, — усмехнулся в ответ Коста, а Миха усмехнулся в ответ. Он знал, как зовут начальство, но продолжил старую игру.

— Что слышно из дворца? — спросил Коста, заказав обед и кувшин вина. — Как чувствует себя наш благословенный василевс?

— Плох, — поморщился Миха. — Дышит хрипло, ноги отекают, а лекари не выходят из его опочивальни. Евнухи и сенаторы чуют скорые перемены, и все больше лижут зад молодому августу Константину. Того и гляди пролижут насквозь.

— А августу Ираклону лижут? — уточнил Коста.

— Слегка, — пояснил Миха без тени улыбки. — И всё больше по привычке. Его мать все ненавидят, а сам он слишком слаб и никчемен. Он ничего не решает, его никто не принимает всерьез, и он никому не интересен. Он же мальчишка совсем. Ему же всего четырнадцать!

— А что делает наша благочестивая августа? — продолжил расспрос Коста.

— Она готовится к неизбежному, — усмехнулся Миха. — Дарит подарки, льстит, крестит чужих детей и внуков. Но…

— Но от этого ее меньше ненавидеть не стали, — задумчиво протянул Коста. — Знать и евнухи ставят на Константина. У тебя есть кто-нибудь во дворце?

— Есть у меня пара стражников из схолариев, — ответил Миха, — и один евнух-веститор. Все они трутся рядом с императорскими покоями. Я подкидываю им иногда монетку-другую. Сам понимаешь, тут словечко услышат, там словечко. Кто обращает внимание на слуг? Они же мебель. Но у этой мебели есть уши и карманы. Они готовы менять чужие слова на чужие деньги. А когда собираешь слова из разных источников в одну кучу, то получается, как в той новой словенской забаве, что недавно стали продавать на рынках. Как ее… Пазлы, вот! Они складываются в интересную картину. В общем, дело было так…

Василевс Ираклий славился как ученейший муж. Под ученостью подразумевалось увлечение астрологией, наукой, которой в последнее время император отдавал почти все свое свободное время. Он раз за разом вопрошал у звезд, что ждет его самого, его детей и державу в будущем, но звезды давали туманные ответы. Он сравнивал то, что они говорили ему раньше, с теми событиями, что уже произошли за эти годы, и недовольно морщился. Видимо, он все-таки недостаточно искусен, раз предрешенная победа над арабами обернулась чередой позорных поражений.

Астрологи из Александрии, которых префект Святослав выгнал как жуликов и шарлатанов, нашли кров и стол при его дворе. Но и они убеждали его в блестящем будущем римской империи, которое непременно настанет лет через пятьдесят. А вот то, что случится в скором времени, оставалось неясным, нечетким и толковалось двояко. В глазах ученых читался неприкрытый страх, и Ираклий начал понимать, что ему попросту лгут. Они знают будущее, но не хотят делиться с ним своим знанием. Эти глупцы страшатся его гнева, но не понимают, что именно это и злит его больше всего. Старый воин не боялся за свою жизнь. Он уже давно прочел приговор в глазах жены, детей и патрикиев. Он слышит, как клокочет его грудь. Он чувствует, как сжимается ледяными тисками сердце, и как огненные обручи сдавливают его многострадальную голову. Он понимает: осталось совсем недолго. А потому — завещание! Нужно завещание! Иначе империя рассыплется на глазах, а варвары разорвут ее на части. Так уже случилось на западе. И если он, Ираклий, сделает ошибку, то Константинополь ждет та же судьба, что и Рим. Столица мира теперь — это город-призрак, населенный тенями.