Телефон трезвонит не переставая, и я прекрасно знаю, кто это. Передаю планшет фельдшеру, а сама отхожу немного в сторону от машины и отвечаю на звонок.

– Где тебя черти носят? – недовольно рычит муж. – Я жрать хочу.

Внутри мгновенно просыпается раздражение, но я привычно сдерживаю эмоции. Это ни к чему не приведёт, только ещё больше его разозлит.

– Асад, я на смене. Ужин в холодильнике, разогрей себе и Егору, – говорю максимально ровно и спокойно. Зажмуриваюсь что есть силы и стискиваю кулак до белых костяшек. Немного отпускает.

– Твоя смена давно закончилась.

– Вита попросила заменить на ночной. И я осталась до утра…

– А с мужем обсудить ты не соизволила? – язвительно хмыкает он. – Я ведь проверю.

– Проверь, – отвечаю с вызовом. – А заодно вспомни, что нам очень нужны деньги.

Не нам. Ему. Но вслух это сказать не осмеливаюсь. Это муж решил поиграть в казино и проиграл деньги, что брал под проценты у каких-то серьёзных людей. Теперь, естественно, их требуют обратно. Продать нам нечего. Бизнес отца давно обанкротился. Не осталось ничего, что бы имело ценность.

– Я помню, – огрызается Асад и сбрасывает звонок.

Облегчённо выдыхаю и убираю телефон в карман форменной куртки. Темно уже и зябко, но так хочется немного подышать свежим воздухом. Конец октября выдался тёплым и дождливым. Но сейчас как будто специально температура ушла в минус, а на горизонте небо очистилось и посветлело. Даже хочется верить, что это какой-то добрый знак. Должна же когда-то начаться белая полоса в моей жизни?

– Ирина Алихановна, вызов, – раздаётся голос фельдшера за спиной.

Пора. Перевела немного дух и снова в бой. Как и всегда. Разворачиваюсь и иду к машине. Забираюсь в салон, и водитель сразу трогается с места.

– Что там? – оборачиваюсь к фельдшеру.

– Огнестрел, – смотрит на меня огромными от страха глазами. – Тут рядом.

Людочка, молодая девчонка совсем, только недавно пришла к нам на подстанцию. Ещё не нарастила броню, чистая и наивная. Даже жалко её. Когда-то и я такой была. Верила в чудеса, в любовь, в счастье. А потом как бабка отшептала. Реальность оказалась куда суровее и жёстче.

– Включай люстру, дядь Петь, – вздыхаю я. – Вот неймётся же…

Огнестрел – это всегда малоприятно. Надеюсь, хоть без трупа обойдётся.

– И не говори.

Сирена воет вместе с мигалками, а наша карета скорой летит по встречной полосе, чтобы успеть спасти жизнь какому-то отморозку, решившему устроить перестрелку.

– Вот надо оно нам? – ворчит водитель и сворачивает с трассы.

Темно. Только фары освещают грунтовую дорогу, которая, судя по навигатору, ведёт к каким-то заброшенным складам. Вдалеке виднеются фары другой машины. Видимо, пострадавший тоже там.

– Ой, мамочка, – шепчет Людочка и закрывает рот ладонью.

– Ладно тебе, не первый год замужем, – улыбаюсь, стараясь поддержать её, но самой как-то не по себе.

Вот меньше всего хочется быть частью криминальных разборок. У меня сын подросток, ему никак нельзя оставаться без матери.

– Приехали, – дядя Петя въезжает на пятак перед одним из складов и останавливается.

Нас встречают двое мужчин. Что-то вид у них не сильно дружелюбный, и желание выходить пропадает напрочь. Но раз уж приехали, придётся спасти того несчастного и молиться, что выберемся живыми.

– Ира, стой, – хмурится водитель и хватает меня за руку.

Но в этот момент дверь распахивается, и в салон врывается морозный воздух.

– Что так долго? – грозно рычит мужчина и шарит взглядом по сторонам, словно преступники не они, а мы.

– Мы не на самолёте, – недовольно поджимаю губы.

– Ладно, давай быстрее. Кто из вас врач?

– Я врач, – игнорирую его руку и сама выбираюсь из машины.

– Пошли со мной, остальные остаются.

– Нет, – выпрыгивает следом дядя Петя.

– Я сказал «остаются», – вновь рыкает мужчина и демонстрирует веский аргумент в виде пистолета за поясом.

– Детский сад, – закатываю глаза и открываю дверь в салон. Людочка сидит ни жива ни мертва. Ассистент из неё всё равно никудышный. – Сидите здесь, я скоро вернусь.

Забираю раскладку и захлопываю дверь.

– Кос, – присмотри за ними. – А ты за мной.

Один мужчина встаёт около машины, второй ведёт меня куда-то в темноту. При быстрой ходьбе хромать начинаю сильнее и стискиваю зубы, психуя от этого. Я давно приняла свою особенность и научилась с ней жить, но иногда всё выходит из-под контроля.

– Что случилось? – спрашиваю «надзирателя», чтобы не терять время понапрасну.

– Тебя это не касается.

– Очень смешно. Зачем тогда нас вызывали? Труповозка тоже работает круглосуточно.

– Поговори мне ещё, – клацает он зубами. – Сюда давай.

Да уж. За свой язык я столько раз уже страдала, но так и не научилась держать за зубами. Бунтаря из меня выбить не вышло, даже наоборот. Он стал гораздо живучей. Оброс бронёй из цинизма и безразличия.

– Кто это? – перед нами появляется третий мужчина. Да сколько их тут собралось?

– Врач.

– Ты охренел? Он с нас шкуру живьём сдерёт.

Ну, давайте вы поспорите, а я подожду.

– Насколько я поняла, – вклиниваюсь в их разговор, – скоро некому будет вас освежевать.

– Пропусти, – настаивает тот, что меня вёл от машины.

– Послушай, ты, – в мой висок упирается дуло пистолета. – Одно неверное движение, и тебя нет.

Хочется рассмеяться ему в лицо. Напугать решил? Меня? Да я, может, только спасибо скажу. Если бы не сын…

– Это ты послушай, – решительно отталкиваю его от себя. – Мне ваш пассажир на хрен не сдался. У меня ещё два вызова. Давайте я просто поеду и запишем ложный вызов. А вы тут как-то сами разберётесь…

С такими можно говорить только на их языке. Другого они не понимают.

– Ты чё такая борзая-то? – ошарашенно обтекает он.

– Учителя хорошие были, – цежу сквозь зубы. Лучше ему не знать.

– Пропусти.

Командует кто-то за моей спиной, и меня наконец допускают до склада. Здесь светло и тепло, хоть и полная антисанитария. А ещё кровища вокруг. Судя по всему, дело плохо. Литр точно. Критически много. Надо ускоряться. В углу лежит мужчина, рядом с ним второй, пытается привести в сознание. Спешу к ним.

– Отойдите. Дайте я осмотрю.

Открываю раскладку и натягиваю перчатки. Мужчина отходит, забирая с собой тень, и вместо открытой раны я вижу лицо пострадавшего. Застываю в ужасе. Мгновения хватает, чтобы узнать этого человека. Невольно отшатываюсь и дрожу. Сердце пропускает удар за ударом и работает в холостую, а я никак не могу сделать вдох. Не получается.

Память не щадит. Безжалостно кидает картинки из прошлого. Яркие, болезненные, уничтожающие. Не может быть. Только не это… Дышать совершенно нечем, словно перекрывают кислород, а тело немеет и покрывается колючими мурашками. Давно потухшее сердце сжимается от фантомной боли и стремительно разгоняет мгновенно вскипевшую кровь по венам вместе с испепеляющей душу ненавистью.

Смотрю на мертвецки бледное лицо некогда безумно любимого мною человека и понимаю, что не хочу его спасать. Предатели не достойны жизни. Пусть умирает, как умирала я. Шестнадцать лет назад. В день своей собственной свадьбы.

***

Несколькими часами ранее…

– Здарова, Руслан, – жму руку человеку, которого я, наверное, никогда не считал боссом. Мы скорее своеобразные партнёры, Грановский ведёт бизнес, я его охраняю. А по совместительству за двадцать лет знакомства мы умудрились стать друзьями и окрестить его младшего сына, моего тёзку.

Так что без лишних расшаркиваний удобно сажусь на диван и, оттолкнув столик на колёсиках, вытягиваю вперёд ноги, затянутые в камуфляж и берцы. Разминаю шею, раскидываю руки по кожаной спинке и упираюсь в неё затылком, на несколько секунд закрывая глаза.