Они поднимаются в воздух и медленно плывут ко мне, а затем опускаются прямо на кожу, проникают сквозь нее в плоть, в жилы, и я ощущаю, как моя магия растет. Она не взрывается, не пугает, она гармонирует, соединяя меня с живой силой природы еще крепче.

– А теперь пора прощаться, – говорит блондинка с грустной и в то же время легкой улыбкой.

– Погодите! – окликаю я, прежде чем девушки успевают развернуться. – Могу я что-нибудь сделать для вас? – спрашиваю. Мне сейчас так хочется им чем-то помочь. Мне это просто необходимо.

Ведьмы молча переглядываются, словно общаясь между собой мысленно, а затем главная кивает.

– Если ты сделаешь для наших семей то же, что сделала для Энн, мы будем очень благодарны, – шепнула она, глядя на девушку, мать которой я когда-то повстречала на ярмарке и уняла ее боль.

– Обещаю, – дала я слово, ведьмы улыбнулись и одна за другой повернулись к закату.

Шаг. Второй. Третий, и все они растаяли в воздухе, будто дымка по утру.

Теперь они за Гранью. Они больше не помнят боли. Они не помнят себя и скоро снова родятся, чтобы прожить новые жизни.

Пусть эти жизни будут счастливыми и продлятся до самой старости, наполненной звонким заливистым смехом любящих внуков и правнуков.

– Я с тобой, родная. – Прозвучал над ухом голос Эзера.

Дракон прижал меня к себе. Он словно чувствовал мою душевную грусть, разделял ее, поддерживал и оберегал меня.

Как же я благодарна Стихиям, что повстречала его. Пусть я буду его тылом, его очагом, а он – моей крепостью и защитой. Пусть наша любовь будет вечной, как наречено Стихиями и вязью истинных.

Спустя 7 лет

Весна выдалась теплой, солнечной. Золотые лучи проникали сквозь ажурные занавески в детскую, где играли наши с Эзером детки.

Энеру на днях исполнилось пять, а Энни – почти четыре, и у обоих глаза Эзера: лазурные, как морская гладь. Волосы темные шелковистые. Только у Энн еще завитки, а у Энера уже внушительная шевелюра, как у папы.

– Родные, поспешим, бабушка уже заждалась, – позвала я наших крох, и детки тут же бросились ко мне, наперебой рассказывая, как играли с новым деревянным конем. Как же я люблю их заливистый смех.

– Папа! – Сынок первым заметил Эзера и со всех ног бросился вместе с Энн навстречу вошедшему в дом отцу.

– Горошинки! – Подхватил муж сына на одно плечо, а дочку на другое и закружил.

О Стихии, и откуда у него всегда столько сил, чтобы, придя с работы в министерстве, так резвиться с детьми?

– Ну а ты, принцесса, готова к выходу? – спросил он у меня, приходясь взглядом по моему новому платью. Точнее же, по фигуре в новом платье, так как в глазах блеснул азарт и предупреждение, что в скором времени муж сам снимет с меня это самое платье.

Я немного смутилась от такого невербального комплимента, хотя, чего лукавить, хотела того же.

Мы вышли из дома, Эзер выпустил Энера и Энн, и горошинки наперегонки побежали к экипажу, а наши тонкие горячие пальцы сплелись в нежном и страстном прикосновении.

Помню, как боялась мысли, что мы с Эзером друг другом пресытимся, но этого не произошло. То ли дело в вязи, то ли потому, что мы слишком дорожим друг другом, чтобы позволить себе потерять нашу связь.

Мы уселись в экипаж, и колеса застучали по каменистым дорожкам. Путь был близким, и уже через четверть часа мы вышли у знакомого фамильного особняка Риссов.

Мама мужа не сдержалась и побежала целовать внуков, а затем и нас. Это же повторила Мари, с трудом передвигаясь, будучи на седьмом месяце беременности.

Маленькая Гвен, ее доченька, немного стеснялась, но было видно, как сильно она соскучилась по Энни и Энеру, а они по ней.

Тем временем глава семейства с гордой улыбкой пожал руку Эзеру, потом пригласил на веранду, где уже потрескивали угли в патио.

Дети побежали резвиться на лужайку, а мужчины забрали у прислуги поднос с маринованным мясом и решили, что будут готовить сами.

– А Шелли в академии? – спросила я у матушки о младшем брате Эзера, она кивнула, а затем пошел легкий девичий разговор.

Мы хохотали, обсуждали новую моду и последние книги. Было тепло и хорошо. А скоро будет еще и вкусно.

Мари переживала, что Рекил не успеет к ужину из-за работы, но ее муж завился пораньше и даже успел помочь остальным мужчинам в этой семье.

Мясо поистине получилось потрясающе вкусным. Даже Энн, которая с трудом признает что-то, кроме каш и овощей, уплетала за обе щеки.

А затем мы с Эзером долго сидели на веранде в обнимку. Я слушала приятные голоса, переливы ноток с заливистым смехом и понимала: я счастлива.

Стихии не ошибаются, выбирая наших людей, но счастливыми мы делаем себя сами – в первую очередь потому, что не боимся любить. Не боимся быть любимыми.