Лукка упорно видела в мальчике, а потом и в мужчине "с девчачьим именем" лучшего друга. Хотя, один раз они все–же поцеловались, весьма неуклюже и неловко. Правда, Лукка была в такой драбадан, уевшись местной бормотухой, в попытке пережить трудный пубертатный период и горе по отсутствию перспектив на пятый размер груди (что, к слову, кажется проблемой ровно до тех пор, пока ты не поймешь, что косточки в бюстье придумал сам дьявол и лучше бы тебе жилось вообще с первым), что забыла, как ее зовут. После этого она, кстати, перестала злоупотреблять, а уж злоупотреблять в компании с Кейли и подавно. Хотя, тот бы и не воспользовался ситуацией – все–таки в статусе друга он мог быть с объектом своих воздыханий чаще и дольше. Да и храбрости не хватило бы.

– Опоздание на три минуты… Запишем… – промычал Кейли, делая вид, что скрупулёзно фиксирует в маленьком блокнотике кошмарное упущение коллеги.

– По голове получить не хочешь? – почти хрюкнула от оскорбления Лукка и, сделав несколько стремительных шагов к нахалу, легким хлопком левой руки прошлась по его вязанной шапке.

– Я никому не скажу, честное слово! – пообещал тот и сунул девушке стаканчик со свежесваренным кофе.

– Как всегда вовремя, – оттаяв, поблагодарила та и коллеги направились в сторону рабочих мест.

– Попрыгун сегодня не в духе, – понизив голос, сообщил Кейли.

– Тоже мне новость… – хихикнула та, мельком глянув на закрытую дверь кабинета Мистера Розенталя.

Начальник отдела, он же Мистер Розенталь, он же Попрыгун, получил такое прозвище от подчиненных не случайно, а за крайне переменчивый характер. Хотя, на первый взгляд, можно подумать, что прозвище прицепилось к мистеру Розенталю из–за лишнего веса: мол, такой толстый, что прыгает как мячик. Однако все было намного хуже, так как люди с лишним весом иной раз могут быть такими душками, что закачаешься. А вот люди с переменчивым характером… Тут уж не угадаешь, в какой день один и тот же отчет по работе придется по душе начальству, а в какой день будет возвращен на доработку с криками "лучше умри, чем сдавай мне это дерьмо!"

Противный тоненький писк свидетельствовал о том, что рабочий компьютер наконец включился и готов к работе. Лукка с умиротворенным выражением лица открыла вкладку браузера.

Недавно она все–же выпросила у Попрыгуна частичную удалёнку, что не могло не сыграть в положительном ключе на нервном состоянии девушки. Теперь, приезжая в офис только три дня в неделю, Лукка, казалось, наконец постигла "дзен". Это, конечно, не отменяло того факта, что и эти три дня в офисе могли выпасть на плохое настроение начальника, например, как сегодня. Но, такой расклад ее устраивал больше, чем просиживать мягкое место за рабочим столом день за днем, в попытке скопить капитал и заново выкупить старую ферму своих родителей, которую та по юной глупости продала после смерти отца и матери.

Теперь ее нынешнее жилье стоило гораздо меньше, чем огромная ферма Спенсеров. Лукка знатно продешевила, так как ни черта не смыслила в вопросах купли–продажи недвижимости. В девятнадцать лет ей просто хотелось поскорее убраться из дома, который только и делал, что напоминал о пережитой боли и утрате. Сейчас же, повзрослев и набравшись ума, Лукка понимала, как глупо поступила.

Лелея мечту поскорее скопить деньжат на покупку фермы, Лукка годами вкалывала как проклятая и действительно стала отличным специалистом в своей области. Обладая хорошей памятью, она просто не знала, что такое запутаться в бумагах, забыть имя младшего сотрудника, перепутать даты в документах и так далее.

– Надо тебе использовать свой талант! – говорил отец, журив дочь за то, что та боялась использовать потрясающую память на уроках. Лукке казалось, что так она станет лучше всех в классе и ее будут презирать. А ей всегда хотелось быть "своей" в компании ребят, – Я тебе в который раз повторю, только ты не морщись пожалуйста, как куриная задница… – терпеливо выжидал Джонатан, глядя на то, как кривляется девочка, – Спенсеры лучше всех и тут нечего стыдиться, – улыбался тот, повторяя любимую семейную фразу.

Спенсеры лучше всех…

– Тебе звонят, – окрикнул девушку Кейли, тыча в ее плечо шариковой ручкой.

– А, что? – очнулась Лукка, выплывая из сладких мыслей о том, как было бы хорошо поскорее выкупить ферму.

– Телефон сейчас взорвётся, возьми трубку, – повторил тот и снова уткнулся в свой монитор напротив.

На экране смартфона высвечивался неизвестный набор цифр. Лукка, привыкшая к тому, что с неизвестных номеров все чаще и чаще стали названивать банковские мошенники, настороженно поднесла телефон к уху:

– Слушаю?

– Вас беспокоит старший инспектор убойного отдела Бертин Перкинсон. Это Лукка Спенсер? – сухой низковатый мужской голос прорезал тишину занятого работой офиса. Лукка поспешно убавила показатели динамика так, чтобы разговор был слышен только ей.

– Да, это я. Вы по какому поводу, инспектор Перкинсон? – напряженным голосом поинтересовалась Лукка.

– Можно просто Бертин, – поправил ее тот и добавил, – Миссис Салливан сообщила мне, что вчера незадолго до полуночи вы хотели посетить ее кафе. Это так? – уточнил он.

– Да, все верно, я вчера заходила в "Центральный парк", но он был закрыт, и я пошла… – запнулась Лукка.

А куда я пошла то? – задумалась та, застопорившись. Обычно, она прекрасно помнила все, что происходило в ее жизни.

– Да, хорошо, это просто замечательно… – быстро проговорил Бертин, – Мне нужно поговорить с вами на счет произошедшего.

– Я что, подозреваемая? – нервно хихикнула Лукка, позабыв о том, что взгляд заинтересованного Кейли плавно переместился с монитора его компьютера на ее слегка перекошенное лицо.

– Боже упаси, дорогуша. Просто вы можете оказаться свидетелем и мне нужно взять у вас показания, – ответил инспектор, но, испугавшись затянувшейся паузы, продолжил, – Ладно, даже не показания, вы только не навыдумывайте себе всяко–разного. Просто поговорим, я задам интересующие меня вопросы, а вы на них ответите. Считайте, в помощь следствию, – заключил тот.

– Хорошо… давайте встретимся, – поразмыслив, согласилась Лукка. Ее немного пугал тот факт, что она, по всей видимости, действительно не помнит, как вернулась домой. Но, зная себя и свой практический ангельский характер (лукавства ей не занимать), была твердо убеждена в том, что никогда не убила бы человека. А, значит, и бояться ей нечего.

– Сегодня вечером, договорились? – уточнил мистер Перкинсон.

– Идет.

Лукка положила трубку на стол и задумчиво уставилась на Кейли.

– Ты что, кого–то кокнула? – настороженно спросил тот, пожевывая колпачок от ручки.

Вроде бы нет…

Почему я ничего не помню? – мысли Лукки блуждали в поисках ответа, но пока натыкались лишь на плотную дымовую завесу.

***

– Он заберет твой должок, девочка…

– Да–да, заберет…

– Остерегайся…

Но я ничего не просила!– хотела крикнуть девушка, но горло словно сковало тисками. Парализованные руки пытались схватиться за что–нибудь осязаемое, но тело не поддавалось.

– Доверенное лицо… самой госпожи Смерть… Он не прощает должников! –прошептал навязчивый голос в голове.

– Отвяжитесь! – молила Лукка, не в силах освободиться из хватки одолевшего её морока.

– Наши долги он не простил… – продолжали шептать голоса.

– И видишь, что с нами сделалось?

– Он придет за тобой…

– Ты должна была умереть!

– Но ты жива…

– Неправильно…

***

– ХВАТИТ! – крикнула Лукка.

– Вам нехорошо? – прорезался голос.

Лукка резко качнулась. Чья–то рука крепко сжимала ее плечо.

– Вы кричали! – обеспокоенно защебетала женщина. Зеленые яблоки из ее пакетов рассыпались по не мытому полу автобуса, в котором, казалось, собрался весь Мортвилль, чтобы посмотреть…