– Так ты и не умирала. Я ж не всегда работаю, – улыбнулся Фрай, подкуривая папиросу, – Сегодня, например, у меня выходной.

– Оке–е–ей. И кто же тебя подменяет, в таком случае? – уточнила Лукка, – Ведь, это как работа смерти с косой – если та не выйдет на работу, то люди попросту не будут умирать?

– Да никто не подменяет. Просто на следующий день очередь на переправе будет чуть плотнее, вот и все, – пожал плечами Фрай и как ни в чем не бывало схватил за руку мимо проходящую ведьму, – Эй, Клик, почему не здороваешься? – тот широко улыбался.

Ведьма обернулась.

Ее кожа была выкрашена черной краской, из–за чего белки глаз выделялись особенно ярко. Пронзительный взгляд ведьмы сначала стремительно метнулся в сторону Фрая, а затем ведьма оценила спутницу старого знакомого. Лукке стало немного не по себе от такого пристального изучения ее персоны, но она стойко выдержала взгляд Клик.

Ведьма прищурилась и прохрипела что–то на незнакомом языке. Гортанный и резкий, язык напоминал звуки, которые возникают, если сделать пару шагов в грубых ботинках по сухим веткам.

Фрай чуть сильнее сжал руку ведьмы и, выдержав еще пару секунд, не прерывая визуальный контакт со странным существом, кивнул и что–то ответил на том же языке. После чего отпустил и повернулся к Лукке. Он снова улыбнулся.

– Что это за язык? – спросила Лукка, решившая отныне вообще ничему не удивляться.

– Ведьма с болот, у них свои языки. И как бы они не выдумывали новые, я все–равно понимаю, когда меня хотят кидануть, – ответил Фрай.

– В смысле кидануть?

– Да не бери в голову. Клик задолжала мне, вот я ей и напомнил… А то, судя по всему, та забыла.

Фрай поставил свой бокал и встал со стула.

– Мне нужно отойти ненадолго. Ничего? – спросил тот, обращаясь к Лукке.

– Да, конечно, иди, – ответила девушка и сопроводила удаляющегося проводника взглядом.

Следующие пять минут Лукка разглядывала бармена: похоже, если снять грим (или это не грим?), то за ним окажется молодой мужчина, может быть ближе к сорока годам от роду, слегка грузный, но с мощными руками, как у штангиста. Не смотря на весьма устрашающую и отталкивающую внешность, бармен был одет с иголочки, а над верхней губой красовались залихватские усы с завитушками.

– Когда покинули бренный мир? – заметив внимание девушки, спросил бармен. Его голос бы густым и низким, с легкой хрипотцой – словно сухой земли проглотил.

– Я и не покидала, – перекрикивая музыку, ответила Лукка.

Бармен задумчиво оглядел гостью и перевел взгляд на только что вернувшегося Фрая.

– Фрай, ты же знаешь, что правилами бара запрещено приглашать живых, – по–отечески пожурил тот, помешивая длинной барной ложечкой огненно–красный напиток в высоком стакане.

– Брось, Арчи, – ответил Фрай, – У меня сегодня выходной, позволь немного нарушить правила. И, потом, мне ли тебе напоминать о том, как ты приводил сюда свою живую подружку на свой третий юбилей смерти.

– Ой, ладно… Сидите уже. Но, только тссс… – тот загадочно растянул губы в улыбке и подал стакан с алой жидкостью бледной даме в платье времен викторианской эпохи.

– Даже если я и расскажу о том, что видела – мне все равно не поверят, – пожала плечами Лукка.

– Умничка, – хмыкнул зомби–бармен.

– Так подожди, – обратилась та к Фраю, – Выходит все в этом месте – мертвы?

– Ну явно не живые, – ответил тот, – Даже не так: кто–то умер, а кто–то попросту не рождался.

– Например? – уточнила Лукка.

– Например он, – Фрай кивнул в сторону входа, – Видишь местного вышибалу?

Лукка посмотрела туда, куда показывал Фрай. У двери стоял высокий мускулистый мужчина с густой копной дред.

– Этот мистер вообще сам не знает, откуда он взялся. В общем то, и для всех нас это загадка. Но он просто был тут всегда. Может быть, и появился вместе с баром. Хрен знает. Так вот он никогда не рождался. Поэтому вроде как не мертв, но и не жив.

– Охренеть… – присвистнула Лукка, оценивая внешность вышибалы. И тут она наконец догадалась оглядеть весь бар. Только не как гостья странной вечеринки в честь Хэллоуина. А как человек, который мог бы поверить в то, что все происходящее – сплошная жуть и мистика.

– Фрай, а я точно не сошла с ума? – прошептала Лукка.

– Ну я же не психотерапевт, откуда мне знать, – ответил проводник, – Кстати, хочу тебя кое с кем познакомить! – Фрай широко улыбнулся и помахал приземистому мужчине, который в свою очередь уже вовсю плясал под неоновой вывеской в виде бокала для мартини, – Бертин, подь сюды.

Бертин обернулся в сторону Фрая и, шепнув что–то на ушко довольной официантке, плясавшей рядом, подошел к барной стойке.

– Бертин, познакомься – Лукка! – представил спутницу Фрай.

Бертин посмотрел на девушку. Мужчина был небрит, не особо опрятен, одет в плотное шерстяное пальто и потертые ботинки. На голове у того красовалась классическая мужская шляпа, а на поясе брюк кобура, которую тот словно случайно продемонстрировал Лукке.

– Бертин у нас тоже… как бы это сказать… живой, – подсказал Фрай и пожал руку мужчине.

– Так правилами же запрещено? – улыбнулась Лукка.

– Я был в коме и успел оценить весь сервис услуг вашего ухажера, лейди, – ответил Бертин.

– И как вам? – подыграла Лукка.

– О, превосходно! – восхитился новый знакомый, – Но, увы, так и не пришлось досмотреть кино до финала, так как меня откачали и приказали жить.

– Правда после этого, – продолжил за приятеля Фрай, – у Бертина открылся дар к шаманизму, поэтому сейчас он подрабатывает в загробной службе отлова особо опасных преступников в качестве детектива.

– О–о–о… – не нашла ответа Лукка и лишь еще раз внимательно оглядела мужчину, – Ну что же… очень приятно! – подала тому руку девушка и сразу же пожалела – крепкое рукопожатие детектива с шаманскими наклонностями (звучит как преступление, правда?) практически излечило ее тоннельный синдром.

– А вы тут надолго? – спросил Бертин.

– До утр… – начал Фрай, но договорить ему не дал громкий женский визг.

Все трое тут же повернулись на звук и увидели, как русалка, сидя в своей бочке, громко визжит, пытаясь прикрыть рот собственным плавником. Словно от этого звук ее крика мог стать тише.

Лукка залезла ногами на барный стул и попыталась заглянуть туда, где столпилось большинство существ. Поняв, что это бесполезно, девушка спрыгнула на пол и быстрым шагом направилась к толпе. Кое–как протиснувшись, она ошарашенно оглядела виновника переполоха: на полу в неестественной позе лежала та самая ведьма с выкрашенной кожей.

– Простите, может быть, мой вопрос покажется вам неуместным… Но, разве мертвые ведьмы могут еще раз умереть? – спросила Лукка, оглядываясь на подоспевших следом Бертина и Фрая.

Детектив нахмурился и тяжелым взглядом посмотрел на своего спутника. Те, казалось, поняли друг друга без лишних слов.

– Нет, не могут… – тихо ответил Фрай, – Но она была и не совсем мертва.

Весь бар словно вымер. Хотя, это не совсем корректно – ведь, тут и так большинство давно мертвы. Высокое существо с длинными руками и не менее длинными пальцами, без лица, но с весьма внушительными изогнутыми ушами, меняло пластинку за диджейским столом. Из колонок полились глубокие струнные трели. Музыка завораживала и придавала происходящему отблеск нереальности. Атмосфера бара сгущалась вокруг Лукки, сжимая ее хрупкое тело в свои холодные объятия, заставляя затылок превратиться в танцпол для острых пронырливых мурашек.