– Да входите же! Кто там скребётся, как мышь?

Дверь отворилась, и в комнату вошли Егорша и Колян. В последний раз Илья Семёнович видел их год назад, в камере предварительного заключения райотдела полиции, куда сам же и доставил, задержав за поджог школы. Время и пережитые неприятности наложили на лица мужчин своеобразный отпечаток, так что сначала полицейский их даже не узнал. Они заметили это.

– Илья Семёныч, неужто не признали? – проговорил Колян, заискивающе улыбаясь. – Мы это, Колян и Егорша!

Но участковый уже и сам вспомнил приятелей. И удивился еще больше.

– Неужели сбежали?! – спросил он раздражённо. В это утро капитан Трутнев был не в духе и воспринимал жизнь в мрачном свете. – Вам же еще два года сидеть!

– Как вы могли такое подумать, Илья Семёныч! – оскорбился Колян. – Освободили нас, условно-досрочно. За примерное поведение.

Капитан Трутнев пристально взглянул на них, но не заметил в лицах приятелей ничего, что могло бы вызвать у него недоверие к этим словам.

– За это хвалю, – сказал он. – Значит, вышли по УДО и вернулись в родные края?

– Согласно судебному предписанию, – кивнул Колян. – Вот, пришли засвидетельствовать вам своё почтение и заодно отметиться.

– Присаживайтесь, – показал на стулья вдоль стены капитан Трутнев, а сам остался стоять. – И рассказывайте, как жить собираетесь. Снова пить-гулять станете, да собакам хвосты крутить?

– Обижаете, Илья Семёнович, – произнес Егорша, впервые нарушив молчание. – Мы с Коляном уже не те, что были. Осознали и всё такое прочее. Отныне будем приносить пользу обществу. И я даже знаю, с чего начать. Как говорится, око за око.

– Это как? – поразился участковый.

Но Егорша уже и сам понял, что выразился неудачно.

– Это совсем не то, о чём вы подумали, Илья Семёнович, – поспешно сказал он. И задал неожиданный вопрос: – Мы школу спалили?

Он ждал ответа. Но участковый молчал, не понимая, куда тот клонит. Тогда Егорша толкнул в бок своего приятеля и нетерпеливо обратился уже к нему:

– Спалили, спрашиваю?

– Ага, – растерянно подтвердил Колян, также ничего не понимая, однако не решившись отрицать очевидный факт.

– Ну, вот! – торжествующе заявил Егорша. – Мы сожгли – мы её и отстроим заново. Это я и имел в виду. Школу за школу.

Участковый ничего не ответил, но в его взгляде явственно читалось недоверие. Метаморфоза, якобы произошедшая с Егоршей и Коляном, казалась ему невероятной. Он помнил их совсем другими и не верил, что за год заключения они смогли буквально переродиться. Илья Семёнович никогда не питал доверия к отечественной пенитенциарной системе. По его убеждению, та не исправляла осужденных, а наоборот, превращала даже случайно нарушивших закон людей в матерых уголовников.

Год назад он многое предпринял для того, чтобы его земляков приговорили к условной мере наказания, надеясь уберечь их от тюрьмы. Всю вину он возлагал на заказчика преступления, начальника службы безопасности инвестиционной строительной компании, которая собиралась построить на берегу Зачатьевского озера санаторий. А когда хозяин Усадьбы волхва решил этому помешать, ему отомстили, предав огню школу, которую он к тому времени уже почти построил, вложив в неё немало собственных средств, а также времени и сил. Сначала начальник службы безопасности напоил приятелей до полубессознательного состояния, а затем дал им в руки канистру с бензином и только что сам не поднес горящую спичку к школе. Этот человек и должен был ответить перед законом по всей строгости. Илья Семёнович надеялся убедить в этом следователя, а затем судью. Но выстрел наёмного убийцы помешал ему. Заказчик был убит пулей из снайперской винтовки через окно камеры, в которую его поместили. Это произошло на глазах участкового, его самого забрызгало кровью жертвы, а пуля пролетела совсем рядом с его головой. После этого Егорша и Колян были просто обречены на обвинительный приговор. Не может быть преступления без преступника. Кто-то должен был ответить за поджог школы. Приятелям дали реальный срок – почти по три года каждому.

Капитан Трутнев допускал, что уже через год они могли выйти по УДО. Такое случалось. Но едва ли за это время приятели, бездельники и пьяницы, стали почти святыми и преисполнились благих намерений и чистых помыслов. Интуиция подсказывала полицейскому, что скорее следовало ожидать обратного эффекта. Но доказательств у него не было, а догадки, как известно, к делу не подошьёшь. И он скрепя сердце сделал вид, что поверил в перерождение Егорши и Коляна.

– Молодцы, – произнес он вяло. – За намерение хвалю. А как оно будет на деле – время покажет.

– Обязательно покажет, Илья Семёнович, не сомневайтесь, – сказал Егорша. Его слова прозвучали двусмысленно, и он поспешил исправить впечатление, заявив: – А если надо ещё что сделать для блага общества – вы только намекните. Вмиг исполним!

Неожиданно участковый вспомнил, что в недавнем прошлом приятели частенько охотились в лесу, и редко кто из местных жителей знал здешние места и обитающих там животных лучше, чем они. Мало на что надеясь, он спросил:

– Как вы думаете, какой зверь, не боящийся людей, мог объявиться в наших краях?

– Медведь-людоед, – не задумываясь, ответил Егорша, а Колян часто закивал головой, соглашаясь с ним. – Подобное и раньше бывало. Отведал косолапый с голодухи человечинки – и понравилось, хочет еще. Такого если не пристрелить, то он много бед наделает.

– А если так, то вы могли бы найти и пристрелить его? – осторожно спросил участковый.

– Да запросто, – ухмыльнулся Егорша. – Правда, Колян? Только прикажите, Илья Семёнович!

Но капитан Трутнев промолчал. Он не был уверен, что это хорошая идея – дать только что освободившимся из заключения приятелям ружья и послать их в лес. Но она была пока единственной, зародившейся в его голове за этот день.

– Я подумаю об этом, – неопределённо произнес он, сделав вид, что не заметил, как разочарованно вздохнул его собеседник.

– Если надумаете, то знаете, где нас найти, – сказал Егорша. – Ну что, Колян, пойдём? Нам еще надо в храм зайти, испросить у отца Климента благословения.

Капитан Трутнев понял, что это было сказано специально для него, чтобы усыпить его подозрения. Егорша, в отличие от своего глуповатого приятеля, был далеко не прост, он догадался, что участковый не доверяет им. А полицейский и в самом деле хотел бы знать в будущем о каждом их шаге в посёлке, если уж невозможно было проведать мысли и истинные намерения. Но сообщать об этом приятелям он не собирался. А когда за ними закрылась дверь, он с облегчением вздохнул. Его головная боль только усилилась после этого разговора. Вдобавок теперь ему не давал покоя налитый кровью глаз Егорши, злобно взирающий на окружающий мир и, казалось, противоречащий всему тому, что говорил его хозяин.

– Свалились на мою голову, – с досадой произнес Илья Семёнович, ни к кому не обращаясь. – Как будто и без того проблем было мало! Ох, чует мое сердце…

Не договорив, участковый снова подошёл к карте и вернулся к тому, чем занимался перед появлением двух приятелей в его кабинете – созерцанию огромного зелёного пятна с неровными краями, в центре которого чернела, будто случайная клякса, крошечная точка.

Едва они вышли из полицейского участка, Колян с недоумением спросил:

– Что за ахинею ты там нёс?

Егорша только ухмыльнулся в ответ и отвернулся. Обидевшись на столь явное пренебрежение, Колян возмущённо произнёс:

– Ты бы меня сначала спросил, умник! Не собираюсь я горбатиться на постройке школы.

Егорша с презрением посмотрел на него.

– Да, я не дурак, не то, что ты, – грубо сказал он. – Можешь идти своей дорогой. Только сначала пораскинь мозгами, что жрать будешь. В чужом огороде картошку по ночам выкапывать?

– Раньше как-то жил – и теперь проживу, – пробурчал Колян. – Не твоя печаль.

– Вот именно – как-то! – хмыкнул Егорша. – А меня послушаешь – будешь сыт, пьян и нос в табаке. На белых простынях спать, чёрную икру ложкой кушать, коньяком запивать. Нравится тебе такой расклад?