Тоцк
Сразу после соревнований спорт- роту расформировали и все вернулись на места прежней дислокации. Началась подготовка к отправке нашего батальона на учения в город Тоцк, Оренбургской области. На Тоцкие полигоны мы убыли железнодорожным транспортом. БМД и другую технику погрузили на грузовые платформы, личный состав в плацкартные вагоны. Ехали на поезде больше суток. Вагоны были забиты солдатами до отказа. Спали в проходах и даже на багажных полках. Но для солдата это не являлось какой-либо проблемой. Солдат может спать где угодно и когда угодно.
Тоцкие полигоны из себя представляли степи и холмы. Там мы разбили палаточный городок, в котором предстояло жить целый месяц, с 13 сентября по 15 октября 1994 года. Климат там сильно отличался от Ульяновского. Было намного жарче и суше. Помимо палаток из Ульяновска привезли с собой чугунные печи и даже двух ярусные кровати из казармы. В общем все необходимое для жизни в полевых условиях. Про оружие и боеприпасы я уже не говорю. Печки как оказалось взяли не зря. Не смотря на очень жаркую погоду днем, по ночам было очень холодно, особенно в октябре. Каждую ночь в палатках назначался истопник, который должен был поддерживать в печке огонь. Обычно ближе к утру все прогорало, а истопники просыпали. Из за холодных ночей ложились спать прямо в одежде. На этих печках еще жарили семечки, которые добывали из подсолнухов.
Механики – водители оттачивали навыки вождения БМД, ну а наводчики операторы учились стрелять из пушки и пулемета. Я тоже смог пострелять из пушки за наводчика оператора. Стреляли по фанерным мишеням как днем так и ночью. В одни из таких ночных стрельб со мной случилось небольшое происшествие. Упражнение выглядело таким образом. По команде руководителя стрельб. Экипаж запрыгивает в БМД и занимает свои места. Механик выгоняет машину на огневой рубеж, а наводчик стреляет по светящимся мишеням короткими очередями, сначала из пушки потом из спаренного с пушкой пулемета. Таких упражнений я выполнил раз пять или шесть. На шестой раз когда я стрелял у пушки открылся затыльник и пороховые газы заполнили всю башню. Вытяжки не работали и я надышавшись газов потерял сознание. Помню только, что сознание стало мутнеть я подумал, что надо открыть люк и глотнуть свежего воздуха, но не успел и отключился. Очнулся я уже лежа на земле. Санинструктор совал мне под нос вату с нашатырем и бил ладошками по щекам. После этого угара у меня потом несколько дней болела голова и давило в груди. За месяц учений в Тоцке командиры нас многому научили. Управлять машинами, стрелять, заряжать пушки на БМД. Из походных колонн развертываться в боевые порядки. Да и вообще жить в полевых условиях.
Вернувшись в Ульяновск опять началась монотонная служба. Построения, строевая подготовка и самое нудное, это наряды. Когда мы вернулись уже работала новая столовая. Было непривычно после котелков питаться из нормальных тарелок. Приготовленная в новой столовой пища уже не пахла соляркой. Не нужно было уже мыть котелки, кружки и ложки как раньше. Нужно было просто отнести поднос с посудой на мойку. За мойку посуды уже отвечал наряд по столовой.
Двадцать пятого ноября 1994 года мне присвоили звание гвардии младший сержант и я был назначен на должность командира отделения. А уже восьмого декабря я заступил первый раз дежурным по роте. Главное, чтобы в составе наряды были покладистые дневальные и за ними не приходилось бегать и уговаривать исполнять свои обязанности. Так как все мы были одного призыва, то необходимо было нарабатывать определенный авторитет без каких-либо перегибов не в ущерб дружеским отношениям. Не смотря на все тяготы и лишения я и мои, товарищи прослужили двенадцать месяцев, притиравшись и сплотившись, сдружившись и окрепнув в своем подразделении.
Переброска в Моздок
Начало декабря было тревожным. После возвращения с учений из г. Тоцка, я хотел поехать домой в отпуск. Написал рапорт и ждал, когда его согласуют и дадут отпускное. Но моему отпуску сбыться было не суждено. Командиры уже давно поговаривали об отправке нашей дивизии в Чечню, отменили все отпуска, дивизию привели в боевую готовность. Все произошло очень быстро и неожиданно, слухи конечно ходили за долго до команды, но мы все, ходили немного на расслабоне. На вечернем построении исполняющий обязанности командира роты зачитал фамилии тех, кто полетит в Чечню. В эти списки не включили Дагестанцев, их не взяли по политическим соображениям, хотя их было в роте всего несколько человек, а в батальоне не больше десятка. Еще не включили больных и дембелей, которым предстояла демобилизация.
Весь наш третий батальон, а это три боевых роты 7, 8, 9 и рота десантного обеспечения располагались на одном этаже казармы, 7 и 8 роты в одном крыле здания, а наша 9 рота и рота обеспечения в другом. Наша 9 парашютно-десантная рота состояла из трех взводов по три отделения, но после корректировки списков, взвода сократились с трех, до двух отделений. Всю боевую технику для отправки загрузили боеприпасами, нас экипировали и вооружили. Около недели мы полностью экипированные ожидали приказ на переброску в Чечню. Это было начало декабря 1994 года, на тот момент нам было по 18 -19 лет, мы смотрели в казарме по телевизору выпуски новостей, там показывали обстановку в Чечне. Смотрели как вооруженные автоматами, пулеметами и гранатометами боевики бегают по кругу в своем воинственном танце, впадая в транс. Тогда нам все это казалось как-то не по-настоящему. Войну мы видели только в кино и в тот момент даже близко не могли представить с чем нам придется столкнуться буквально через несколько дней. И что придется пережить самую настоящую войну. Для многих из нас эта переброска в Чечню представлялась, как какое-то приключение, как возможность отдохнуть от казармы, от нарядов, от построений, тем более до дембеля оставалось полгода. Только эти полгода нужно было еще пережить и выжить!
Нас подняли по тревоге 13 декабря 1994 года, до этого дня нас также несколько раз поднимали по тревоге, мы садились в боевые машины, которые стояли на плацу, механики запускали двигатели, проходила радиоперекличка, но потом была команда отбой, и мы возвращались в казармы. Но в этот день команды отбой не было и после радиопереклички машины лязгая гусеничными траками поехали в сторону Ульяновского аэропорта «Восточный». Было солнечное и морозное утро, температура воздуха была двадцать пять градусов ниже ноля. Настроение у экипажа нашей боевой машины БМД-2 было хорошее, все сразу закурили, как только колонна выехала за территорию части. Ехали походным маршем с небольшой скоростью, интервал между машинами тоже был небольшой. В какой-то момент колонна остановилась, причину я не знаю, может регулировщики не успели перекрыть перекресток или еще по какой-то причине, но в результате такой резкой остановки в корму нашей БМД врезается позади идущая БМД нашего взвода. Удар был довольно-таки ощутим, если бы не шлемофоны на голове, то мы бы поразбивали себе лбы. От удара у нашей машины был разбит силовой лист и поврежден двигатель, самостоятельно ехать наша машина больше не могла. Механики – водители нашей роты были практически уже «дембеля» и должны были готовиться к увольнению, но командиры уговорили их подписать контракты на сверхсрочную, чтобы еще немного послужить и под натаскать молодых механиков уже в Чечне. Поэтому мех-воды подписали контракты на продление службы, хотя могли и отказаться. Один из них был Березняков Игорь из Воронежа. Он был отличным механиком-водителем, также, как и его товарищи подписал контракт и поехал с нами в Чечню. В общем Игорь Березняков «подбил» нашу БМД не доехав до аэропорта. Командир взвода доложил о случившемся ротному, а ротный комбату. Нас отправили на буксире обратно в часть, в автопарк, а вся колонна двинулась дальше по маршруту в аэропорт. Прибыв в автопарк взводный приказал быстро перегрузить боеприпасы с нашей неисправной машины на другую «учебную». Почему «учебную»? Потому, что на той машине ничего не работало толком, а именно электропривод башни, вытяжка пороховых газов и много чего еще по мелочам. Механик-водитель в нашей машине был Жуйко Павел, с Воронежской области. Он тоже, как и Игорь Березняков подписал контракт. Перегрузили аккумулятор, подключили. Паша сел за рычаги и запустил двигатель. Запустилась, хоть это хорошо. Перегрузили матерясь и ругаясь боеприпасы и выдвинулись в аэропорт догонять своих, а повреждённая машина осталась стоять в автопарке, для нее война отсрочилась.
