Хотя муж настаивал на том, что мама может вернуться, и совершенно не обрадуется тому, что мы так поступили с тем, что она так бережно хранила.

– Да она уже и не помнит, наверное, о том, сколько у нее сервизов, картин и холодильников! – Аргументировала я.

– Но все эти вещи в рабочем состоянии и куплены дорого. – Не унимался муж.

– Без этого хлама квартира стала больше и стало легче дышать. – Настаивала я.

– Но мама может вернуться и очень огорчится тому, что мы так поступили. – Ворчал муж. – Если она так долго что-то хранила, значит это для нее представляло ценность.

Так и вышло, как предупреждал меня муж. Мама нагрянула неожиданно, поскольку состояние ее здоровья ухудшалось. И ей нужно было хорошее обследование у врачей, которое не доступно было в деревне.

Ко всему приложила руку, по-видимому, старшая сестра мужа, которая имела ключи от квартиры. И наведывалась в нее, когда меня не было дома. Именно она сообщила маме, что я вовсю хозяйничаю, выбрасывая любимые ее вещи.

Меня ждал скандал со стороны всего многочисленного клана родственников мужа. Они требовали, чтобы я убиралась из этой квартиры, к которой не имела никакого отношения. Муж пытался нивелировать конфликт, но бесполезно.

В итоге прямо под Рождество все это семейство с многочисленными сестрами, дядями и братьями выкинули меня и мои сумки на улицу прямо в сорокоградусный мороз.

Хорошо, что я не успела сдать свою квартиру квартирантам, а потому мы вместе с моим мужем вернулись жить ко мне.

Он все время повторял, что нам не стоило трогать мамины вещи, поскольку среди них оказались старые шкатулки еще его прабабушки, которые передавались в их семье по наследству.

И мама долго искала потом их в Храме и даже по помойкам, но не нашла. Она настолько тяжело перенесла эту потерю, что слегла от болезни и больше не встала. Хотя всегда была очень выносливой женщиной, тщательно следящей за своим здоровьем.

Родственники мужа во всем обвиняли его, ведь это он позволил мне провести расхламление. К тому времени мы уже с мужем расписались, и я чувствовала себя в его квартире законной женой.

Вскоре мама умерла, поскольку выяснилось, что у нее в последней стадии онкология, на которую она не обращала внимание. Перед этим она тяжело болела. И муж выхаживал ее и просил прощение за то, что так все получилось.

Я тоже просила меня простить, ведь делала все не из злых умыслов. И даже отдала все деньги, которые мы выручили от продажи всего этого старья. Но свекровь деньги не взяла и меня не простила.

В той квартире, которая досталась мужу в наследство, мы жить не смогли. В ней вообще никто до сих пор не живет. Когда мы приглашаем туда риэлторов или покупателей, некоторые, самые впечатлительные из них, говорят, что видят там женщину, которая сидит в своем любимом кресле с изголовьем.

Судя по описанию, это моя свекровь.

Я до сих пор испытываю чувство вины за то, что так поступила. Мама моего мужа часто снится мне. И мне действительно ее не хватает. Она была хорошей женщиной. И со временем я поняла, как сильно я ее любила.

В моей жизни был период страшной депрессии, к которой присоединялись панические атаки, логоневроз и фобии с приступами удушья. Мне пришлось лечь в частную клинику лечения неврозов. После обычной психушки я больше никогда не смогла бы работать в государственных органах, как раньше.

Самым страшным в моем положении были голоса, которые начали преследовать меня. И видения, от которых мне становилось страшно. Я отчетливо понимала, что схожу с ума. И это состояние было мучительным. Не верьте тем, кто говорит, что сумасшедшие ничего не понимают. Все отлично понимают, но не могут с этим справиться.

Каждый раз я спрашивала у мужа, слышит ли он что-то подобное, что слышу я, и он отвечал отрицательно. А когда я говорила, что рядом со мной кто-то стоит и следит за мной, муж отвечал мне, что мне все это кажется.

Голоса были разными, то мужскими, то женскими. Они мне о чем-то сообщали, звали меня по имени или разговаривали со мной. Но хуже всего было то, что один голос всегда приказывал мне подойти ко окну и спрыгнуть вниз.

И стал настолько невыносимым, что я начала закрывать в такие моменты уши руками или зарываться лицом в подушку, чтобы не слышать их. Не помогло.

Видения стали отчетливыми. Больше всего меня беспокоила женщина, странно одетая, как одевались еще в прошлые века, когда носили корсеты и кринолины. Она была пожилой, и в шляпе. И просто смотрела на меня своими печальными глазами.

Я даже чувствовала ее запах, тоже странный, едва уловимый, каких-то редких и сладких духов.

Однажды, когда мы с мужем куда-то собирались, я вдруг резко остановилась и впала в ступор.

– Ты опять ее видишь? – Спросил у меня муж, повернув голову в ту сторону, где та самая женщина стояла.

– Да. – Ответила я, охваченная ужасом.

Муж обнял меня и произнес:

– Она тебе что-то говорит? Просит, чтобы ты подошла к окну?

– Нет. – Ответила я, все еще пытаясь справиться с диким ужасом, который охватил меня.

– Не бойся. Я с тобой. – Произнес муж своим низким спокойным и мелодичным голосом. – Главное, не делай того, что они просят, договорились? Просто скажи мысленно им "нет".

В этот момент волна паники, которая накрывала меня с головой, начала откатываться назад. Я стала медленнее дышать. И расслабилась. Поняв, что ничего страшного не происходит.

Наверное, на меня подействовало спокойное и ироничное состояние мужа, который обнимал меня в этот момент и успокаивал.

Каждый раз он не пытался убедить меня, что я выдумываю эти страхи, а стал вовлекаться в мою игру.

Голоса постепенно исчезли. Но я еще долго боялась того, что нечто подобное со мной случится опять.

Мы зашли в какое-то кафе быстрого питания, чтобы купить мужу бургер, поскольку он поклонник такой еды. И может себе это позволить, оставаясь в отличной физической форме. Я для компании заказала для себя что-то диетическое и принялась протирать столик влажными салфетками, за который мы уселись, отмечая про себя антисанитарию, которую находить уже привыкла.

А, поскольку мы ждали свой заказ очень долго, то я занялась уборкой вокруг себя со всей вовлеченностью. Муж расслабленно откинулся на спинку стула, молча за мной наблюдая, а потом, начал играть в танки.

Я, справившись с заданием самой себе, тоже вздохнула и принялась осматривать посетителей этого заведения.

На глаза мне попалась очень тучная молодая женщина в лосинах и в прозрачном женственном платье с двумя косами, которую сопровождал нерусский спортивный мужчина с бородой. Ему она отдавала указания. И стало понятно, что это его жена, которая выглядела очень уверенно, если не сказать самоуверенно.

Ее муж послушно переложил из огромной тележки продукты в сумки, а она объясняла, как нужно раскладывать товар правильно, чтобы он не помялся, указывая пальцем с длинным маникюром и дребезжа браслетами, которых на ней было в изобилии, как, впрочем, и остальных украшений – сережек, колечек, всевозможных ожерелий, заколок.

Не смотря на свою тучность, женщина была очень изящной. Ее жесты были, как ни странно, очень плавными, медленными и легкими. Так двигаются обычно восточные танцовщицы или женщины в арабских странах, которые ни одного дня не работали и не собираются этого делать.

Ее муж безропотно несколько раз переложил пакеты с мясом, овощи и фрукты туда-сюда и обратно, потому что его жене не нравился полученный результат. И смотрел на нее покорным взглядом, как двоечник на учительницу, ожидая ее вердикта.

В итоге специалист выкрикнула номер заказа этой пары, и мужчина взял с прилавка два тяжелых разноса и бумажные стаканчики с напитком.

Его спутница не встала из-за стола, чтобы ему помочь, а издалека начала руководить процессом, подсказывая мужу забрать еще трубочки и салфетки, которые тот забыл. И муж снова и снова возвращался сначала за салфетками, потом за трубочками, потом еще за чем-то.