– Так, стоп! Пока не отзовут рекламацию, никуда не лезем и ничего не разбираем! Толстые чипы – это перспектива. В презентациях у нас нет ручной зарядки, но есть торсионное поле переноса информации. Верно, Инга?

Инга кивнула:

– Есть ТР-поле.

– Все, расходимся. Всем спасибо за работу.

Прежде чем уехать, дядя подозвал племянника и предложил проводить его к машине. Он был раздосадован неудачным собранием и чем-то серьезно озабочен.

– Задание все то же, выяснить точно, кто и зачем испортил генератор и устроил пожар. Подозреваемый номер один – Виталий. Дополнительные камеры наблюдения возьмешь у Инги, установишь в комнатах. Обсудите с ней каждого, мотивы могут быть самые неожиданные.

– Понял.

– Да, ничего ты не понял, судя по выражению лица! И я тоже. От чего умер Алхимик, что он там разлил? Анализы результатов не дали. Подозрение на ртуть, но концентрация смешная. И Виталик зачем-то в генератор полез, хотя в электронике ничего не смыслит. Игнатий лезть его не просил – Феликс рассказал. И главное, почему процедура «зарядки» дважды сбойнула? А сейчас все супер? Мы для серьезных людей чипы делаем, а здесь такое! Ладно, иди работай. Я тебе за полгода перевел.

Возвращаясь в офис, Алексей столкнулся с Виталием. Тот был сильно взволнован, но старался держать себя в руках.

– У вас схема из цилиндра с собой?

Алексей пошарил в карманах.

– Нет, дома забыл, но там ничего особенного. Генератор на десять килогерц и модуляция пилой сотня. Выходной сигнал подается на конусы с лепестками, из там штуки три.

– А как они соединены?

– Ну, ты спросил… как-то перевязаны с кондюрами и катушками, все вперемешку. А ты что, в схемах разбираешься?

– У меня справочник радиолюбителя есть.

– Маловато будет. Реально, чтобы понять, нужно все узлы осциллографом протыкать, сигналы снять, к тому же в цилиндре схема может работать иначе.

– Я постараюсь!

Странный ответ. С чего это ему стараться?

Алексей пообещал принести схему в понедельник и направился на третий этаж в кабинет Инги.

– Не нравиться мне этот Виталий, слишком любопытный, – с порога заявил он и тут же услышал за спиной:

– Виталик хороший мальчик. На восьмое марта всем дарит цветы.

С чайником в руках в комнату вплывала Татьяна, дама отнюдь не мелкая с бриллиантовыми сережками в ушах. И откуда она взялась? В коридоре никого не было.

– В коридоре ниша с кулером, будьте осторожны, – с улыбкой пояснила главбух, заметив удивление Алексея.

– А мы идем пить кофе, – Инга взяла со стола сумку. – До понедельника! Рабочий день закончен.

Они вышли в коридор и спустились на первый этаж.

– У меня квартира в паре кварталов, можно попить кофе там, – предложила Инга. Алексей кивнул. – Я теперь всего боюсь, в смысле ушей. Может, перейдем на ты?

– С удовольствием!

Она улыбнулась. Компания нового зама ей нравилась.

– Дядя тебе доверяет – это редкость, – заметил Алексей, когда они миновали шлагбаум.

– Он с моей матерью знаком. Мы раньше жили в Москве. Сейчас она в Минске, я здесь. Кстати, по поводу доверия, Феликс не зря вопрос задал. В курсе всех наших дел только он и Михаил. Мы работаем по спецзаказам. Какая матрица загружается в чипы известно им двоим. Может и не здоровья вовсе. Игнатий умер, Аркадий теперь не нужен – у него сам круче, так что мог навредить легко.

– Мне он тоже не понравился.

– Я заметила, – Инга рассмеялась и взяла Алексея под руку. – У тебя очень выразительное лицо. Как ты с таким лицом собирался работать вице-президентом? Наверху сплошные интриги.

– Все разболтал!

Он нахмурился, но от руки Инги освобождаться не стал. Ее прикосновение было приятно.

– Не обижайся!

– А-а-а… и что еще он наплел?

– Почти ничего, сказал, что ты сам все расскажешь, когда увидишь мою квартиру.

– Неужели? Заинтриговала!

– По поводу Виталия. Есть основание предполагать, что он внебрачный сын Игнатия.

– Семьдесят лет для зачатия не предел, или он его в пробирке зачал? Гомункулус-алхимикус!

– Типа того, претензии у мальчика ого-го-го! Мог специально сломать генератор, чтобы его допустили в фотолабораторию в соседней комнате.

– Там особые секреты?

– Точно не знаю, но защита – дай бог! Комната экранирована, вентиляция с фильтрами, тамбур с автоматикой. Пока первую дверь не закроешь, вторая не открывается. Ради нее этот офис и сняли. Там на полках срезы минералов, до нас еще делали.

Инга вдруг остановилась и отпустила руку Алексея. В свете вечернего солнца глаза у нее казались изумрудно зелеными, губы алыми. Длинные тонкие пальцы рук, стройные ноги, изысканные линии – хоть сейчас пиши королеву эльфов.

– Хотела тебя спросить… – Инга на секунду замолчала и с удивлением продолжила: – Да, ты художник! Чисто профессиональный взгляд!

– Спрашивай, – машинально ответил Алексей, стараясь не упустить важные детали.

– Уже ответил! – она снова взяла его под руку.

Он на секунду опомнился, но повернув голову, начал разглядывать профиль Инги:

– Ладно, ладно, говори…

– Скажи честно, тебе все наши дела безразличны? Ты весь день абсолютно отстраненный. Твой дядя даже начал злиться. Что происходит?

Алексей некоторое время шел молча, глядя себе под ноги. Потом поднял голову и, как будто обращаясь к невидимому собеседнику, начал говорить:

– Не могу заставить себе серьезно относиться ко всей этой торсионной кухне. Что это за поля? Кто их измерил? Ни одного серьезного эксперимента! В теориях ошибка на ошибке, из пальца все высосано. Я в эту тему глубоко не погружался, но знаешь кто первым был против подобной научной альтернативщины? Мой дядя! И что теперь? Он тянет меня туда, откуда вытащил. Как это понимать?

Алексей пнул камешек, и тот, перелетев через улицу, ударил в железную створку ворот. Он продолжил:

– Конечно, мы все выясним, кто и зачем спалил эту установку, но ты-то сама, что об этой работе думаешь?

– Я знаю только, что чипы рабочие, можешь в них не сомневаться. У меня есть несколько образцов без закрытой специфики. Можешь на себе попробовать, но твой дядя боится, что у тебя возникнет ревность, и поиски осложняться.

– Ревность? С чего это вдруг?

– С того. Заметил, как все тянут одеяло на себя? И Аркадий, и Феликс, и Виталий. При Игнатии помалкивали, а теперь разошлись. Хотя знают, что результата можно достичь только общими усилиями. Заказы есть, но все может развалиться в один момент. А насчет работы… я ничего не думаю. Закончу одно личное дело и уволюсь.

Взгляд у Инги потускнел, она крепче взяла Алексея под руку. Когда они подошли к подъезду, Инга набрала код и вдруг предложила:

– Давай, о работе больше ни слова? Считай, что мы вчера познакомились, и сегодня у нас просто свидание. Идет?

Он кивнул и распахнул дверь.

В просторном подъезде пахло старостью, прокисшим потом и прогорклым жиром с залежавшейся одежды и книг. Похоже, кто-то из старых жильцов проветрил свое жилище, поделившись не самыми приятными запахами.

На втором этаже за высокими двойными дверьми начинался особый мир, милый сердцу любителя живописи. Стены коридора и двух комнат были увешаны картинами, рисунками, гравюрами. Пара акварелей привлекла внимание Алексей. На одной была изображена девушка на доске для виндсерфинга, плывущая навстречу заходящему солнцу. Изображение казалось легким, воздушным и в тоже время детально проработанных, что было нехарактерно для акварели.

– Не самая простая техника, – он коснулся рамки. – У меня отец писал очень похоже. Прямо… вот… даже не сомневался бы… что это его работа. Откуда она у тебя?

Он повернулся к Инге, та стояла рядом, прижав руки к груди, как будто боялась выдать какую-то тайну.

– Подарил друг матери, тоже художник.

– Тоже? Она пишет?

– Рисует, учит детей, таланты развивает.