Рука дрогнула, и он поставил бокал на край тарелки. Уволили. Шесть окладов и прощай. И это вместо долгожданного повышения.

Столь качнулся, бокал опрокинулся. По белоснежной скатерти расплывалось красное пятно.

Неужели один человек может отдать другому свою энергию, свой успех, свою жизнь без всякой магии, поддавшись на пустые обещания поддержки, показное участие в судьбе? В ролике лектор уверял, что может, и сейчас Алексей согласился бы с ним без колебаний.

Сидящий напротив солидный мужчина в дорогом костюме удивленно поднял брови. Алексей горько усмехнулся.

– Теперь мне даже ваше назначение не поможет.

– Ну, это мы еще посмотрим!

Собеседник протянул визитку. На визитке значилось «Елисей Иванович… Заместитель директора агентства». Этого назначения они ждали последние полгода. С должности уровня «почти зама министра» не составило бы труда продвинуть сына школьной подруги, но вместо таблички «вице-президент» Алексей получил короткое смс. Эх! Опоздали всего ничего!

– Слушай, – осторожно спросил Елисей Иванович, – ты случайно никому не говорил, что у тебя есть рука наверху?

Точно! Неделю назад он намекнул на свое скорое повышение коллеге, которого собирались уволить, мол, топы своих не бросают. Коллегу не уволили и теперь двинут на его место. Вот и сочувствуй людям!

– Тут такое дело, – замялся Елисей Иванович, – вместе с поздравлениями, меня предупредили, чтобы я на первых порах воздержался от пропихивания своих людей. Было неприятно… – он скривился, как от зубной боли. – Я конечно тебе помогу, но чуть позже… или поищем другое место?

Алексей обещал подумать, на том они и расстались. И только шагая по лужам, он с горечью вспомнил, что на встрече они собирались обсудить с «другом семьи» варианты его нового назначения. И где они все? Пропали разом? Одно не билось с другим. Или пошла черная полоса?

В двадцать лет ума нет – не бывать, в тридцать лет – жены, в сорок лет – денег. С учетом гражданских жен первые два пункта были выполнены и перевыполнены, но с третьим могла возникнуть заминка. А какие планы… были.

Спустя год пребывания в должности «вице» он собирался продать свою двушку в элитке 70-х на Ленинском и купить квартиру в соседнем доме бизнес-класса с подземным паркингом, мраморными вестибюлями, всевозможными салонами, кафе, магазинчиками, собственным фитнес-центром и прочими благами. А теперь что?

Бросить все и заняться живописью? Но картины его – любительский неформат, не продаются и не выставляются. Сюжеты в голове так и крутятся! Просятся на холст. Остается мелочь, чтобы их покупали. Приходили выставки, преисполнялись таким же восторгом, каким преисполнялся он, когда задумывал свои творения, и выкладывали кругленькие суммы. А что не так?

Картины нужны для впечатлений? Вот и получайте их в готовом виде через телепатический контакт с минутами озарения.

Да, самому смешно, вернее грустно.

Есть еще вариант, быть счастливым и нищим без квартир и жен. Можно и в монастырь податься, но молится он не горазд. Ладно, подождем, пока не найдется приличная работа, а там и отдаться во власть Диониса не грех. Не в смысле вина конечно, а в смысле живописи.

После ухода Алексея его собеседник выпил рюмку коньяка и достал телефон.

– Ну что, мой выход? – раздался в трубке голос Марии, девушки двадцати восьми лет, душевной, миловидной, с фигурой средней полноты, не лишенной недостатков.

– Отменяется, Алексея уволили.

– Ты же найдешь ему что-нибудь другое?

Елисей Иванович молчал.

– Пап, я замуж хочу.

– Хочешь бросить нас с матерью?

Бросать отца с матерью Мария не хотела и не стала бы, как и не стала бы отказываться от своего уютного гнездышка в Хамовниках, отличной зарплаты и неплохой должности в Газпроме. Однако, Алексей был единственным вариантом, к которому она испытывала искреннюю симпатию. Пару раз в моменты душевной близости он даже пытался ее приобнять и поцеловать, но пальчик, прижатый к губам останавливал его порывы. «Верит в твою целомудренность?» – спрашивала мать. «Возможно», – отвечала дочка.

– Не-е-е.

– Ты же знаешь правило. Сначала Алексей должен попробовать пробиться сам. Тебе не нужна тряпка, тебе нужен боец.

– Угу.

Положив трубку, строгий, но справедливый отец набрал другой номер.

– Мой человек созрел. Можно запускать процедуру.

Алексей подергал ручку. Дверь не открывалась. Замок заклинило, или проверка на вшивость? Второй день всего. И что это за место такое несчастливое? То инфаркт, то пожар, то замок!

Он набрал внутренний номер, но после шести гудков положил трубку. Оставался звонок дяде, который пригласил его сюда помочь со сгоревшей аппаратурой. Не работать, просто помочь, но все почему-то решили иначе.

Ладно, дождемся дежурного, еще не так поздно.

Он подошел к столу. По поверхности очищенного от копоти стального цилиндра бежали блики – отблески рекламных огней за окном. Этот цилиндр длиной около метра и весом не менее двадцати килограммов они притащили на второй этаж, чтобы в нормальных условиях намотать новую излучающую катушку для установки по производству магнитных биочипов, а проще говоря металлизированных наклеек, «кардинально улучшающих самочувствие». На первом этаже пару дней назад случился пожар, вонь от сгоревшего пластика стояла невозможная.

Цилиндр притащили, катушку намотали, но возник вопрос. Как может плотно намотанный на цилиндр волоконно-оптический модуль, представляющий собой тонкую пластиковую жилу со стеклянным сердечником внутри, что-то излучать? Волокно на то и волокно, чтобы без потерь проводить свет и ничего во вне не излучать. Как бывший радиофизик и электронщик, Алексей в данном вопросе разбирался досконально, но спорить не стал.

Он сделал все, от него требовалось. Отчистил закопченную плату и заменил взорвавшиеся электролитические конденсаторы, заполнившие прибор бумагой, которая вспыхнула и сожгла старую катушку. Кто-то перепутал провода от внешнего блока питания, только и делов. С подобной аппаратурой могло произойти и не такое. Чистое радиолюбительство, жуткий самопал! Поставили бы диод на входе, и ничего не случилось, а с четырьмя вообще подключай, как хочешь.

Но что там внутри? Цилиндр полый, это понятно, иначе бы весил кило под сто пятьдесят. С одной стороны – крышка, закручена плотно. Битый час он пытался ее поддеть ее ножом, но без толку. Лезвие входило в узкий паз, и дальше дело не шло.

Сейчас рядом с узким пазом он заметил странную неровность, попытался ее счистить, надавил, и крышка поддалась. Сделав несколько оборотов, он еле успел поймать отстрелившуюся стальную чашку, как вдруг почувствовал осторожное прикосновение. Сердце замерло, дыхание остановилось, он медленно поднял глаза и в оконном отражении встретился взглядом с человеком, прильнувшим к его шее.

– Ух, ты! – воскликнул человек, оказавшийся дежурным, которому он звонил с полчаса назад. – Сломал-таки!

– Я вам звонил, – пролепетал Алексей, не сразу отошедший от испуга.

– Знаю. Я за стамеской ходил, тут язычок западает.

Сердце билось ровно.

– Не сломал, а разобрал! – наставительно заявил Алексей. – Вы подкрадываетесь… Кони двинуть можно!

– Не без этого, – согласился дежурный. – Тапки у меня войлочные…а вы чего так поздно? Полночь на дворе.

– Заканчиваю! – огрызнулся Алексей. – Завтра испытания. Идите!

Дежурный ушел.

Из цилиндра торчал стальной стержень. Потянув за него, Алексей вытащил целую гирлянду катушек, конденсаторов и непонятных конусов с нарезанными по кругу лепестками. Части гирлянды соединялись проводами, в начале располагалось нечто похожее на половинку трансформатора с кольцевым сердечником. Если катушка на сердечнике вторичная обмотка, то первичная должна находиться снаружи. Надо поискать на стенде… а вот и проблема.