— В лечебный пункт. Сиди молча, иначе пешком пойдешь. — Кидает тихо и недовольно.

— Н-не надо пешком! — Хмурюсь поспешно, демонстративно обхватив проректорскую шею руками. И ещё тише добавляю, ни капли не соврав: — Я устала…

На это он уже ничего не отвечает, молча ведёт через толпу. Я приоткрываю глаза. И вижу знойную троицу, забившуюся, словно в угол. Странно, что они никуда не ушли, можно же было убежать легко и просто.

Проректор делает шаг в их сторону и тихо предупреждает:

— Поднимайтесь к моему кабинету. Я вернусь через двадцать минут.

Я не знаю почему, но мне стало страшно. Он не угрожал, не ругался, просто сказал, как факт. Я, ещё до конца не осознавала свои действия, поэтому подняла голову, в открытую разглядывая проректора. У него чёткая, острая скула и в злости сжаты красивые, четко очерченные губы, взгляд так и мечет молнии. Я помню этот взгляд.

Магистр опускает на меня глаза, сжимает зубы.

— Может, даже через пятнадцать.

И нас охватывает чёрный туман вокруг, и становится градусов на пять холоднее. Я не знаю почему, но глаза закрываю, к горячему (по сравнению ко мне и окружающему пространству) проректору сильнее прижимаюсь. Мне это совсем не нравится, очень холодно.

Буквально через секунду становится снова теплее, но солнце в здании нет и быть не может, а потому здесь все ещё холодно.

Меня ставят на ледяной каменный пол прямо босиком. Я шиплю, но встаю всей стопой. Очень дрожу, по спине бегают мурашки, зуб на зуб не попадает, но молчу. На полянке из-за солнышка было потеплее. Здесь же я чувствую себя, как в морозилке.

Проректор, наконец, замечает моё состояние.

— Я не могу держать тебя на руках вечно. — Бросает угрюмо он.

Я резко киваю, и, дрожа, отвечаю:

— Я в-все-е п-п-поним-маю.

Проректор смотрит на меня, закатывает глаза, снимает с себя плащ, накидывает его на меня, укутывая. Становится в разы теплее, но ногам безумно холодно. Кончики пальцев начинают неметь.

Он резко выдыхает, шипит какое-то ругательство и снова берет меня на руки.

— Н-не над-до-о! — Выдыхаю резко, смотря на каменный пол. До него было непривычно и страшно далеко.

Меня игнорируют, пинком ноги открывают какую-то незнакомую мне дверь и входят в кабинет. В нос ударил уже родной запах спирта и трав. Я любопытно оглядываюсь. Комната в светлых коричневых и зелёных тонах; из мебели: рабочий стол, стул, кушетка для больных, шкаф. Возмущённо смотрю на проректора. Зачем он меня сюда? Я жива (почти), здорова (почти), мне таблетки не нужны. Чем мне тут помогут?

— Лекаря. Срочно. — Коротко бросил проректор.

— Да, магистр Эшфорд, что случилось? — Спросила миловидная женщина лет двадцати шести-двадцати восьми.

Я чуть со смеху не прыснула. Действительно, на что может быть похожа композиция, которую мы сейчас составляли с проректором? Девица с мокрыми волосами, укутанная плащом проректора, да ещё и на него руках сидящая и сильно-сильно от холода дрожащая. Даже не знаю, как назвать данную картину, то ли «Докатилась» я одна, то ли «Докатились» все вместе.

— Тонула. Достали быстро, но воды наглоталась достаточно. — Коротко бросил мужчина.

Лекарь внимательно посмотрела на меня, я же в ответ на неё, чтобы просто за компанию.

— Так отогрейте её и всё, — она перевела удивленный взгляд на проректора.

Я тоже перевела взгляд на магистра Эшфорда. Посмотрела максимально наивно, состроив щенячьи глазки. Мне холодно, голодно, и вообще не хорошо. Что ж меня спасли то? Составила бы компанию местом рыбкам, или таки попала обратно в свой мир. Любой из этих сценариев лучше, чем то, что я нахожусь в этой странной комнате, перед этим странным лекарем, на руках не менее странного проректора.

— Отогреть, значит? — Прошипел почему-то очень вмиг разозлившийся мужчина.

Нет, я его, на самом деле, понимаю, но это же не повод так шипеть! Мне страшно. И холодно. И я кушать хочу.

— Налейте горячий чай, дайте плед, переоденется пусть, в конце концов! — Всплеснула руками на эмоциях женщина. — Магистр Эшфорд, я уверена, она и сама справится. А теперь извините, у меня много дел.

И она, честно говоря, абсолютно спокойно выставила нас за дверь! Неужели это нормально, и практикуется на всех адептах? А что, если у ученика перелом, вывих, простуда, грипп, приступ астмы, инсульт, паническая атака? Я могу долго продолжать, но что они сделают? Неужели также выставят за дверь? Это… Несправедливо, совсем не правильно! Как маг, изучающий даже если хотя бы основы медицины, она должна была предложить мне хотя бы чай на зелье, который восстанавливает силы и укрепляет иммунитет! Я бы, по крайней мере, сделала бы так. Неужели я мыслю совсем неправильно?

— Я обязательно этим займусь. — Хмуро бормочет себе под нос магистр. А потом вздыхает, смотрит косо на меня: — Но сначала ты.

И нас окутывает чёрный туман, и вновь становится холодно, что вынуждает меня инстинктивно прижаться к проректору. Снова эти его фокусы с телепортацией.

***

Когда я открываю глаза, то вижу не свой скромненький чердак, а уютную комнату проректора. Здесь тепло. Но, тем не менее, я возмущаюсь, недовольно смотрю на мужчину, который всё ещё держит на руках.

Он, не смотря на меня, подходит к дивану, опускает меня на него. Мне очень неловко пачкать мебель, поэтому я также быстро вскакиваю на ноги. Возмущённо смотрит на меня, оценивает наличие ковра под ногами, закатывает глаза.

— Зачем вы привели меня сюда? — Спрашиваю уже не заикаясь, но всё ещё чувствуя, как холод не сдает свои позиции.

— У тебя наверху холодно, — коротко бросает и исчезает, оставляя после себя магический остаток в виде чёрного тумана.

Недоуменно хлопаю глазами, обнимаю себя за плечи. На левой руке всё ещё чёрная резинка для волос проректора. Дрожа и колотя зубами, снимаю резинку, намереваясь отдать её сразу, как только Кристофер войдёт. И он возвращается очень быстро, быстрым шагом подходит ко мне, я уже тяну руку с резинкой, чтобы вернуть её, но он это совсем игнорирует, подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Сжимаю резинку в кулак. Спустя шага три понимаю, что несёт в свою личную спальню. Держусь двумя руками за шею проректора (ибо холодно очень, а он теплый), смотрю на уже знакомую дверь из тёмного дерева, и снова на магистра.

— З-зачем вы несёте меня в… спальню? — Спрашиваю, попеременно подрагивая от холода. Господи, ну нужно же было так умудриться замёрзнуть. Вода там текучая, от того и холодная до жути. Понятия не имею, как там купаются остальные, но мой организм решил, что для него это максимум минимума.

— Переоденешься. — Коротко отвечает, напрягаясь всем телом. Плечи становятся каменными под моими руками.

— Я н-не хоч-чу…

Дверь открывается пинком ноги.

— Я вас, адептка, и не спрашивал.

Разозлился, назвал на «вы», да ещё и профессиональный статус привлек, демонстрируя возможностью мною командовать.

Но я была спокойна. И когда он поставил меня на мягкий ковер по середине комнаты, и когда отошёл к шкафу, открыл его, достал одну из своих чёрных рубашек, страшно не было. А потом мужчина просто положил её на постель, бросил короткое: «Переоденься и зови» и ушёл. И тогда страшно не было совершенно. Наоборот, я обрадованная, кинулась на сухую одежду, переоделась и до улыбки на лице порадовалась тому, что одежда не липнет к телу ледяными оковами, а свободно спадает и даже может согревать. Зачем его звать только, я же могу выйти. Что я собственно и решила делать: босиком на цыпочках, с мокрой одеждой в руках добежала до двери… Но даже и открыть её не успела, как она сама открылась и в дверном проёме показалась грозная фигура магистра Эшфорда.

— Я же просил позвать!

И это он не крикнул, просто выдохнул на эмоциях. Такого тона я не слышала у него никогда, он словно и громко прикрикнул, и обиделся, и тихо шикнул. В общем, пристыдил знатно.

Я шарахнулась назад, задирая голову, чтобы видеть его. «Незаметно» прячу одежду за спину.