А море разбушевалось не на шутку. Проводив рыбаков, мы между делом стали наблюдать за их лодкой в подзорную трубу. В центре бухты рыбаки поменяли мотор, а потом стали возиться и со вторым. Волны были очень большими, а лодка была далеко. Вскоре за волнами наших гостей не стало видно совсем. Скорее всего, их захлестнула волна, и они утонули. Месяц назад в другой бухте – Анастасии, нам удалось вытащить и пьяного рыбака, и лодку. Но тогда это всё происходило прямо рядом с берегом. Кстати, бедолага тогда махом протрезвел. Его забрали свои позже, придя на пограничном боте. Но видимо, судьба того человека была предрешена: через неделю его зарезали в пьяной драке. Воистину: кому суждено быть зарезанным, не будет утопленным.
Снова попытались связаться как с Корфом, так и с рыбацкой базой по рации, но всё было бесполезно. Оставалось только одно – по берегу попасть в рыбацкий лагерь, а уже оттуда вызвать вертолёт для поиска либо лодки, либо тел. Путь был неблизкий, идти нужно было немедленно. Я вызвался сам. Мы договорились, что Андрей проводит меня до подножия хребта, за которым находится та часть бухты, в которой стоит рыбацкая база. Там я отдам ему своё ружьё, единственное оружие, которое было у нас. С ним Андрей вернётся к палатке, а я пойду к рыбакам.
Шли быстро. Во-первых, оставался шанс спасти рыбаков, а во-вторых – мне предстоял сложный спуск с противоположной стороны хребта. В темноте спуститься будет просто невозможно. Ни я, ни Андрей не обращали внимания ни на уток, ни на куропаток. Даже пара белых кречетов не задержала нас, хотя увидеть этого прекрасного крупного сокола – большая удача. Расстались мы у подножия хребта. Один поспешил наверх, а другой к палатке.
Подъём был достаточно лёгким. Я практически всё время шёл по плотному сыпуну. Камни ржавого цвета иногда выскальзывали из-под сапог, но я старался не обращать на это внимания: слишком дорого было время. В бухте Анастасия, которая была лишь немного южнее бухты Дежнёва, все склоны были покрыты ольшаниками. Эти заросли были абсолютно непролазными. Передвигаться в них можно было только по медвежьим тропам, похожим на тоннели высотой 1,5 метра. В Дежнёва ольшаников было очень мало. Склоны покрывали травы, карликовые деревья и кустарники. Неширокая прямая дорога в узком ущелье наводила на неприятные мысли. Если здесь повстречаешься с медведем, то из этого желоба никуда не выскочишь. Судя по тому, что на камнях ещё не появились накипные лишайники, расписывающие здесь всю «архитектуру» жёлтыми, серыми, оранжевыми и стальными красками, этот сыпун образовался не очень давно. Неожиданно для себя я поднялся на самый верх хребта. В лицо ударил свежий морской ветер, а буквально под ногами была почти отвесная пропасть, края которой омывал неспокойный Тихий океан. По вершине пролегала тысячелетняя тропа снежных баранов. Они выбили своими копытами в этих камнях круглые глубокие ямы. Отсюда я увидел большую реку, впадающую в бухту. У её устья стояли деревянные постройки. Это и была рыбацкая база. Солнце садилось, мне следовало поторопиться. За спиной у меня лежала бескрайняя тундра с торчащими огромными сопками, а впереди лежал бесконечный свинцовый океан. Несмотря на то что ваш покорный слуга видел это неоднократно, всё равно не смог отказать себе в том, чтобы насладиться пару минут этим величественным пейзажем. Потрясающе красив север Камчатки!
Спускаясь по почти отвесной стене, мне приходилось постоянно передвигаться, хватаясь руками за чахлую растительность. Для быстроты спуска я пользовался сыпунами, перепрыгивая с одного на другой. Если долго катиться на одном, он развивает большую скорость, и ситуация выходит из-под контроля. Поэтому я спускался на параллельных дорожках из мелкого камня, периодически останавливаясь передохнуть на твёрдых скалистых уступах. Спустился достаточно быстро. Поднял голову наверх и понял, что в этом месте подняться на хребет мне не удастся. Теперь путь к рыбакам лежал по прибойке – узкой полосе суши, не шире трёх метров, между отвесными скалами и океаном. На счастье, был отлив, поэтому путь был свободен. Пройдя пару сотен метров, я обнаружил знакомую лодку и два лежащих рядом с ней мотора. На душе сразу полегчало: рыбаки живы. Теперь, главное, дотемна добраться до их базы.
Когда я вошёл в избу, уже почти стемнело. Три рыбака: Александр, Алексей и ещё один, представившийся позже Виталием, оторвались от еды. Они страшно удивились моему появлению, а когда студент объяснил им причину своего прихода, рыбаки даже не изобразили подобия благодарности по поводу нашего беспокойства. Александр с Алексеем рассказали мне, что вода захлестнула оба мотора, но начался прилив, и их принесло к берегу. Они бросили лодку и моторы там, где я их обнаружил.
Осмотрим базу. У избы, в которой жили рыбаки, пол был сделан на полметра ниже поверхности земли. Внутри этой избы-землянки были полати и два стола – обеденный и рабочий. На стенах висели карабины, патронташи и одежда. Соседнее здание было намного больше. В нём были сделаны четыре бетонных бассейна, заполненных тузлуком (соляным раствором) для рыбы, и помещения, где вялилась и коптилась рыба. Отдельная кладовая была для икры. Там стояли бочки с горбушиной, кетовой, кижучовой, нерковой икрой и отдельно с гольцовой. Гольцовую икру рыбаки припасли лично для себя.
После экскурсии по базе меня покормили котлетами из лососины и уложили спать. Я знал, что прилив начнётся к обеду, поэтому попросил разбудить как можно раньше. Чтобы вернуться назад, необходимо было пройти гораздо дальше того места, где спустился, чтобы выйти к более пологому подъёму, по которому можно было подняться на хребет. Я разглядел это место с базы ещё до темноты. Склон был покрыт сплошным травяным ковром, а значит – по нему можно было взобраться. Меня не прельщало быть прижатым океаном к почти отвесной стене. Несколько лет назад, здесь же на Камчатке, только чуть южнее, на острове Карагинский погиб мой знакомый – Игорь. Прилив прижал его к скалам, поэтому он стал взбираться наверх, откуда сорвался и разбился насмерть.
Утром я проснулся в полной растерянности: сколько же времени? В этой избе-землянке не было окон. Снаружи доносились голоса рыбаков, шум прибоя, а сквозь щели в стенах струились полоски света. Почувствовав неладное, добрался до двери и толкнул её наружу. В глаза ударил яркий свет. На часах было половина девятого. Погода на улице была отменная. Океан не штормило. На небе светило яркое солнце. Я попытался сразу собраться и уйти, но хозяева, которым была невдомёк моя тревога по поводу прилива, заставили дождаться завтрака и плюшек, которых Лёха нажарил для Влада и Андрея. Рыбаки отсыпали нам с килограмм листового чая: у нас запасы последнего иссякли. Поблагодарив за приём, привязав к себе верёвкой кулёк с чаем и плюшками, почти бегом направился в обратный путь. К этому моменту на часах было уже одиннадцать.
Торопился я не зря. Максимальные морские приливы повторяются каждые две недели. Как сказали бы сегодня – я «попал». Мне предстояло пройти прибойку в период наиболее сильного прилива. Вода на глазах отвоёвывала у суши узкую каменную полоску, а справа по-прежнему возвышалась неприступная стена. Утром в бинокль мне удалось подробнее осмотреть свой маршрут. По прибойке предстояло дойти до зелёного склона. Если он покрыт травой, значит, по нему можно подняться на хребет, отделявший эту часть побережья от той части тундры, что была уже знакомой и по которой беспрепятственно можно вернуться к своей палатке.
Через пару километров прилив беспощадно потеснил меня к скалам. Вот впереди оказался участок длиной не более десяти метров, полностью залитый водой. Верхом пройти это место не представлялось возможным: скала была отвесной. Поколебавшись секунду, я решился пройти по воде. То, что впоследствии случилось, меня не сильно удивило. Мне доводилось видеть серых китов практически у самого берега этой бухты. Когда подошёл к середине водной преграды, волна сбила меня с ног и ударила головой о плоскую, как стена, скалу, а потом отбросила в океан. Танковый комбинезон, чья ватная подстёжка удерживала воздух, держал меня на поверхности воды, как спасжилет, а ноги в «болотниках» не ощущали под собой дна, хотя до берега было не более пяти метров. Я не успел испугаться: следующая волна снова шлёпнула меня о каменную стенку и поставила на четыре точки. Прямо в таком положении, как будто всю жизнь передвигался на четырёх лапах, бросился туда, где волны не могли меня достать.