– Не сейчас, скоро зайдет Настоятель, отец Иоанн, и сможем начать трапезу, – не дал Митч продолжить Диме.

–Честно говоря, я уже наелся, видимо, даже слишком наелся. Мне бы запить, – посетовал растерянный Дима, глядя на ближайший к себе графин.

В этот момент в трапезную вошел Настоятель. Он был высоким и статным, с ухоженной седеющей бородой и такими же волосами. Широкие плечи его с трудом помещались в дверном проеме, а слегка растрепанные после службы волосы, казалось, задевали верхний косяк тяжелой деревянной двери. На вид ему было чуть больше пятидесяти, но глаза его принадлежали молодому озорному ребенку, с интересом изучающие каждый объект, попадающий в поле зрения. Внутри он был словно монолитная гранитная глыба, мгновенно изменившая атмосферу в трапезной под собственным весом. Дима невольно провел аналогию со сверхмассивной черной дырой в центре галактики, являющейся центром притяжения всего вокруг, тем более что черные облачения Настоятеля, казалось, впитывали весь падающий на них свет. Но все же, немного подумав, Дима решил остановиться на сравнении с солнечной системой, где Настоятель смог бы сыграть роль центральной звезды – Солнца, которая не только притягивает, но и освещает все вокруг.

Когда Настоятель зашел, все без исключения затихли в один момент, устремив взгляды на его величественную фигуру. Даже воздух в помещении замер, почтенно окружая его. Внимательно оглядев каждый уголок трапезной, каждое лицо, и новое, и старое, Настоятель одобрительно кивнул и направился к своему стулу.

Пока отец Иоанн уверенно и величественно двигался к своему законному месту во главе стола, Дима неустанно продолжал изучать эту грандиозную фигуру. Воображение Димы самопроизвольно рисовало рядом с Настоятелем фигуру Ламы Норбу, сравнивая эти две уникальные и многогранные личности.

«Вот это мощь! – отметил про себя Дима, всем нутром ощущая, как от фигуры Настоятеля во все стороны исходит сила, создающий легкую дрожь внизу живота, – неужели никто вокруг не задается вопросом, отчего это происходит?».

По лицам присутствующих в трапезной было видно, что их ощущения схожи. В этот момент Митч взял Диму за руку и немного потянул за рукав. Поймав бегло взгляд японца, по-отцовски назидательный и одновременно принимающий, Дима прочитал в нем уже знакомую фразу:

«иногда достаточно просто верить».

Подойдя к своему месту, отец Иоанн еще раз пристально оглядел гостей. Его взгляд излучал поистине отеческую любовь, безграничную, но справедливую, чье проявление можно легко потерять своими необдуманными действиями. Затем, он нежно и с невероятной любовью взял за руку матушку Светлану и помог ей сесть по правую руку от себя. Лишь убедившись, что матушка удобно разместилась на своем стуле, он и сам занял отведенное место за столом, дав тем самым сигнал гостям к началу трапезы. Когда все устроились, Настоятель налил в бокал морса, снова встал и, держа бокал в руке, произнес короткую поздравительную речь, затем небольшую молитву, осенив крестным знамением стол и сидящих вокруг гостей.

За столом начались тихие разговоры, чередующиеся аккуратным смехом и приятным чавканьем. Стол быстро пустел. Казалось, что все, кроме Настоятеля, позволили себе, наконец, расслабиться. Отец Иоанн же серьезно разглядывал убранство стола, о чем-то глубоко размышляя.

– Наверное, сыр ищет, – смущенно предложил Дима, повернулся к Митчу, и спросил его, – а чего он такой серьезный?

– Настоятель проверяет, все ли готово к визиту Владыки, – пояснил Митч странное поведение отца Иоанна.

– А что, это большая шишка? – поинтересовался Дима.

– Как сказать, – задумался Митч, – он главный для всех храмов в Москве, второй после Патриарха.

– Обычно, у нас в стране, когда с визитом наведывается сам второй после первого, ничего хорошего не предвидится, – заметил Дима, намекая на усиливающуюся тревогу на лице Настоятеля.

– Церковь – тоже часть нашей страны, – Митч еще никогда не называл Россию своей страной, так что ответ до глубины души поразил и удивил Диму. Но, только он хотел открыть рот, чтобы разузнать причины такой перемены, в дверь трапезной забежал взъерошенный молодой парнишка лет двадцати и закричал: «Приехал!». Настоятель мгновенно встал со своего места и направился к выходу встречать гостя.

– Нам делать нечего, – Митч пригласил Диму к выходу. Тот не стал поправлять японца, видя, как заспешили к выходу многие из гостей, включая певчих, благоразумно решив потратить оставшиеся секунды, чтобы выпить еще морса.

***

Оказавшись на улице, гости выстроились в ряд вдоль дорожки, почтенно склонив голову. Мимо них важно проплыл Владыка Митрополит, направляясь в помещение трапезной, окруженный многочисленными помощниками в рясах и сопровождаемый отцом Иоанном. Маленькие заплывшие глаза Митрополита жадно смотрели на склонившихся перед ним присутствующих, наслаждаясь собственным величием. Огромный золотой крест его тяжело свисал с шеи, отблескивая на солнце. Пройдя мимо Митча, он жестом подозвал к себе Настоятеля и, как бы шепотом, но слышно для всех спросил: «Что это еще за китаец?».

– Брат Михаил… алтарник. Он… из Японии, – делая несвойственные ему большие паузы, пояснил отец Иоанн, с гордостью делая акцент на происхождении Митча.

– У нас что, своих алтарников нет, что мы из Японий выписываем? – с укором отметил Владыка, заходя внутрь. Отец Иоанн ничего не ответил, по крайней мере, пока его ответ мог быть услышан на улице.

Среди оставшихся снаружи повисла гробовая тишина. Каждый думал о своем, не решаясь нарушить всеобщее молчание. Дима же, пытаясь переварить увиденное, все же являлся здесь лицом сторонним и не вовлеченным в жизнь общины.

Он всеми силами отгонял впившуюся в его голову мысль: «интересно, а Владыко тоже любит овечий сыр?».

Когда последний из окружения Митрополита с грохотом закрыл за собой дверь, стоявшие на улице, как по команде «отомри!» из старой детской игры, одномоментно вышли из оцепенения и стали полушепотом обсуждать случившееся.

Казалось, что услышанное пару минут назад никак не затронуло Митча. Он все также беззаботно улыбался, стараясь всячески дать Диме максимальную заботу и внимание на новой, неизведанной для него территории. Не особо погружаясь в разговоры людей, стоящих рядом около уютного цветника, он просто стоял, просто был, просто наслаждался происходящим.

Дима знал Митча как научного сотрудника института, знал Митча, с воодушевлением рассказывающего за обедом о своих духовных поисках, знал Митча, глубоко осмысливающего каждый негативный жест в свой адрес, пытаясь объяснить и оправдать поведение обидчика. Но сейчас перед Димой стоял совершенно иной человек, легкий, спокойный, скинувший огромный груз ответственности со своих худощавых плеч.

Это и беспокоило. Не только Диму. Еще одна пара глаз с тревогой смотрела на обновленного брата Михаила.

– Митч, нам есть о чем поговорить? – серьезно и глядя в глаза спросил Дима, отведя друга в сторону от шумной компании.

– Возможно… скоро, мой друг, – сохраняя улыбку, ответил японец.

– Тогда предлагаю прогуляться и обсудить последние новости.

– Не сегодня, – искренне извиняясь, ответил Митч, – я бы хотел еще немного побыть здесь, один.

– Тогда я поехал, у меня доклад на носу, не обидишься? – Дима вдруг почувствовал непреодолимое желание покинуть это место. С каждой минутой без ответа на свои вопросы, проведенной рядом с Митчем, ему становилось неуютнее. Нужно было перевести фокус внимания на что-то другое.

– Нет, что ты, – кивнул Митч, – был очень рад тебя видеть! И береги свой нос!

На этих словах друзья крепко пожали друг другу руки, Митч приобнял Диму, и они разошлись.

Не успев выйти за территорию храма, Дима услышал приближающиеся сзади шаги. Обернувшись, он увидел знакомую певчую, с тревожным взглядом идущую следом:

– Дима, подожди-те!

Дима замедлил шаг. Поравнявшись с ним, девушка продолжила: