Немного перекусив на завтрак, ни на секунду не забывая про обещанный ему сыр, Дима выдвинулся в сторону одного из многочисленных спальных районов Москвы, где недавно был построен огромный каменный храм, в котором и служил Митч. Ехать пришлось долго, сам Дима жил много ближе к центру города, но все же он успел добраться к началу службы.

Никогда не признавая в себе полноценного христианина, Дима практически ничего не знал о внутренней кухне этой религии, хотя прожил в ее кружении всю жизнь. Все, начиная от службы и одеяния священнослужителей, заканчивая внутренним убранством храмов, казалось для Димы непонятным и странным. По его наблюдениям типичная религиозность людей везде была одинакова, что в России, что в Тибете, что где бы то ни было еще. Люди сводили поклонение Божественному к слепому повторению давно заученных обрядов, не задумываясь ни о смыслах совершаемого, ни о последствиях. Коллективное заменило личностное, ритуал заменил таинство, будничность заменила торжественность. Присутствовать в кругу таких общин Диме было скучно и даже отчасти брезгливо. Он предпочитал духовное уединение коллективным торжествам, поэтому его поездка ранним субботним утром было даже чем-то жертвенным, данью уважения своему духовному другу вопреки собственным привычкам и устоям.

Несмотря на явное внешнее отличие Митча от сослуживцев, разглядеть его было не так просто среди большого количества прихожан и духовенства в практически одинаковых облачениях, среди которого как на подбор выстроились на амвоне молодые худощавые люди, помогающие заметно выделяющемуся из них габаритами главному священнослужителю везти службу.

Ближе к середине службы Дима все-таки смог найти японца и пересечься с ним взглядом. Митч, не скрывая радости, широко улыбнулся в ответ и незаметно для остальных поклонился в традиционной японской манере.

«Хоть ты и православный, а все равно японец!» – в шутку отметил Дима.

Ближе к концу службы Дима уже стал заметно уставать от нахождения на одном месте, постоянно озираясь вокруг в поисках свободной скамейки. Его желудок однозначно давал понять, что подвиги голодания сегодня не числятся в расписании. Но тут Дима заметил, как Митч подошел к группе девушек-певчих, что-то им сказал, указывая в сторону друга. Одна из них, улыбнувшись и кивнув в ответ, быстро и воздушно просочилась сквозь прихожан и подошла к Диме:

–Вы Дима? Здравствуйте! Михаил просил вас предупредить, что служба скоро закончится. Я провожу вас в трапезную.

– Кто? Михаил?

– Ах да, простите, Митч, – девушка звонко хихикнула, – у нас здесь принято звать его по духовному имени, Михаилом, в честь Михаила Архангела, – девушка перекрестилась, взглянув на одну из ближайших икон.

– Вижу, не один я занимаюсь тем, что придумываю Митчу имена, – улыбнулся Дима.

– У нас так принято в Православии, давать духовные имена своим чадам, – девушка взяла Диму за руку и повела к боковому выходу, – трапезная в отдельном здании, пройдемте. Остальные скоро подойдут, батюшка уже вышел на амвон с проповедью, служба заканчивается.

Хват девушки был на удивление крепким и уверенным, что сильно контрастировало с ее хрупкой и утонченной внешностью. Выходя во двор, Дима успел краем глаза покоситься на икону: фигура Архангела Михаила, судя по надписи под ней, хоть и принадлежала существу воинственному, но внешностью сильно напоминала служителей, была худощавой и узкоплечей. Дима тут же вспомнил изображение гневных божеств в буддизме и индуизме, явно придерживающихся противоположных взглядов на то, как должен выглядеть духовный защитник.

Выйдя из храма на залитое солнцем подворье, Дима впервые разглядел спутницу детально. Девушка была молода и красива: светлые и немного вьющиеся волосы скрывал платок, а хрупкую и уточненную фигуру – широкая свободная рубашка, заправленная в длинную юбку. Девушка словно парила над землей, едва касаясь тротуарной плитки.

– Давно знаете Митча? – поинтересовался Дима, чтобы убрать неуютное молчание между ними.

– Я? Не так давно, как вы, – девушка подняла взгляд на Диму, – я переехала в этот район Москвы полгода назад, с марта стала петь в хоре. Тогда и познакомилась с Миха… с Митчем, – девушка немного стыдливо улыбнулась.

– Эту сторону его жизни я знаю очень плохо, – раздосадовано ответил Дима, – к своему стыду.

– Митч скрытный, это в его характере, – кивнула спутница. Дима, подняв брови и одобрительно покачав головой, согласился.

Пройдя буквально пару десятков метров через внутренний двор храма, минуя молодые и неокрепшие посадки кустов и деревьев, многочисленные лавочки и цветники, девушка завела Диму в небольшой двухэтажный кирпичный дом, выполненный в одном с храмом стиле. Внутри дома было прохладно, и уже пахло едой.

– Впереди раздевалка, слева от нее туалет, дальше по коридору большое помещение трапезной. Вас там будет ждать матушка Светлана, – улыбнулась девушка и поспешила вернуться в храм.

Пройдя по указанному маршруту, Дима зашел в просторное и светлое помещение трапезной. В центре стоял массивный деревянный стол на двадцать персон, не меньше. Стол был накрыт идеально чистой белой скатертью, на нем стояли недорогие, но элегантные тарелки с аккуратно нарезанными овощами и прочими аппетитными закусками. В графинах был разлит морс. В углу, явно уставшая, сидела женщина лет пятидесяти, с испариной на лбу, в легком шелковом платке и желтом слегка выцветшем фартуке.

– Здравствуйте! Вы Дмитрий?

– Да, здравствуйте! А вы – Светлана? Матушка Светлана? – с непривычки неуклюже поприветствовал ее Дима.

– Михаил предупредил, что вы будете. Просил, пока все еще на службе, угостить вас, – с этими словами матушка, словно позабыв про собственную усталость, молниеносно поднялась со стула, подбежала к Диме, схватила его за руку и повела к определенному, заранее ей отмеченному месту за столом. Усадив Диму за стол, она материализовала в руке тарелку с еще куском свежего еще теплого белого хлеба, спелым помидором и огромным куском овечьего сыра, – угощайтесь!

Изумившись ее легкости и проворности, Дима посмотрел в добрые и чистые глаза женщины, улыбнувшись в ответ:

– Спасибо большое! Вы тоже присаживайтесь, перекусите. Устали же!

– Да нет, что вы, еще дел по горло. Сегодня у нас сам Владыка в гостях, нужно к его приезду управиться, – с этими словами женщина быстрым шагом вышла из трапезной в направлении кухни.

Оставшись один, Дима без ложного стеснения накинулся на приготовленное ему угощение, благоразумно решив принять такой щедрый и неожиданный подарок судьбы. Сыр был великолепным и таял во рту, он имел одно общее с медом свойство:

– Сыр – это очень странный предмет, он вроде есть, и его сразу нет, – вспомнил слова Винни-пуха Дима, с упоением доедая последний кусок сыра. Как вдруг страшная мысль кометой пронеслась в его голове:

– А это все мне было? Или нет? – с этими словами Дима оглядел стол, на котором не осталось больше овечьего сыра. Судорожно он начал крутить головой во все стороны в поисках матушки Светланы, но ее не было, – ну как же так…

Пока Дима, всеми силами сдерживая нарастающую панику, искал матушку Светлану, в дверях здания послышался шум. Очень скоро в дверь трапезной стали заходить люди, в основном в облачениях священнослужителей или певчих. Чтобы скрыть отсутствие сыра на столе, Дима положил грязную тарелку под соседнюю чистую, не привлекая тем самым излишнее внимание к своей сытой эгоистичной персоне.

Довольно быстро среди входивших Дима увидел торопливо пробирающегося к столу Митча, сменившего церковную одежду на более привычные джинсы и свитер. Быстро подбежав к Диме, Митч тепло поприветствовал друга и сел рядом. Девушка, приведшая Диму сюда, разместилась чуть поодаль, напротив.

– Я очень рад, что ты приехал! – искренне радовался Митч. – тебе у нас понравится!

– Тебе спасибо за угощения, было очень вкусно! – услышав такое от Димы, Митч еще больше расплылся в улыбке, – слушай, тут дело такое…