Маленький круглолицый мальчик юркнул за спину коренастого мужчины, лицом точь-в-точь походившего на него. Мужчина выставил перед собой руки в успокаивающем жесте и немного отступил.

– Тише, не переживайте, мы не хотим причинить вам вреда.

Я осмотрелась, кроме нас троих, больше никого поблизости не было. Пару метров дальше стояла гружённая сеном повозка, видимо, они увидели меня, когда проезжали рядом. Я немного успокоилась, но палку опускать не спешила.

– Кто вы?

– Мы живём в трёх часах езды отсюда. Меня зовут Милош, а это мой сын Орвин, – мальчик сделал шаг вбок, но по-прежнему держался родителя. – Я подумал, вам может потребоваться помощь.

– Нет. Да, – я указала на телегу. – Вы могли бы подвезти меня к дороге?

– Думаю, это можно, но позвольте спросить, как вы здесь оказались? – он осмотрел меня сочувственно и с подозрением.

Я проследила за его взглядом, вид у меня был никудышный: растрёпанные волосы в колтунах, всё ещё грязные после сна на земле и долгой дороги, а ещё на мне не было одежды, ничего, кроме сплетённых стеблей, закрывающих интимные участки от посторонних глаз.

– Я не помню, – я не успела придумать ответ на этот вопрос и сказала первое, что пришло в голову, потому что правда звучала ещё более невероятно, чем потеря памяти.

– Как это?

Я пожала плечами и опустила палку.

– Не помню, видимо, заблудилась.

– Здесь поблизости не так много селений, только город и наша деревня, но я бы узнал вас, будь вы из нашей деревни. Значит, вы из города?

– Нет!

Меньше всего мне нужно, чтобы он узнал, что я как-то связана со столицей Тене́бриса. Жителей там много, но и замок расположен близко, если пойдут слухи, что неподалёку от фиолетовых гор нашли девушку, это может заинтересовать Айдена или гвардейцев, мне это было ни к чему.

– Тогда откуда?

– Я из Ли́буса. Приехала погостить в Тене́брис, посёлок недалеко от озера Луа́р, а затем… Последнее, что помню, как отправилась посмотреть на вулкан.

– Зачем же на него смотреть? Да и небезопасно здесь сейчас, он же просыпался не так давно.

– Поэтому и хотела посмотреть, никогда не видела активного вулкана.

Милош нахмурился и покачал головой, уверена, он счёл меня глупой девицей, но говорить ничего не стал.

Лишь возле повозки спросил, что случилось с одеждой, но здесь я просто продолжала придерживаться легенды о потере памяти.

В дороге то один, то другой ещё пытались меня разговорить, выяснить хоть какие-то подробности, но вскоре отстали, когда не получили ни одного вразумительного ответа.

Распрощались мы возле большой дороги, телега Милоша ехала к посёлку на запад, а мне нужно было дальше на юг.

– Постой! – Орвин спрыгнул с повозки, обогнул её и закопался рукой в сено, почти по самую шею, найдя искомое, подбежал ко мне, сунув в руки выгоревшие потёртые штаны и нижнюю рубаху, а затем, не сказав ни слова, вернулся в повозку. Милош на прощание кивнул, и повозка тронулась.

Когда я открыла дверь, отец по-прежнему сидел за столом, он ничего не спрашивал, а просто ждал. Нам было о чем поговорить, и это касалось не только сегодняшнего инцидента. За все пять месяцев, что я была дома, я так и не спросила его про свою связь с Агнусом. Много раз я прокручивала в голове, как начну разговор, и даже придумывала, какие ответы могу услышать и реакцию отца. Именно из-за этой реакции я не решалась спросить, а сейчас уже была не уверена, правильно ли задавать такой вопрос перед расставанием.

В прошлый раз я пообещала вернуться и не сдержала своего обещания – я умерла. Пусть для отца я всё-таки вернулась домой, но это лишь насмешка богов: вернуть меня к жизни, дать надежду на нормальную жизнь, а затем снова разрушить всё. Смогу ли я вернуться и в этот раз? Я не рискну дать такое обещание.

Я села рядом с отцом, не желая видеть его лицо, возможно, сейчас мне предстоит разбить ему сердце.

– Я хотела поговорить… спросить.

– Кто была эта женщина на самом деле?

– Она оракул. Я встретила её, когда гостила в Ли́бусе.

– Что ей нужно от тебя? – голос отца был сдержанным, либо он прилагал усилия, либо просто устал.

– Не знаю. Я слышала не больше тебя.

– Ты можешь отказать ей?

– Нет. Чтобы она ни попросила, я обязана это исполнить.

– Почему?

– Таково условие сделки с оракулом.

– Зачем ты заключила с ней сделку, Катарина?

Я не стала отвечать, тишина сказала всё за меня.

– Что ты хотела спросить?

Сжав подол хлопкового платья, я склонила голову, рассматривая прорези от ножа на столе. Мой голос звучал спокойно, уверенно, но тихо:

– Я знаю, что во мне течёт кровь Агнуса Кровавого.

Пауза длилась не меньше минуты, а, скорее, целых три, но отец не отвечал. Я обернулась к нему, убедиться, в порядке ли он, но отец задумчиво смотрел в пустую стену, ни на грамм не изменившись в лице.

– Много лет назад, когда мы с твоей матерью ещё не построили этот дом, мы жили у одних знатных господ. Мать занималась хозяйством по дому, а я был смотрителем. За это нам выделили небольшую хижину, в которой мы могли жить, пока прислуживаем им. Господа те были хорошими людьми, но вот сын их с детства был недалёким, да и ладно бы с доброй душой, но нет, и здесь его боги обделили: грубый, хамоватый. Мы служили им немногим больше десяти лет. Когда этому оболтусу исполнилось семнадцать, он уже вёл разгульный образ жизни. В одну из ночей гул стоял пуще прежнего, спать невыносимо, хоть мы и устали в тот день не меньше обычного, но не смогли сомкнуть глаза. За полночь раздался выстрел, громкий крик и собачий вой, как выяснилось позже, он решил поохотиться. Бедную девушку мать нашла под утро в старой выгребной яме возле хозяйского дома. Ей не пользовались по назначению – девочке повезло, иначе захлебнулась бы, а так лежала в куче очисток ни живая ни мёртвая. Сразу пошли к хозяевам, но те велели страшное: не трогать и вообще забыть, что видели, под страхом смерти, – отец замолчал, он по-прежнему не смотрел на меня, а был погружён в воспоминания. Я лишь на секунду взглянула на него и увидела глубокую складку, залёгшую между бровей.

– И что вы сделали?

– Не послушались. Мы вытащили девушку и забрали к себе в хижину. Хозяева сразу догадались, кто помог девушке, и пришли её забрать.

– Забрали?

– Да. Мы ничего не могли сделать, таковы были обстоятельства. Мы боялись, что они что-то сделают с ней, но они забрали её к себе, а нам велели убраться из их дома.

– Что было дальше?

– Мы уехали. Сняли комнату на сбережения в городе. Через полгода мы снова встретили ту девушку. Она сбежала из их дома. Девушка не выглядела измученной, как в ту ночь, и, более того, оказалось, что она беременна.

Моё сердце пропустило удар. Я начала догадываться, к чему была эта история.

– Она была… – я не смогла выговорить, о чём подумала, но в этом и не было необходимости, вопрос был понятен и так.

– Да, меньше чем через две недели родилась ты.

– Что случилось с той девушкой?

– Она умерла на следующий день после твоего рождения. Роды оказались сложными, и она потеряла много крови.

– Как её звали?

– Она сказала Мадлен: не знаю, правда ли это её имя или она выдумала его, чтобы скрыть правду, но это всё, что мне известно.

– А мой отец? – мне было больно видеть глаза отца, но разобраться в этом сейчас было важно.

– Не знаю. Мы думали, это тот юнец, сын бывших господ, но Мадлен опровергла это. Она не рассказывала, что случилось в ту ночь, но заверила, что он не имеет никакого отношения к тебе. Про настоящего отца она не сказала ни слова. Это всё, что мне известно, Катарина. С того дня, как Мадлен умерла, мы не вспоминали об этом и уехали далеко от города, чтобы уберечь тебя. Но то, что в тебе течёт кровь Агнуса, звучит как безумие.

– Знаю.

– Кто тебе это сказал? Оракул?

Я отрицательно мотнула головой.