Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до Долины. Мы двигались не к переходу, а сразу на восток, к месту, где произошло восстание.

Несмотря на то, что большинство жителей уже разошлись по домам, оставались и те, кто продолжал бороться.

Гвардейцы сдерживали народ, чтобы те не смогли дойти до замка. Люди были слабее, без подготовки – ими руководил страх и энтузиазм, но даже этого было достаточно, чтобы наделать беды и посеять смуту на всей территории Тене́бриса.

– Господин, нам не стоит заходить в поселение. Приказ верховного правителя был войти в Долину и найти существо, растерзавшее торговцев.

Я раздражённо окинул взглядом гвардейца, чем вызвал в нем страх, тот отступил назад, но продолжил смотреть на меня, бросая вызов.

– Я знаю приказ, но сейчас здесь командую я.

– Но… – он не договорил, я резко приблизился и схватил его за шею, приподнимая с коня.

– Ещё одно слово, и ты лишишься своей головы! Это касается каждого.

Все молчали. Гвардеец кивнул, насколько позволяло его положение, но по глазам я видел, что это будет первое, о чем он донесёт отцу. Ну и пусть, по-другому мне не заставить их действовать по моему плану.

Жители были вооружены по-разному: у кого-то луки, вилы, топоры, кто-то обладал магическими способностями. Они не были дружелюбны, но в глазах многих я видел надежду. Не все были готовы сражаться, но страх за свою жизнь и жизнь своих близких был сильнее, я это уважал.

Как я понял позже, их затея была провальной ещё в зачатке: ни предводителя, ни чёткого плана. Они хотели безопасности, но не знали, как её достичь, и всё, что придумали, – взять в руки оружие, даже не подумав, что за мятеж их могут казнить.

Гвардейцы присоединились к оцеплению, они удерживали жителей почти в заложниках в течение последней недели, не выпуская ни в сторону замка, ни в сторону Долины. Самые отчаянные были привязаны к столбам, те, кто выступил против гвардейцев силой. Они были изнурёнными и, скорее всего, не продержались бы долго.

Я обошёл периметр и дошёл до небольшого каменного ограждения, возведённого для разделения Долины и северной стороны Тене́бриса, а когда поднялся на него, перед моими глазами предстала картина, которую я не смогу забыть никогда.

Я видел смерть много раз, я бы сказал, она всегда ходила рядом со мной, но здесь даже моё огненное нутро застыло: десятки растерзанных тел, конечности, внутренности и головы – это был пазл, который не представлялось возможности собрать. Среди тел людей были и создания, населяющие Долину, их было на порядок меньше, но те, что лежали здесь, были в отместку покромсаны с особой жестокостью.

Это не было актом защиты, а проявлением ненависти, и как бы я не хотел принести мир на нашу землю, именно тогда я понял, что это не будет лёгкой задачей, более того, я усомнился, выполнима ли она в принципе.

– Сожгите тела, – я отдал приказ, а дальше совершил поступок, который только спустя время осознаю, что был глуп и самонадеян.

Увидев весь ужас, мой внутренний огонь превратился в злость. Договориться с людьми бы не вышло, ещё меньше я верил, что получится решить проблему переговорами с существами Долины. На тот момент я был уже убеждён, что они неразумные существа.

Был отдан следующий приказ: часть гвардейцев должна разогнать оставшихся повстанцев и, если будет необходимость, применить силу. Другая часть должна зачистить ближнюю границу и убедиться, что ни одной твари не окажется в пределах нескольких километров. А сам же, взяв оставшуюся дюжину гвардейцев, отправился дальше на поиски очага зарождения опасных тварей.

Большинство, узнав о действиях гвардейцев, добровольно сложили оружие и начали разбредаться по своим поселениям. Им было достаточно того, что кто-то другой будет биться за их идею и жизнь.

За шесть часов я лично убил порядка шестнадцати тварей, даже не стараясь узнать, с кем столкнулся, и потерял при этом трёх гвардейцев. Мы продвигались вглубь, и чем дальше заходили, тем больше встречали сильных и голодных созданий. А когда ночь полностью овладела Долиной, мы уже были в лесу у подножия гор. Я чувствовал, что именно здесь я найду то, что ищу.

Поднявшись выше, мы приблизились к пещере. Наши шаги были уверенными по освещённой огнём тропе, но когда мы настигли её конца, я замер. На меня смотрели множество глаз: крылатые создания с чётким очертанием лиц, схожих с нашими, но с более утопленными и большими глазами, острые носы, по форме напоминающие клюв удода, выпирающие большие уши с оперением и крылья.

– Сожжём выродков вместе с гнездом, – гвардеец сделал шаг вперёд, порываясь привести слова в действие. Я резко поднял руку, останавливая его.

– Мы не тронем их, – я как заворожённый смотрел на существ. Они заинтересованно и испуганно смотрели на нас, сбившись в кучку, плотнее прижимаясь друг к другу.

– Господин!

– Я сказал нет! Мы не будем трогать… птенцов.

В этот момент я был самонадеян и доверял гвардейцам, но зря. Я лишь ощутил, как что-то острое входит в грудь со спины. Гвардейцы были преданы отцу, но не мне.

– Что ты творишь? – один гвардеец подался вперёд, но путь ему отрезал другой.

– Он слаб. Мы должны уничтожить их, он препятствует.

– Но повелитель…

– Скажем, он пал от их лап, никто не узнает. Или ты рискнёшь рассказать? – дальше он почти рыкнул: – На твоих руках тоже его смерть, ты не отделаешься от казни.

А после они начали поджигать всё вокруг, но это была их ошибка: огонь – моя стихия, не их.

Я взялся рукой за острие меча и накалил его до предела, услышав, как держащий его гвардеец шикнул и выпустил меч из рук, это доставило дискомфорт, но сейчас мне нельзя было зацикливаться на ране. Я развернулся и пустил зажжённое ими пламя против них самих, ограждая себя и птенцов от разъярённого огня.

Гвардейцы корчились и кричали, пробовали бороться и бежать, но бесполезно. Я не испытывал жалости, едва ли они заслужили моё сочувствие после меча в спину.

Но рана всё же взяла своё, использование силы усугубило положение. Пусть она была для меня не смертельна, а огонь и меч не давали мне истечь кровью, но всё же его наличие у меня в спине обрекало меня на долгие муки. Я упал на колени, использование огня привело к потере сил, а за ней пришла и потеря сознания, но я знал, что предатели умерли жуткой смертью, и это принесло какое-никакое успокоение. Возможно, пока я буду в отключке, меня растерзают существа, но даже мысль об этом не вызывала страха, всё будет именно так, как суждено.

Тело нагревалось, я всегда чувствовал свой огонь, как он течёт по телу и не даёт замёрзнуть даже самой холодной зимой. Я открыл глаза, и в темноте удалось рассмотреть всё ту же пещеру. Сейчас я лежал на спине, значит, из меня вытащили меч и перетащили на мягкое сено. Я коснулся груди: ткань была разорвана, но рана затянулась. Слева послышался шорох, я приподнялся, нащупав опору под руками.

Женщина, точь-в-точь как птенцы, но значительно большего размера, стояла рядом. Она склонила голову, рассматривая меня, а птенцы столпились под её крыльями. Сомнений в том, что именно она позаботилась обо мне, не осталось, кроме того, она не убила меня по неведомой для меня причине.

Я осмотрелся и поморщился: сожжённые тела гвардейцев по-прежнему лежали на том же месте. Меня не пугал вид тел, но вызывала брезгливость мысль о тех, кто там лежит, и по какой причине.

Создание издало звук, нечто неразборчивое, похожее на бульканье. Я обернулся и понял, что оно обращается ко мне, но это мало помогло, я всё ещё не понимал, что оно хочет.

– Прости, не понимаю.

– Она говорит, что тебе здесь не место, – из тени ко мне шагнула девушка, прекраснейшая из тех, кого я когда-либо видел. Её серебристые волосы струились до самого пола, а большие ярко-голубые глаза и алые губы оттеняли белёсую кожу. Казалось, от неё исходит сияющее туманное марево, а белое платье даже в темноте сверкало, словно драгоценные камни в солнечный день. И что самое необычное – она говорила на моем языке.