Тело становится ватным, и я вместо того, чтобы оттолкнуть Торина, кладу руки ему на грудь и чуть сжимаю. Мои пальцы обжигает тепло его тела, я провожу ладонями вверх, до широких плеч.

Мы смотрим друг на друга.

– Рассказывай.

– Ты снова пытаешься меня контролировать? – хрипло спрашиваю я.

– Нет, Вероника, я ничего не делаю.

– Тогда что со мной происходит?

Торин склоняется чуть ближе, и я чувствую тепло его дыхания. Боюсь пошевелиться.

Я должна убегать и отталкивать его. Он враг. Он мне не друг. Нельзя подпускать его к себе, но моё тело снова мне не принадлежит. В груди странное, тянущее чувство, будто тёплый шар.

Тепло в груди становится меньше, будто его забирают тоненькой ниточкой, однако мне от этого неплохо, а, скорее, спокойно. Я даже прикрываю глаза, чувствуя, как моё тело расслабляется.

Мои ноги подкашиваются, и Торин подхватывает меня под руки. Бережно прижимает к себе.

– Не бойся, Вероника, я не обижу.

Ловко перехватывает и берёт на руки. Пара шагов, и я уже на постели.

– Почему так хочется спать? – Я зеваю и чувствую, как мои глаза закрываются.

– Спи. Тебя никто не побеспокоит.

Тёплые губы на моих губах. Невесомое касание. А, может, это сон?

Торин Хейл

Я теряю с ней контроль. На мгновение мне показалось, что зверь взял верх. До того, как я встретил девчонку, со мной такого ни разу не было. Сейчас я только оказываюсь с ней в комнате и всё. Слетаю с тормозов.

А она ещё только вышла из душа. Смыла с себя посторонние запахи, остался только её. Пряный, сладкий и умопомрачительный.

Не мог сдержаться и уткнулся в её волосы. Хотелось остаться с ней в постели. Я даже мысленно представил, как усну с девушкой рядом. Но вначале…

Нет. Она не готова.

Вероника – землянка. Она может дать мне не только страстную ночь, но и уникальную энергию. Только должна она её дать добровольно, а иначе это закончится плохо.

Вот только куда девать желание, которое Вероника сейчас не способна удовлетворить?

Мимо пробегает служанка Вероники. А ничего так фигурка…

Зверь недовольно рычит.

– Замолчи! Ты получил то, что хотел, а теперь моя очередь, – рявкаю я внутреннему голосу и иду за Милли.

Вероника Ветрова

 Я не знаю, как долго спала, но кажется, всего несколько минут. Проснулась будто от толчка. Внутри всё перекрутилось, и стало тяжело дышать.

Я схватила бутылку с водой, которая стояла рядом на тумбе, и сделала два жадных глотка. Не помогло.

Внутри всё жгло острой болью.

Сползла с постели и, удерживаясь за стену, направилась к выходу. Мне срочно нужно найти врача. Внутренности будто натёрли жгучим перцем. Я стараюсь дышать, однако вырываются только сиплые всхлипы.

По коридорам иду, держась за стенку, чувствую, что сил совершенно не хватает, чтобы двигаться дальше.

Перед глазами туман, руки дрожат.

Неужели он меня отравил? А может, я подхватила инфекцию?

Ещё несколько шагов, и я сползаю по стенке, успеваю нажать на приборную панель для открытия двери. Хватаюсь за угол и зову на помощь.

Мой голос больше похож на бульканье и сдавленные хрипы.

Сквозь туман я вижу девушку, которая спешно поправляет одежду. Это Милли, или мне показалось? Рядом стоит Торин, он без рубашки, а только… Не могу разобрать. Всё плывет.

– Что ты тут делаешь? – рычит Торин и подбегает ко мне.

– Мне плохо, дышать не могу. – Оседаю на пол.

Слышу визг Милли. Неужели Торин и она… Даже думать об этом не могу. Боль пронзает грудь, и меня начинает трясти. Я всхлипываю, прикусываю губы, чтобы не кричать, но тщетно.

– Что с тобой? – Торин подхватывает меня на руки и несёт по коридору. – Что ела? С кем общалась?

– Я спала.

Боль утихает, но остаётся слабость.

Вишу, как безвольная кукла, на его руках, не могу пошевелиться. Тело будто мне не принадлежит.

– Вероника, говори со мной, – говорит Торин, ускоряя шаг, – не отключайся.

– Сил нет… Что происходит… Что со мной?

Дальше я помню яркую вспышку света и обволакивающее тепло. Меня положили в лечебную капсулу для восстановления. Сквозь стекло я вижу, как суетится сонный врач, а рядом стоит Торин, его лицо напряжено.

Мне почему-то хочется ему улыбнуться, даже не знаю почему, но сил не хватает, даже чтобы приподнять уголки губ. Кажется, что моё тело мне не принадлежит. Я могу только смотреть в одну точку.

Мысли беспорядочно двигаются в моей голове. Я снова вспоминаю то, что увидела в той комнате.

Милли и Торин… Отвратительно. Меня будто магнитом туда тянуло.

Только сейчас я осознаю, что кабинет врача был в другой стороне. И почему я туда пошла?

Снова встречаюсь с Торином взглядом. Его зрачки стали вертикальными, он смотрит на меня с ненавистью, а затем разворачивается и бьёт кулаком в стену.

Дикарь!

Усмехаюсь и понимаю, что чувствительность лица ко мне возвращается. Могу моргать, а ещё шевелить кончиками пальцев.

– Вероника. – Перед капсулой появляется врач. – Ещё несколько минут, и вы придёте в себя. Постарайтесь не шевелиться, так процесс регенерации пойдёт быстрее.

Я закрываю глаза и почему-то снова мысленно возвращаюсь к произошедшему.

Боли больше нет, но на душе словно скребут кошки. Не могу понять, что произошло.

Торин – молодой мужчина, а наш брак фиктивный. Логично, что у него есть любовницы. То, что это Милли, конечно, отвратительно. Но мне до этого какое дело?

Вот только дело есть. Потому что каждый раз, как перед моими глазами возникает образ того, как Торин наклоняет Милли вперёд, придерживая за шею, а затем задирает её платье, меня начинает тошнить.

Ну это же не ревность? Я не могу ревновать малознакомого дракона.

– Вероника, вам лучше? – спрашивает врач, в его глазах сверкает надежда.

Будто от моего здоровья зависит его жизнь.

– Лучше, – я вяло киваю, – но в теле ещё слабость и печёт в груди.

– Это сейчас пройдёт. Расскажите, что вы делали, когда начался приступ.

Торин Хейл

Веронику проверяли на самом современном оборудовании. Брали анализы, опрашивали девушку, но не могли ничего найти. Она была абсолютно здорова, если не считать небольшого количества ладышницы, которая ещё не полностью вышла из организма.

Сколько же она её принимала? Раз приходится столько очищать организм. От одного раза такого эффекта не бывает.

Хотя она не похожа на тех девушек, которые балуются такой дрянью, однако я не должен об этом думать. Это мой зверь сбивает меня с рациональных мыслей.

А зверь бесится и нервничает. Рвётся захватить сознание, так, будто от этого зависит наша жизнь. Я пытаюсь разобраться и понять, в чём дело, почему он будто с ума сошёл, но не могу.

У меня есть подозрения, но я их отметаю.

Такого не может быть!

Моя!

Зверь рычит и рвётся наружу. Я не могу сосредоточиться, все мысли только о Веронике, хочется вытащить её из медицинской капсулы, схватить и прижать к себе, а потом унести туда, где её никто не обидит, где я смогу её защитить.

Странные, первобытные чувства. Мне несвойственные.

Усмехаюсь над нелогичностью происходящего и иду в свой кабинет. Нельзя весь день стоять и смотреть за Вероникой.

Моя! Защитить. Мне нужна только она!

Зверь точно сошёл с ума.

– Торин, – слышится голос Джи, – через шесть часов посадка на Сирион-65, время пребывания на планете – двадцать четыре часа.

Я даже усмехаюсь. Не похоже на Джи, говорит чётко и по делу, даже интонация изменилась.

– Джи, какая погода сейчас на Сирион-65?

– Песчаная метель, видимость не более двух метров, сейчас ищу наиболее удобные места для посадки, чтобы не попасть в эпицентр.

Я снова ловлю себя на мысли, что Джи не такая, как ещё пару часов назад. Может, программисты поработали? Её голос и манера разговора изменились.