Отсутствие физической нагрузки в раннем детстве ведет ко многих дурным последствиям. Вдумаемся: привычка к гиподинамии ведь и есть та лень, которую в народе издавна считают матерью всех пороков.

Народное присловье сегодня в разных аспектах расшифровывается наукой — педагогикой и психологией. Ученые доказали взаимозависимость физического и умственного развития растущего человека; связь рука — мозг очень многое определяет в становлении личности.

Вот что пишет член-корреспондент АН СССР П. Симонов в статье «Познать себя» в журнале «Коммунист»: «Не следует забывать о присущей всем нам с самого раннего детства потребности овладения средствами, навыками и умениями, некоторые из которых подчас могут понадобиться только через много лет... Дети способны десятки и сотни раз повторять одни и те же движения, единственным смыслом которых (разумеется, не осознаваемым ребенком) является тренировка их психофизического аппарата. С возрастом человека такая потребность приобретает все более сложные формы. Это и стремление к образованию, и тяга к совершенствованию своего профессионального мастерства, и овладение смежными специальностями».

Думаю, что многие из нас сталкивались с таким явлением: выросшие дети предъявляют к родителям и обществу завышенный счет. Немедленно — «здесь и теперь» — требуют они и материальных благ, и всеобщего уважения, и особо занимательного, «творческого» труда. Притязания эти, однако, не подкрепляются реальными усилиями.

Психологи, социологи склонны видеть в этом следствие того, что не развилась «потребность в вооруженности», которая закладывается в самые первые годы жизни. То есть в какой-то степени это издержки той самой детсадовской гиподинамии, о которой мы вели речь.

Сельское бытие, «обязывающее» ребенка к подвижности и физической активности, должно гармонизировать личность. Но, видно, и здесь в последние годы произошли нежелательные сдвиги. Потому что Горин, педагог от бога, задумался над теми основами, которые закладываются в самом раннем детстве. Чутьем своим обратился он к этой самой «потребности в вооруженности», которая дает возможность труженику испытать радость от любого дела. Ведь рутинного и нелегкого труда в селе еще немало, но и он может быть в радость, если человек не лодырь.

И связал председатель проблему... с детским садом.

...Помню, о Горине уже в первые годы его председательства сложилось мнение — прижимист. Сейчас это качество определяется, правда, другими словами: «рачителен», «настоящий хозяин». Умел и умеет Василий Яковлевич видеть выгоду для колхоза, всегда ухитрялся меньше израсходовать — больше получить. Сегодня все это в русле интенсификации экономики, отвечает нынешним требованиям.

Да, «прижимист» Горин... Вот и новую МТФ из «пленки» в колхозе недавно построили, «копеечная» ферма, дешевле не бывает.

...Прижимист... А глаза разбегаются от роскоши и красоты. Еще издали сверкнула плоскость стены мозаикой: золотое солнышко, разбросав во все стороны лучи, улыбнулось навстречу.

Колхозный детский комбинат «Улыбка» построен по особому, улучшенному и очень дорогому проекту. Мне рассказывали, что Горин сам принес на правление информацию, вырезанную из научно-популярного журнала, о том, что особый, замечательный садик построен в Набережных Челнах. Решили строить такой же.

Здесь, в «Улыбке», есть все, что необходимо дошкольнику, чтобы рос он здоровым и подвижным.

Просторны групповые комнаты и спальни.

Музыкальный зал раза в три больше обычного. Рядом с пианино, на скамейке, лежат маленькие гармоники и балалайки. Я уже знала, что в детском саду есть свой ансамбль песни и танца «Улыбка». Здесь малыши разучивают номера, репетируют.

Еще один зал — для занятий спортом. Мячи, скакалки. Как и любой другой детский сад, этот, колхозный, столкнулся с проблемой: не производят у нас хороших спортивных снарядов и спортивных комплексов для маленьких. На помощь пришли родители ребят. Шефы — столяры и токари изготовили и поставили шведскую стенку, снаряды.

Моим «экскурсоводом» по детскому комбинату согласилась быть его тогдашняя заведующая Екатерина Андреевна Рудь.

— Здесь сделаем зимний сад и живой уголок. — Показывает она на свободный холл. — А это — медицинские кабинеты.

Она не ошиблась, употребив слово во множественном числе. На нижнем этаже разместилась целая «медицинская часть». Здесь к нам присоединилась медицинская сестра Надежда Федоровна Решетникова.

Вообще-то по штатному расписанию детский комбинат обслуживает одна медицинская сестра, но колхоз нашел возможность дать еще ставку. На ней и числится Надежда Федоровна, отвечающая за все физиопроцедуры, она занимается закаливанием малышей.

А Екатерина Андреевна приоткрывает еще одну дверь.

— Зубной кабинет.

Забота о здоровье — на первом месте. Именно поэтому правление колхоза решило так: воспитательница и нянечка, работающие в группе, где нет заболеваний, и не получившие от родителей замечаний, получают надбавку к зарплате по десять рублей в месяц...

Стеклянная стена отделяет от холла бассейн. На скамеечках ровные ряды сухих трусиков, аккуратно выстроились тапочки. Мы видим через стекло, как весело резвятся в воде ребятишки, вырывая друг у друга крокодилов и лягушек. За окнами мороз, белым бело. А здесь — кусочек лета. Яркая облицовка бассейна, скульптурная группа фантастических «зверей», рядом зеленые пальмы и сверкающие брызги воды.

— Все мы здесь родители, все мы здесь хозяева. У нас на детях не экономят. — Так закончила экскурсию Екатерина Андреевна.

В колхоз имени Фрунзе каждый день отовсюду приезжают люди: животноводы, полеводы, руководители производства, партийные, профсоюзные, комсомольские активисты, ученые. За опытом. Показ своего хозяйства Горин, как правило, начинает... с детского комбината. «Да нам бы откорм свиней посмотреть», «Нам бы новую технологию» — мнутся приезжие. И тогда Василий Яковлевич вновь повторяет историю о том, как колхоз из отстающего превратился в нынешний, процветающий.

Мне тоже довелось ее слышать (почему и пошла посмотреть малышей). Начинался рассказ издалека, с той послевоенной поры, когда на трудодень выдавали зерно, а в неурожайные годы «просто ставили палочки». Люди из этих мест разъезжались по городам, работали год от году хуже. Недисциплинированность и пьянство очень мешали делу.

Возвращаясь к дальним и тяжким годам, Василий Яковлевич восстанавливает логику тогдашних размышлений.

— Думали мы тогда в правлении: заплатим людям в полную меру — все сразу изменится. Кое-кто считал нас авантюристами. И впрямь пошли на риск, кассу колхозную оставили почти пустой, а колхозникам заплатили деньгами сполна. Не скажу, что зря. Повеселели бессоновцы, работать стали лучше. Но... не так, как ожидалось, с оглядкой, да с прикидкой — где, может, получше, чем здесь.

Даже новая, удобная для работающего технология, отличные условия быта — не хуже городских, — в каких живут наши люди, не так четко «сработали», как забота о детях.

— Знаете, когда каждый колхозник поверил, что стоит ему у нас трудиться изо всех сил, что о нем, о его будущем подумали, его поняли? Когда мы садик детский открыли. Еще тот, первый. Простенький он был, небольшой, но уже бесплатный.

Вновь и вновь, словами и такими вот акциями подчеркивал председатель одну мысль: дети — забота наша общая, о детях думаем всем миром.

В жизни одно явление становится почвой для другого, и перспектива тех дальних лет — день сегодняшний. Удачно нащупанное звено всегда тянет следующее. И разве не аукнется все это, скажем, сегодня, в каждой семье? Ведь это так важно, что услышит маленький человек дома за воскресным столом: слова благодарности по отношению к родному колхозу или наоборот. «Лучше твоего садика нет». Забота о детях отзовется гордостью в маленьких сердцах, гордостью за свой край, за своих родителей, за свой колхоз. Вот какими простыми, а в то же время не сразу заметными путями идет агитация будущего труженика за свой колхоз.