Для правления колхоза детский комбинат сегодня — это прежде всего возможность высвободить женщин, их силы, их время для труда на полях и фермах. Но высокая «классность» детского учреждения — это и стремление удержать в колхозе молодых родителей. Браки нынче ранние, и уже в восемнадцать-девятнадцать лет женщина обзаводится детьми. А обзаведясь, присматривается: где малышу будет лучше? Лучше, чем в Бессоновке, — поискать надо, да не скоро найдешь...
И совсем далекие перспективы просматриваются в той щедрости, с какой колхозники оборудуют детский комбинат. Здесь растут будущие труженики. Делается детский сад первой и очень важной ступенькой в профессиональной ориентации.
Где растет редиска
Приехали как-то в Бессоновку высокие гости и, конечно, по заведенному порядку, первым делом решили посмотреть детский сад. Здесь они и встретили Андрюшу Кузнецова, который спешил на кухню с большим пучком редиски в руках. Мальчик дежурил и выполнял свои обязанности с положенной ответственностью: редиска была уже вымыта под краном.
— А ты знаешь, как растет она? — спросил Андрюшу кто-то из делегации. — Где взял-то?
Возможно, гость ожидал услышать в ответ смешное и детски нелепое. Что-нибудь вроде «растет на рынке» или «тетя Маша дала». Но дошкольник прочел дядям целую лекцию, да еще с оттенком укоризны (большие, мол, а не знаете). Все рассказал: как вскапывал землю вместе с воспитательницей, она — лопатой, а он руками комочки растирал. Как проводил бороздки. Бросал в них маленькие черные семечки. Поливал всходы из лейки. Полол. Прореживал. А вот теперь выдернул за хвостик, отряхнул каждую редиску, вымыл.
Рассказывал все это мальчик с удовольствием. С тем удовольствием, с каким в эти годы ребенок берется за каждый посильный труд: Андрюша радостно переживал еще раз все свои «земледельческие» усилия.
В Бессоновском детском комбинате сумели избежать умозрительного отношения к труду благодаря тому, что у коллектива сложилась позиция: не сидеть у колхоза на шее. Все, что возможно, делать самим. Сами — это воспитатели, родители и... ребята.
— Овощами и фруктами снабжаем себя сами.
Был пустырь неподалеку от «Улыбки», родители-механизаторы распахали. Теперь на трех гектарах осенью мамы и папы, их дети — те, что постарше, — собирают картошку. Еще 80 соток — «ближний» огород. Морковка, капуста, свекла — все, что надо для кухни. 20 соток отданы в полное распоряжение подготовительной и старшей группам. На грядках дети сами сеют лук, петрушку, укроп, ту самую редиску, о которой не без гордости рассказал гостям Андрюша Кузнецов. Осенью собирают яблоки и сливы в колхозном саду, он тоже рядом.
В таком труде двойная радость. Радость усилия, движения, результата, общего дела: не столько для себя стараются малыши, сколько для других. Для всех.
Есть еще один глубокий смысл во всех этих садово-огородных заботах. Именно в раннем детстве многие ощущения входят в нас «через поры», входят в плоть и в кровь. И через десятки лет, вполне возможно, проснутся они: запахи вязкой весенней земли, солнце, ласкающее кожу, простор, плавные линии холмов. Властно укажут: здесь твое место, на этой земле.
А труд по программе в Бессоновском детском комбинате, конечно же, тоже есть. И организован он очень неплохо. Так, например, с сельскими профессиями ребята знакомятся не по книжкам и рассказам. Дает правление автобус, и едут малыши на экскурсию к своим мамам и папам. То на дальнюю молочную ферму, в Солохи, то на свиноферму на Чайках, то в мастерские, где ремонтируются комбайны и трактора. Колхоз строит свой комбикормовый завод — и на стройку пора посмотреть. Профориентация так профориентация. Чем раньше, тем лучше...
ТРЕТИЙ ДЕНЬ
Право, данное трудом
Этот день я полностью провела в школе.
Казалось, после детского садика уже трудно было меня удивить материальным благополучием, удобством существования, комфортом. Ан нет! И здесь первым впечатлением было: как хорошо, продуманно и щедро все делается для детей.
Школьное помещение в Бессоновке тоже «особенное», не типовое.
На центральной площади села, рядом с правлением колхоза и Дворцом культуры, встала школа невысоким квадратом. Ряды окон смотрят вовне, на село. Ряды окон — вовнутрь большого замкнутого двора. Вдоль внешней стены — предметные кабинеты и мастерские, вдоль внутренней протянулись многочисленные просторные рекреации, в которых очень удобно вести массовую, внеурочную работу. На втором этаже расположены залы боевой и трудовой славы колхоза, нижние этажи используются чаще всего для зарядки, игр, хорового пения.
Завуч Надежда Степановна Логачева, работавшая еще в первой, маленькой Бессоновской школе и потому мне хорошо знакомая, ведет меня от двери к двери: показывает все подробно, с затаенной гордостью. Посматривает на меня: удивляюсь? восхищаюсь?
Удивляюсь и восхищаюсь.
Ну, кабинеты гуманитарного цикла, пожалуй, как везде. Портреты писателей, стенные газеты и стенды, сделанные ребятами.
Кабинет математики — модульный класс. Стол учителя соединен с каждым столом специальным электронным устройством. Это помогает учителю следить за точностью полученных ответов, оценивать работу двадцати — двадцати пяти учеников одновременно. Учительский стол напоминает пульт управления с информационным экраном. Преподаватель Виктор Григорьевич Марадулин чувствует себя за ним очень хорошо.
Мастерская, где ребята учатся основам технического труда. Здесь ребята получают первые навыки работы на столярных и токарных станках. Надежда Степановна говорит, что уже выписаны последние марки учебных станков, хотя и эти еще послужат.
Кабинет «Трактор» выглядит очень внушительно. Думаю, он вполне мог бы служить центром специального обучения, скажем, в районе. На стендах — новые, ярко окрашенные узлы машин самых последних марок. На стенах — схемы, учебные плакаты. Если учесть, что колхоз отдал в распоряжение школы четыре трактора разной мощности, на которых ребята учатся вождению и работают в поле летом, то можно с уверенностью сказать: для получения одной из самых важных и массовых механизаторских профессий здесь есть все условия.
Во время «путешествия» по Бессоновской школе мне открывались уголки и совсем неожиданные.
Заглянув в одну из дверей на втором этаже, я увидела... спальную комнату. Примерно такую, как в детском саду: рядами стояли одинаково застеленные кроватки. Оказалось, что тихий этот уголок возник недавно, еще до обсуждения проекта школьной реформы (с приходом в школу шестилеток в будущем, как я выяснила, он никак не связан). Просто ребята-первоклашки после садика с трудом привыкают к новому распорядку. Первое полугодие почти все после обеда приходят сюда полежать, поспать. Некоторым дневной сон нужен и в дальнейшем.
В одном из «углов» школы сосредоточены помещения, прямого отношения к урокам не имеющие.
Балетный класс. В том классическом варианте, в каком он существует в специальном хореографическом училище: зеркальные стены, брусья станков.
Музыкальные аудитории. Прекрасные инструменты лучших мировых марок: фортепьяно, аккордеоны, струнные.
Изостудия с гипсовыми слепками, мольбертами, посудой для натюрмортов.
Это не все. На первом этаже спортивный зал — настоящий боксерский ринг. Ряды подвешенных «груш» разной тяжести. Зал этот не пустует никогда. Бессоновские мальчишки особенное пристрастие почему-то питают именно к боксу.
Только позже я пойму, какое место занимает все это в системе воспитания бессоновских школьников, почему все это появилось в десятилетке, оказалось необходимым. А тогда, при первом знакомстве, все это воспринималось... ну, как некоторая эгоистическая избыточность возможностей, что ли.
Ну разве не роскошь, скажем, это обилие костюмов для художественной самодеятельности? В школе существует специальная комната-костюмерная, где на нескольких уровнях вплотную друг к другу висят русские сарафаны, цыганские яркие юбки, современные комбинезоны, отливающие металлическим блеском. Право, иная областная филармония может позавидовать такому богатству. Все это стоит немалых денег.
