Бойцы на арене сцепились знатно.

— Ну что же, вой, не передумал набиваться ко мне в ученики, — с легким злорадством спросил Ходот.

— Мое слово крепко, — тяжело дыша, ответил ему Лука.

Снова звон скрещенных топоров. Судя по всему, Ходот решил проверить на прочность решимость канонира на учебу. Тесть взял к себе в ученики Драга, так как тот был одним из немногих талантливых берсеркеров. Второго ученика Ходот не сильно желал. А Лука у нас настойчивый парень. Помниться, он пристал ко мне, когда я рассказал ему о греческом огне. Еле отбился от фанатика от артиллерии.

Пока мы были заняты тренировочным поединком, со стороны входа в лагерь поднялась подозрительная суета. Оглянувшись, я заметил всадника, лошадь которого под уздцы вели мои легионеры. Судя по всему, его разоружили, но разрешили остаться на коне.

Ага заметил мое внимание и сжал рукоять своего двуручника, каким-то образом, оказавшегося у него в руках.

— Царь, — обратился ко мне подошедший легионер, — прискакал гонец, — он махнул на всадника, — говорит от кесаря византийского.

Наша беседа не осталась незамеченной. За моей спиной воцарилась тишина. Поединок прекратился.

— Византийцев не учат правилам этикета? — спросил я всадника.

Я стоял у входа в шатер. Этот же посыльный верхом на коне. Странно, что его не стащили с лошадки мои легионеры. Нужно будет сообщить Ходоту, чтобы провел разъяснительную беседу. К счастью, после того, как я задал невинный вопрос непонимающему гонцу, заговоривший со мной легионер смекнул о чем я толкую и «научил» этикету византийца.

Гонец предстал передо мной «пешком». Все же легионеры — это лучшие воины моей армии. И сообразительные.

— И что же желает сообщить мне гонец, — с интересом обратился я к нему.

— Мне велено передать тебе это, — он потянулся к луке седла, но его перехватили мои воины. На седле была приторочена пара мешков.

— И что же там? — обратился я к нему.

— Там, — гонец замялся, — посылка от императора Михаила. Я всего лишь гонец.

Смутное беспокойство начало меня терзать. Я кивнул легионерам. Они развязали мешки и опорожнили их. Оттуда посыпались головы.

Я взмолился. Только бы не Эса. Прошу тебя, только не Эса.

Глава 17

Лагерь царства Гардарики. Болгарское ханство, Плиски, лето 827 г.

Легионеры повалили гонца наземь и скрутили. Тот не особо и сопротивлялся. Вокруг меня валялись отрубленные головы. Я разглядывал каждую и пытался не найти ту, которая сломала бы мне сердце. Ага за моей спиной был напряжен словно струна. Только его ледяное молчание смогло меня остановить и не бросится к головам, вглядываясь в лица, чтобы не найти Эстрид. Да и пытки в злосчастной пещере не прошли даром — тело не оправилось от потрясений.

Меня окружили мои командиры. Куляба узнал в головах несколько своих сотников. Михаил решил показать характер, видимо. Ночные вылазки нашей конницы изрядно его измотали, раз он решил таким жестом вывести меня из себя. Прошлый раз, когда меня так хотели напугать, пришлось стены Киева сравнять с землей. Византийский император зря так себя повел.

Я размышлял над причинами, побудивших Михаила поступить именно так. Ведь Карнат говорил, что в Триумвират входит византийский патриарх, а не император. Может ли быть, что светская власть срослась с властью церковной в Византии? Ответ на вопрос нужно найти как можно быстрее. Иначе, последующие мои решения чреваты наличием высокой степенью ошибочностью суждений. А я уже не имею права на ошибку. Триумвират поднял ставки достаточно высоко. Тут еще тревога за Эсу появилась. Если на рассвете ее не будет, нужно рассчитывать на то, что ее необходимо вызволять из плена.

Пока я грузился тяжелыми думами, мои соратники решали, как поступить с гонцом. Звучали разные предложения — от отрубания головы до сажания на кол. Жестокий век, жестокие нравы.

— Гонца отпустить, — приказал я легионерам, завершая спор, — мы не будем уподобляться нашим противникам, — добавил я, обращаясь к командирам, намекая на смерть гонца-Сокола.

Разговоры сразу стихли. Ходот отправил Луку тренироваться с Драгом, а сам направился ко мне. В кильватере от него шел Радомысл. Я зашел в шатер и уселся во главе стола. Тесть с дядей присели рядом и вопросительно уставились на меня.

— Ходот, усиль караулы и увеличь количество разъездов. Пусть Куляба не дает Михаилу и его войску спать всю ночь. Наши враги должны бодрствовать ровно до того момента, пока не отправятся на тот свет, либо к нам в плен.

— Может быть, разместить наших артиллеристов в предгорьях, чтобы помогали сеять хаос? — спросил задумчиво Ходот.

— Не стоит. Артиллерия слишком медлительна. Потеря орудий больнее аукнется нам, чем пара сотен лишних трупов у византийцев.

— Наши лазутчики, вернувшиеся с того берега, сообщают о передвижении болгарских войск.

— Это Омуртаг развил деятельность, — прокряхтел Радомысл.

Я смотрел на смурые лица своих соратников. Решив их взбодрить, я пошутил на тему того, что нужно уже сейчас выкопать как можно глубокую яму, чтобы захоронить трупы наших врагов. Судя по их кислым рожам, шутка у меня не удалась.

— Метик и Забава подготовили очень большой лазарет, — заметил дядя, — воины шепчутся, будто мы заранее готовимся к большим потерям.

— Метику виднее как и что делать для сохранности жизней наших воинов. А тех, кто много болтает, пусть не обращаются за помощью к нашему лекарю, раз они так хорошо разбираются во врачебном деле. А лучше отправь таких умников в помощники к Метику. Он все время жалуется на отсутствие лишних рук по медицинскому хозяйству.

Обсудив еще несколько моментов, я отпустил их. Тревога за Эстрид все нарастала. Ближе к вечеру пришел посыльный от Омуртага, который на словах передал уже известную мне информацию о передислокации ханских войск. Завтра утром большая часть болгарских войск станет лагерем возле моей армии.

Таким образом, наши силы накануне встречи с византийцами почти сравнялись по количеству. Точные данные о количестве имперцев предоставят утром.

Нормально поспать мне не удалось. Всю ночь я ворочался. И это меня раздражало. Все-таки добился своего Михаил, смог выбить меня из колеи. Интересно, почему не слышно об этом Инвенторе. Карнат ясно дал понять, что именно с ним мне придется вести войну. Михаил, видимо, не слишком блещет лаврами полководца.

Еле уснув под утро, я проснулся от утренней подъема моей армии. Характерные звуки, распространяющиеся в такой многочисленной армии, могут разбудить и глухого. Ага, кстати, уже стоял у входа, сладко позевывая.

Совершив утренний ритуал по приведению своего организма в порядок, я вышел из шатра и расплылся в улыбке. У входа в шатер стояла телега с мешками, на которых развалилось изящное тело Эстрид. Негромкий храп этой девушки был музыкой для моих ушей. Покосившись на Агу, я увидел такую же дурацкую ухмылку, как и у меня.

— Давно она здесь дрыхнет? — поинтересовался я у своего телохранителя.

— Ага, — послышалось от него.

— Говорила тебе о том, что у нее получилось сделать?

Ага отрицательно помахал головой. Я подошел к спящей девушке и беглым взглядом осмотрел ее. Ран, порезов и иных увечий не обнаружено. Это радует. Пусть отоспится, а я пока пойду, потренируюсь с близнецами. Тело вроде чуть лучше себя чувствует. Надеюсь, небольшая тренировка будет только на пользу. На импровизированной арене не было никого. Я, обнаженный по пояс, начал свой танец с топорами. Эх, Сокол, как же многому ты меня научил.

Я отдался тренировочному бою. Несмотря на то, что организм еще не оправился от ужасных пыток, на мне все заживало как на собаке. Ребра заживали отлично, а еще чесались. Тренировка помогла разгрузить психологическое давление и переживания. Но все равно на задворках сознания мельтешила противная мысль о грядущих неприятностях. Неужели мы проиграем в битве с Михаилом? Я привык доверять своей интуиции. И она сейчас тихонько шептала о возможных бедах, которые притаились совсем недалеко.