Аршак стал советником по экономике. Его отец смог ему помочь в особо сложных случаях. Кстати, в пригороде Хольмграда я дал добро ему создать первый «торговый центр», с площадями для аренды и деловых переговоров. В двухэтажном центре были и закусочные и дороговатые рестораны и гостиницы. Джуниор был в восторге от перспектив такого рода ведения бизнеса. Он инициировал постройку таких царских центров в каждом княжеском городе. И мы получили прибыли, которые ввергли в ступор даже меня. Ни с того, ни с сего ежемесячно приходила деньгά, при этом мы ничего не делали, кроме того, что построили место для торговли. Государственная монополия на такой род деятельности была за мной.

На сегодняшний день в царство уже вошли такие племена, как мещера на востоке и карелы на севере. Они согласились провести дорогу до ближайшего княжеского города. А оттуда, местный князь проложит дорогу до границы Хольмграда.

Ведутся переговоры с дреговичами и радимичами. Надеюсь, они увенчаются успехом, так эти племена очень многочисленны и могут значительно усилить Гардарики. Территориально эти два племени занимают площадь равную примерно в половину нашего царства.

Кстати, мой дед Бурисвальд на скандинавский манер или Буривой на наш славянский, должен завтра приехать, навестить, а заодно и дать вассальную клятву вождя Бьярмии. Я надеюсь на это. Отец говорит, что он тяжелый человек и будет сложно уговорить деда на такую форму подчинения. Буривой захочет автономии, он даже в союз не захотел входить.

Древляне, поляне, северяне — это народы, которые я хочу присоединить к своему царству в ближайшее время.

Интересные дела творятся у полян. Это племя с центром — Киев. Да, тот самый, который мать городов. Тамошний князь Мезислав, который еще с моим дедом ходил в совместные походы, пытается обложить данью ближайшие племена и даже зарится на мои южные рубежи. Поэтому, как только я разберусь с дреговичами и радимичами, в плане мирного или силового присоединения, я направлюсь на Киев. За Киевом находятся уличи, которые преграждают путь к Черному морю, который здесь называют Скифским.

Как только я получу выход к этому морю, можно считать, что поход на Царьград «объявляется открытым». Таким образом, я хочу создать государство от Варяжского до Скифского морей, в моем времени — от Балтийского до Черного. При этом я буду контролировать весь путь «из варяг в греки», что обогатит мою казну и позволит вести ту, политику, которую необходимо осуществлять, дабы стать абсолютно независимым и сильным. А это в первую очередь, война. В ближайшие пятнадцать-двадцать лет мне нужно увеличить население, Метик поможет сократить смертность и это даст невероятные по масштабу плоды. Когда-то Чингисхан смог создать самую большую страну в мире. Может быть и он был попаданцем. Я надеюсь, что смогу создать такую империю, которая не развалится, как у Темуджина после его смерти.

Сейчас же я стою с Миленой и встречаю Умилу, свою сестру. Ее судно уже пришвартовывалось. На пристань сошли пассажиры. Моя сестра с младенцем на руках, увидев нас, отдала малыша здоровому бугаю — видимо мужу Годславу — и бегом бросилась в нашу сторону. Она чуть не сшибла меня с ног.

Умила ничуть не изменилась. Кажется, что она даже стала чуть краше. Черные, как смоль волосы трепыхали на ветру. В который раз смотрю на эту девушку и ассоциирую ее с девушками, изображенных на картинах Маковского. Такие же розовые щечки и алые губки, пушистые реснички и овальные черты лица. В груди разлилось приятное нежное чувство. Сестра. У меня не было ее в той жизни, но в этой я ее обрел. И как жаль, что ее ребенок — это Рюрик, которого нужно будет убрать, дабы никогда не сомневаться в том, что история изменена, Рюриковичей не будет.

— Братик, я так скучала, — провизжала девушка, чуть отстраняясь.

— Я тоже, родная, — ответил я, улыбаясь, — познакомься с моей женой. Умила, это Милена. Милена, это Умила.

Жена вежливо кивнула. Но сестра на это не обратила внимания. Она схватила ее в охапку, вызвав смех у Милены. Эта непосредственность меня всегда подкупала в сестре.

Подошел Годслав с ребенком на руках. Этот варяг был очень похож на последнего Романова, того, что расстреляли. Ни тем, что и его хочется расстрелять, конечно. Внешностью. Широкие усы и остроконечная аккуратная бородка, маленькие глаза и тонкий нос — ну вылитый Романов.

Умила забрала ребенка у мужа и представила супруга. Я по-отечески приобнял зятя, выказывая уважение. Тот оценил мой жест, поклонился моей жене, царица все-таки.

Сестра приоткрыла пеленки и показала малыша. Так вот какой ты, северный пушной зверек. Младенец, как младенец. И не скажешь, что я его опередил и он остался без государства. И я его должен удавить? Я взглянул на сестру, она с таким обожанием в глазах смотрела на сына, что у меня появились сомнения в необходимости умерщвления Рюрика. Что же делать, как же быть, как же мне тебя убить? А может мне его отца уконтропупить, а не самого Рюрика? А почему бы и нет? Тогда у меня будут основания забрать сестру и воспитать младенца по своему желанию — преданным и верным. Я посмотрел на Годслава. Что же вам, людям с романово-николаевской внешностью так не везет? Так и хочется отправить вас за грань. Чисто в политических целях.

С другой стороны, кто мне мешает взять Годслава в качестве сотника, а может быть и тысячника, если будет иметь таланты. Нужно будет с ним на эту тему поговорить. Мне ведь все равно нужны будут наемные люди. Почему бы не нанять кровного родственника? Не думаю, что он откажется покорять Царьград.

Изобразив на лице умиление, я потрепал по щечке Рюрика. Странные ощущения. Как-то неловко дергать пухлую щеку того, кто породил великих Святослава и Мономаха. Надо настроить себя на то, что уже не будет той, известной истории, которую я своими руками изменил. Так что никаких пиететов к таким малышам. Я уже более уверенно посмотрел на Рюрика. Ничего, малыш. И тебя вылечим, как говорилось в одном известном старом советском фильме.

Мы направились в Хольмград. Город изменился очень сильно по сравнению с тем, каким он был в последнее его посещение Умилой. Наличие рядом озера позволило сделать ров с валом. Стены только начали подниматься, но башни все стоят уже. В будущем они будут обложены камнем. В Смоленске уже начали заготавливать ровные прямоугольники. Опыт в постройке дорог с каменным покрытием дал хороший старт для обработки оттесанных камней. На башнях гордо стояли требушеты, зачехленные мешковиной. На самом деле орудия были полусобранном состоянии, голый каркас. Это нужно было не столько из соображений секретности, сколько ради сохранности деталей, которые могли испортиться под частым воздействием влаги. При этом боеспособность орудий не страдала. Боевой расчет требушета мог за десять — пятнадцать минут привести его состояние, необходимое для ведения боя.

Пригород опоясывала стена толщиной в пять метров, внутри которого была утрамбованная земля, которая бралась тут же из будущего рва. Внутри пригорода, помимо уже указанного торгового центра, была построена так называемая хазарская дорога. Это глубокая яма от ворот строящейся крепостной стены до ворот старой стены, на дне которой были острые колья. Сверху всего этого «безобразия» ровными рядами уложены бревна. Благодаря моему инженерному образованию, я смог придумать, как расположить бревна, чтобы можно было их обвалить с минимальными трудозатратами. Хазарской это дорога называется еще со времен осады Кордно, вятичской столицы. Ходот только так и называет это сооружение. Этой дорогой не заканчивается обороноспособность пригорода. Вдоль дороги построены стены с большими арочными проходами, которые легко можно закрыть. Таким образом, ворвавшиеся в город захватчики в первую очередь окажутся под внутренним перекрестным огнем со стен, охраняющих дорогу. А если появится намек на захват стен, то обороняющиеся обрушат дорогу, подарив врагам судьбу хазаров Кордно. Естественно про дорогу знали только рабочие. На время строительства на строящийся участок дороги было запрещено заходить посторонним. Какая-никакая, но секретность.