Спустя месяц после нашего приезда с Ладоги, появилась Эса. Она еще не слишком комфортно себя чувствовала, общая слабость еще присутствовала, но зато уже могла помогать мне своим советом и присутствием. Эстрид отобрала себе двенадцать учениц, которые уже сейчас были перспективны в деле умерщвления себе подобных. Остальных послушниц воительница забраковала, либо они сами не решились учиться у Эсы. Интересно, что Ньёруна устроила отцу скандал из-за моего уничтожения Упсалы. Но когда она узнала про учеников Эсы, сама напросилась быть наставником ее учениц. Посоветовавшись с Эсой, мы решили, что будем следить за уроками Ньёруны и согласились на ее предложение. Правда Эса взяла клятвы вассалов с послушниц. На всякий случай. Михрютка, первый ученик Эстрид, ходил поначалу с важным видом, пока Эса ему не сделала замечание о глупом поведении. Бедный парень, он надеялся на гарем.

Буривой рвался в битву, но я попросил его быть на страже моих северных владений и проконтролировать постройку каменной крепости на Ладоге. Нужно обложить нашу деревянную крепостицу камнем как можно скорее, чтобы быть уверенным в северных рубежах. Гостомысл был за главного вместо меня.

Я тепло попрощался с женой. Думаю, что когда я вернусь домой, ее положение будет видно невооруженным взглядом, ведь компания может продлится от трех месяцев до девяти. Щемящее чувство тревоги не покидало меня. Вернусь я живым с похода — не ясно. Но главное, что у меня есть Гостомысл, который сможет моего ребенка сделать царем или царицей. Мы с ним говорили на эту тему. Жаль, что нет еще утвержденного алфавита, а то я сделал бы загодя указ о престолонаследии, в котором разъяснялся бы порядок вступления на трон потомков умершего правителя. Из-за таких мыслей, наверное, я и расстался с Миленой в грустном настроении. Самая красивая женщина вятичей провожала меня увлажнившимися глазами. Я вернусь назад обязательно. Причем вернусь с вдвое увеличившимся царством. Наверное.

В середине весны мы выдвинулись на юг во главе моих легионов, который стал моей основополагающей силой. Артиллерия входила в состав легионеров.

Нужно отметить, что армия у меня собралась больше, чем я ожидал. Пять тысяч легионеров, в составе которых полторы тысячи артиллеристов, четыре тысячи конницы, двенадцать тысяч наемников-ободритов и шесть тысяч лучников и арбалетчиков. Всего двадцать семь тысяч человек. Еще пара тысяч придет от дреговичей. Внушительная сила.

С дядей мы встретились в Смоленске спустя неделю похода. Не сказал бы, что сам поход чем-то мне запомнился. Мы передвигались шумно и, наверное, распугали всю дичь в округе. Иногда мне казалось, что грохот наших передвижений слышен даже в Киеве.

Мы не задержались в Смоленске и сразу двинулись к точке рандеву с войском дреговичей. Остановившись на огромном берегу Десны, мы разбили лагерь в ожидании туровских гостей. Я думаю, что радимичи уже в курсе нашего присутствия. Такую армаду не утаишь. Поэтому и скрываться не было смысла. Лука с отцом и двухтысячным войском прибыли вечером того же дня. Князь дреговичей и правда был старым до такой степени, что у меня возникли сомнения в необходимости его присутствия на поле битвы. Сухой сморщенный старичок, казалось, упадет от любого дуновения ветра. Дреговичи дали мне вассальную клятву. Армия племени была морально на подъеме. Еще бы, радимичи стали их кровными врагами, а наша армия давала стопроцентную гарантию на успешный захват Чернигова — столицы племени радимичей.

Вечером того же дня, когда наша армия стала наконец объединена, мы провели, наверное, исторический военный совет, ведь начиналась огромная военная компания. Князь Ходот, командующий легионерами, имел в подчинении еще и артиллеристов, которые взял к себе в управление Сокол. Куляба командовал конницей, князь Василько был главным над лучниками и арбалетчиками, а Годслав с двумя своими соплеменниками руководили наемниками. Лука с отцом, князем Иваром, руководили разношерстными дреговичами. Последних потом растащим по родам войск и Лука, если покажет себя с хорошей стороны, станет тысячником, либо сотником, если не будет пригоден к командованию.

Метик руководил полусотней целителей, Забава была его правой рукой. Моим замом был Радомысл. Аршак заведовал казной и регулировал своевременную работу обоза. Эса со своими послушницами заведовала разведкой, благо Сокол дал своих лазутчиков, которые помогали ей в этом. А Михрютка с каждым днем становился все полезнее и полезнее. Двенадцать послушниц Эстрид жили с ней особняком. Она каждый день проводила с ними какие-то занятия в меру своих сил и возможностей. Жаль Ньёруна осталась в Хольмграде, но она здесь меня бы напрягала одним своим присутствием. Не доверяю я ей. В подкорке что-то против нее свербит.

Единственным лицом, который не руководил чем-либо, был Ага, всегда маячивший за моей спиной. Хотя нет, его руководство было над моей безопасностью. Иногда даже Ходот спрашивал у Аги разрешения войти в мой шатер, что говорило о его недюжинном авторитете.

Вот, собственно и весь совет. Пятнадцать человек без меня и Аги. Мой просторный шатер, который достался мне еще в бытность тысяцким, еле уместил командиров. Мы сидели за накрытым столом с кубками вина и браги. Небольшой пир перед военной компанией я решил совместить с проведением самого совета.

— Никогда ранее в этих землях не было столь величественной армии, — начал совет Радомысл, — нас здесь чуть более двадцати девяти тысяч человек. Еще пятьсот человек поплывут в сторону Скифского моря по рекам и переправам на двадцати трех драккарах через месяц.

Точно, я и забыл про мой флот. Они будут отправлены чуть позже, чтобы выйти на побережье Черного моря по уже очищенному нами пути.

— Царство Гардарики прославится в веках, — продолжил дядя, — мы привезем богатую добычу, на радость нашим племенам, — одобрительный ропот присутствующий поддержал Радомысла, — но я хотел бы обратить внимание на то, что успех нашего похода зависит от слаженности действий наших командиров с указаниями царя, — дядя по привычке начал баюкать свой деревянный протез.

— Спасибо, дядя, за то, что напомнил нам, кто тут виновник всех бед, — командиры усмехнулись, видимо, вспоминая, как я пытался донести суть боевых перестроений наших солдат, — мы долго и упорно тренировали нашу армию всю зиму и начало весны. На сегодняшний день мы готовы сразиться с любым врагом в чистом поле. Многие из вас, — я сделал паузу, обводя совет взглядом, — не знают нашего конечного маршрута, хотя Годслав ясно дал понять, как сильно он хочет выпить чарку браги из византийского дворца в Царьграде.

Отец Рюрика покрутил ус, пряча улыбку. Его одержимость осадой и взятием Царьграда была на слуху даже у обозников. Военный совет поддержал смешками немудреную шутку.

— Поэтому, — продолжил я, — могу только подтвердить нашу конечную цель, — я взял кубок с напитком, — за Царьград! За пир в захваченном городе византийцев!

Командиры поддержали меня радостными возгласами и шумно выпили. Энтузиазм отсутствовал только у Аршака и Радомысла. С Джуниором ясно, в византийской столице его родня, поэтому он не очень горел желанием участвовать в походе, но долг перед царством был сильнее. Радомысл же боялся, что рано идти на Царьград, так как еще не ясно какими силами мы будем располагать после борьбы за Киев и соседние территории.

После того, как мы выпили и поели, мои товарищи забросали меня вопросами о текущих делах.

— Первая наша цель — Чернигов, верно? — спросил Годслав.

— Да, — ответил я, — как и было условлено, завтра мы направимся на Чернигов, столицу радимичей. После взятия Чернигова, мы пройдемся мелкими отрядами по отдельным поселениям и крепостям, чтобы сообщить радимичам о смене власти.

— А если будут сопротивляться, то в полон не брать, так? — спросил Годслав, которому не нравится эта идея с самого начала, так как пленники для его племени — это живой товар.

— Да, пленных не брать. Более того, при наличии особо рьяного сопротивления, будем сжигать все поселение, а население направим в столицу будущего княжества.