Я повернулась и снова увидела на его лице смятение.
– Вы довольны?
– Какая, однако, незаурядная вы личность. Поток ваших мыслей неуловим. Одна ваша половина безгранично невыносима, а вторая глубока и скрытна, как Марианская впадина в океане.
– Впадина – это точно комплимент, а прозвучало совсем, как оскорбление.
– Что можете рассказать из детства и студенчества, запоминающееся, говорят, по ярким моментам прошлого, которые изначально всплывают в мыслях можно определить состояние человека и его сущность – напряженно спрашивал он, прогуливаясь взглядом по моему лицу, задерживая на губах, избегая глаз.
– Так это собеседование, мне начать думать о заработной плате? – ухмыльнулась я.
– Как сказать.
– Значит детство… в девять, знойным июлем я залезла на орешник и рухнула с него, с пятиметровой высоты на гравий, из которого щедро росли крапивинки. Острые камушки впились в мою хрупкую спину.
– Вы просто неотразимы, – разозлился он, слегка убрав челку назад и закатив глаза.
– Беда в том, что я боялась, что меня накажут дома, а не того, что у меня возможен перелом позвоночника и увидев шевеление стоп, тогда я подумала, что не расстрою маму. А сейчас понимаю, что тогда, я даже не несла ответственность за свое тело, и, если бы пострадала, маме было бы больнее духовно. Хотя, жгучая боль пронзила именно мое тело. А я… до сих пор не знаю… Что такое любить, кого-то, чтобы душа так болела – засмотрелась я в темноту кухни.
Он замолчал.
– А ведь в этом есть что-то – рассуждал он с самим собой. – А юность? Опишите момент из юности… или десять-двенадцать лет, – не глядя на меня, он продолжал диалог.
– Зачем же так сразу, – прищурила глаза я. – Вы не хотите истории, вас интересуют мои мысли, в той или иной ситуации, верно?
– Какое ваше нелюбимое животное? – резко свернул он.
– Человек.
– Нелюбимый цвет?
– Сиреневый, фиолетовый, – перебивая его, ответила я.
– Почему? – удивился он, расширив глаза.
– Я не вижу его в цветах природы. Вернее, вижу, но считаю их не правильными. Искусственные цвета.
– Нелюбимая погода?
– А почему нелюбимая? Почему «не» …
– Так что – перебил он меня.
– Жара, просто жара… В детстве, обожала, так как осень, зима и весна были длинные, было холодно и на улице, и дома. А в жару я согревалась и словно оживала, – углубилась я.
– А сейчас? – спросил он, постукивая пальцами по столу.
– А сейчас, мне параллельно, какая погода. Я просто привыкаю к любой. Погода, это не люди, ее можно принять любую и полюбить. А жара мешает мне думать. Сосредоточиться, – шептала я, глядя на его пальцы, ритм постукивания сбивал меня.
– Нечасто в жизни встречаешь человека, который не любит жару. А смерть, вы боитесь смерти?
Странный человек зачем ему это и какая связь между жизнью и смертью, и моей работой.
– Я хочу домой, я не вижу сути в этом разговоре.
– Но я пытаюсь узнать вас, поближе.
– Расспрашивая о смерти?
Я неторопливо поднялась, аккуратно схватила пальто в одну руку и сумку раненным пальцем, скинув плед на спинку стула.
– Заключим договор или я больше не скажу и слова – заявила я.
– Какие ваши любимые цветы? – продолжал он.
– Все – спонтанно сказала я.
– Все? Невозможно, – взглянул он на меня, распахнув глаза, зрачки его сверкали. А нижние и верхние ресницы во внешних уголках словно пересекались, вытягивая уголок глаза.
– Да. Все. Еще как возможно.
– Цветы, делают нас слабыми?
– Неет… цветы – это удел сильных, как и слезы, просто ваше восприятие ограничено. В моих иллюстрациях всегда есть цветы. А теперь, на зло вашим словам, будут бескрайние поля с этими самыми цветами. Разными… Начнем в виде исключения, с ярко-голубых колокольчиков, или еще каких-нибудь, хотя, я не люблю синие цветы. Они словно ошибка природы, не сами цветы, а их цвета. – задумалась я и продолжила, знаете, даже прощение – это сила, и ты делаешь победителем себя, в своих поступках, прощая других.
– Легко сказать, а вы возьмите и простите, – обиженно заявил он. – Дверь на прежнем месте, не спутайте, – продолжил он.
Резко встал и торопливо зашагал в комнату за лестницей, ничего не прокомментировав, закрыв уши руками.
Я в недоумении, взглянула на его стройное телосложение, никаких прокачанных мышц и олимпийской наружности. Просто аккуратные жилистые плечи, приличной ширины и никакой угловатости в пропорциях. Эстетически приятен взору.
Я медленно направилась к выходу. Так обидно стало. Чувствовала себя бесполезной. Катись все! «Дверь на прежнем месте, не спутайте» – сволочь.
Снова, за версту обходя лестницу, направилась к входной двери и заметила, словно ледяная завеса сходила со ступенек, но превращалась во влажный тяжелый туман, где-то в середине прихожей.
Добиралась домой очень долго, с неба сыпали морозные блестки. Сквозь шапку ледяной пронизывающий ветер сковывал лоб. Ноги проваливались в густой снег. Настроение было, хуже некуда. Никуда не хотелось идти, торопиться, тем более. Все тщетно…
Дошла до дома, по ступенькам, задумчиво поднялась на свой этаж, позабыв про соседа. Лишь доставая ключи, заметила приоткрытую дверь его квартиры. Заглянула в коридор, он стоял, сверкая обнаженной широкой спиной, на нем не было верхней одежды, лишь брюки. Как мне показалось, он стоял босой, я резко отвернулась и стала отпирать дверь, отдирая свое объявление о ключе, видимо, у него был дубликат.
Зря запаниковала, он либо притворился, что не заметил меня, либо и правда не заметил. Но раздеваясь, медленно, я пыталась вспомнить и рассмотреть то, что увидела на его обнаженной спине. У меня долго не укладывалось в голове, что же я видела? Нечасто увидишь на спине мужчины такое. Ну зверя, волка, льва, дракона, ну цитату, молитву, а у него от левой лопатки по правое плечо, россыпь цветов, словно поляна, но так утонченно и со вкусом. Так хотелось найти, что-то похожее. Я даже подумала, у нас схожи вкусы так как это были колокольчики.
Я забежала в квартиру, на ходу снимая сапоги, немедленно залезла в интернет и начала искать похожие эскизы, было много чего похожего. Но есть два «но», почему цветы и почему поле, это немного странно. А может вообще показалось и это мое воображение обрисовало так.
В целом, в глубине моей скупой души, стало стыдно за поступок. Но постучи он и сейчас, я поступила бы также.
Пару часов сидела в раздумьях. У меня все скрутило внутри от любопытства. Я как одержимая, стала носиться в прихожей и заглядывать в глазок, чтобы застать его и расспросить обо всем. Близился одиннадцатый час ночи, его все не было. Мне показалось, от прищура у меня стал уменьшаться глаз. Еще и палец не позволяющий о себе забыть, пульсировал не переставая.
Вдруг ручка его двери зашевелилась, и да, он отпирал замок. Я выскочила в коридор, в чем была, а была я в растянутых штанах и майке без швов.
Он не глядел в мою сторону.
– Как ваше самочувствие? – спросила, запинаясь я, усердно убирая назад растрепанные волосы…
Он прошел по коридору. Обиделся?
Cтало безумно жаль, я вернулась обратно, завалилась в кресло-качалку и стала раскачивать до скрипа паркета. Злость овладела мной. Я считала минуты, пока снова услышу шаги в коридоре и выведу его на допрос. Его не было.
Уже была глубокая ночь, видимо, я задремала в кресле, не дождавшись господина «обиду». Мне послышалось, какое-то движение на лестничной площадке, я, спотыкаясь, подбежала к дверям и заглянула в глазок. Мой сосед на повышенных тонах, жестикулируя, с кем-то беседовал по телефону. Я немедленно открыла дверь и остановила его на фразе: «нет сил моих больше».
– А кому сейчас хорошо, можно по тише, – войдя в образ, возмущенно произнесла я, держась за голову, дабы произвести более уставший вид.
Он резко взглянул на меня, исподлобья и прервал диалог, опустив руку и подняв черно-карие глаза, словно спелый переливающийся виноград, но без единого слова… по взгляду я поняла все.
