Совсем одиноко, но так я люблю это состояние. Порой времени моего безделья не хватает, чтобы заполнить суету в моей напряженной голове.
Я счастлива, почти, меня ничего не тревожит, почти… Ничего, кроме мысли, что, мои иллюстрации не понравятся детям. Обожаю цветы, в них сила. Сила жизни, процветания, борьбы. Много цветов в моих работах. Даже в зимних, в вазе на столе должен стоять букет, любой, это – как очаг, только огонь – очаг тепла, а цветы – очаг радости.
Всегда любила рассматривать иллюстрации, находя в них все детали из прочитанного текста. Либо сначала рассматривала иллюстрацию, затем представляла прочитанное. Это, как посмотреть кино, а затем прочесть книгу.
Боюсь ли я чего-то? Раньше – да. Сейчас неопределенности.
Напрягает новый заказчик со своими недалекими идеями иллюстраций, никто ему угодить не может, иногда его фантазии пугают даже издательство, я пока ничего не комментирую, только на днях пойду знакомиться лично.
А погода, как на зло, вот-вот ливанет… снова. Я в предвкушении, как бы не пугал ураган, затем немая тишина до ливня, но невозможно это не любить. Облака, отчасти сине-серые, тучи волнительно заполонили небосвод.
Началось. Гром, словно гневно разговаривает, кричит беспокойно. Семь минут шума, будто кто-то прорыдался, как человек. Человек – природа. Затихает… умолкает.
Закончилось…
Небо плотно серое, сквозь ветви деревьев прорывается луч солнца, чтобы осветить каждый свежий лист золотом. Как же люблю я безмолвную тишину природы. Скорее, понимание ее и толкает меня в объятия творчества.
Уютные домики, заставленные цветами веранды, сады, листочки, лепесточки, цветы, цветы, цветы… Рисовать, самое незабываемое удовольствие. Вот так, стоя у окна, тревожно перегрызая колпачок ручки, я встретила и проводила очередную весеннюю грозу.
Проснулась утром, кое-как. Простояв у того же окна около пятнадцати минут, я так и не встретила рассвет. Cнова облачно. Я собралась, выпив глоток ароматного черного кофе, на такси направилась в район, в который ранее меня не заносила судьба. Как только я села в такси начался град. Градинки были мелкие, но стремительно заполнили тротуары. Вот так удача! Погода, явно, против моей поездки к заказчику. Погода – лучшая подруга. Природа – мама, но это не новость.
Кончики пальцев начали замерзать, еще до того, как я дошла до трехметровых кованных ворот.
Грустный сад с высоченными кустами, различными зеленоватыми растениями расположился на всей территории. И ни одного цветка. Я даже заметила кактус. Дизайнер, явно был не в настроении, рассуждала я с открытым ртом. Для меня, человека, живущего в мечтах это сурово.
Хотя, зеленый прародитель жизни, но…
Вечнозеленая ель-одиночка, не поддающаяся никаким разрушительным силам природы, стояла в центре этих джунглей, немного настораживала и напоминала непреклонную меня.
И вот она я, наполовину промокшая, торчу у громадной, резной, на вид тяжелой двери с вычурной ручкой и пытаюсь стучать заледеневшими пальцами. Прошу прощения, конец апреля. По непонятной мне причине, дверь не открыли и спустя время.
В итоге, я вернулась домой и на почте у себя обнаружила извинения за произошедшее, обо мне просто забыли. На последующие письма этого заказчика я не то, что не отвечала, я даже не открывала их.
Стремительно быстро пробежала весна и не совсем жаркое лето, я не загорела, даже немного. Какая-то ограниченная особь приказала спилить все старые клены вдоль улицы, где я жила. И осень я встретила, глядя на лысую улицу. Только оранжевые лучи заката появлялись на моем лице, когда, уставившись в окно провожала солнце ко сну.
В один из таких скучных осенних вечеров, я села за рабочий стол в надежде почистить почту и обнаружила от заказчика дюжину непрочитанных писем. Я открыла только семь, вразнобой, это были продублированные письма. Заказчик слезно извинялся и просил приехать.
Чтобы убедиться в серьезности намерений, я набрала по номеру, который был указан под инициалами, «Романовский Г. Я».
С первого гудка ответил мужчина, представился лишь по фамилии и назначил встречу на пятницу, в семь утра. Не четыре, как в прошлый раз, уже хорошо. В любом другом случае, я бы послала его и нашу команду, которая почти заключила договор. Просто речь шла о большой сумме денег.
В пятницу я подъехала к дому. Ветер нагонял тоску. Я закуталась в шарф, только глаза выглядывали. Полосатое серое пальто и осенние ботинки на шнуровке уже не грели.
Двор меня не интересовал, как это было в первый раз. Я обошла сад и ель, которая была сантиметров тридцать, что меня немного удивило, я почему-то запомнила ее высокой. Может спилили, а это саженец.
Cнова стала стучать в массивную резную дверь. Как мне показалось, среди зелени кустов промелькнул человек, скорее женщина, в косынке бело-голубого цвета. Как только я кинулась в сторону сада, дверь открылась.
– Прошу в мой мир, Романовский, – сказал худощавый высокий мужчина, который появился передо мной и пригласил войти внутрь.
Что? Мир? С удивлением взглянула на него сверху вниз и шагнула за порог. Из широкой прихожей я прошла в гостиную внушительных размеров, с персиковыми узорчатыми, как в давние времена, стенами. Однако, меня жестами направили в другое помещение, которое оказалось столовой.
Круглый стол, на десять персон был накрыт всего лишь на двоих. Чувствовался аромат цитрусовых кексов и корицы. Мужчина, которого я не рассмотрела даже вскользь, пока не внушал никакого доверия. На вид ему было прилично за сорок.
Он отодвинул тяжелейший стул, пошаркивая по паркету, шорох пронесся эхом даже на верхние этажи. Я с недоверием и оглядкой присела на краешек стула, со старой обивкой лилового цвета, интуитивно, прощупав ладонью шершавый материал. Мужчина отлучился на секунду и вернулся с подносом, на котором гремели две фарфоровые нежно-голубые чашки, вероятнее всего с каким-то кофейным напитком. Аромат его перебил даже резкий запах корицы, который исходил с паром от кексов, стоящих посреди стола.
На узком подоконнике в маленьких чашечках-вазочках стояли разноцветные сухоцветы, обвязанные джутовой веревкой. Старинные текстурные обои, приглушенного абрикосового цвета. Кружевная белая занавеска на всех окошках, аккуратно подвязанная ленточками. Интересно, кто с ним живет, сразу задумалась я, осматривая помещение. Есть ли такие хозяйственные мужчины в целом мире? Над столом опускалась круглая люстра с тысячей переливающихся хрусталиков, которые были начищены до блеска.
Наконец он сел напротив и протянул чашку. Я с недоверием подняла ее и в знак уважения, лишь прикоснулась губами к горячей поверхности. Он внимательно наблюдал и с нетерпением ждал, что же я отвечу, но я лишь кивнула и натянула улыбку, хотя никакого желания не было.
– Вы мне расскажете наконец, какие у вас цели, и в чем заключается заказ? – спросила я, не желая больше тянуть, взглянув прямо в его глаза.
– Как вас назвали родители? – уточнил он, взглянув мне в лицо, но ускользающим взглядом, осмотрев мои черты так, что им стало щекотно.
– Вероятнее всего, мое имя указано в договоре, – улыбнулась я, – а вас? Кроме ваших инициал я не знаю ничего.
– Романовский – так меня зовут все.
– Но, я не все… Для меня, немного неприятно было бы, назови меня друзья по фамилии.
– А причем здесь вы, речь обо мне. Считайте это не фамилия, а стиль жизни – поправил он меня, положив ногу на ногу, скрестив на колене длинные изящные пальцы.
А этот человек, видимо, принимает что-то, подумала я.
– Хорошо, пусть будет так, не расскажете суть, мне нужно знать, что вы от меня ждете?
– А я могу написать о своих предпочтениях и отправить на почту, – сказал, улыбнувшись он, отведя глаза.
Я замерла в недоумении, и взглянула на потолок. Мне показалось, мои слова эхом отвечают, либо эхо отзывается чужими голосами и шептаниями. Я лишь на момент отвлеклась, затем обиженно ответила:
– Простите, а за какой радостью я приехала к «черту на рога», в эту мерзкую погоду. Если вы даже не собирались ничего обсуждать. Ради чашки непонятного напитка? Не говорю уже о том, что в предыдущий раз, дверь мне даже не открыли.
