Так бесславно закончился наш поход в сарай.

К вечеру мы так никого и не нашли и совсем приуныли. Стемнело.

– Настя, Глеб, домой! – крикнула бабушка с крыльца.

Мы прошли мимо большой поленницы, и я уже занёс ногу на ступеньку.

– Ух ты… – раздался вдруг Настин шёпот, да такой, что у меня мурашки сначала пробежали по спине, а потом замерли где-то около шеи, сгрудившись в одну большую кучу. Я оглянулся. – Прямо ужас!

Сердце у меня замерло. Такого я никогда не видел.

Из-под поленницы, сложенной под навесом, выползла и медленно, как королева, поползла по траве огромная гусеница. Она была не просто большой. И не просто огромной. Она была ОГРОМНОЙ.

– Глеб! Глеб!

– А? – Я оторвал взгляд от гусеницы, похожей на мохнатую толстую змейку. Она неторопливо переваливалась на крошечных ножках. Какого она цвета, в темноте было трудно различить. Коричневая. Или тёмно-оранжевая.

– Дуй к бабушке за банкой. Быстрее! Я её задержу! – Настя бесстрашно засучила рукава.

Я понёсся в дом.

Неужели случилось чудо? И у меня теперь будет настоящий, живой, только мой личный питомец!

Я вернулся с большой банкой. Бабушка в таких огурцы солит. Подталкивая гусеницу палочками, мы направили её прямо в банку. Она нехотя заползла внутрь.

– Ничего, ничего, тебе понравится твой домик, – приговаривал я.

Мы положили туда травки. Закрыли банку тряпочкой.

– Гусеничка должна дышать, – объяснила мне Настя, знаток питомцев. – Если мы закроем банку крышкой, она задохнётся.

Мы обвязали тряпку верёвкой, и я понёс гусеничку на крыльцо.

Ура! У меня теперь есть питомец! Пусть пока это не собака, о которой я мечтаю, но всё равно! Уже с завтрашнего утра я начну воспитывать гусеницу!

«Как бы мне её назвать? – думал я, ложась спать. – Вообще-то, мне нравится имя „Настя“, но, если я так назову гусеницу, сестра может обидеться».

А утром я понял, что гусеничку зовут Дуняша. Как будто она сама мне подсказала.

После завтрака я первым делом побежал посмотреть, как она там, моя Дуняша. Она лежала, свернувшись калачиком, и не шевелилась. Есть травку не хотела. Мне показалось, что она недовольна. У неё было такое лицо… надутое. При свете дня я разглядел, какая она красивая. Сверху шоколадная, а пузико у неё оранжевое.

Мы с Настей вынесли банку во двор.

– Питомца положено выгуливать три раза в день, – учила меня Настя. – Давай выпустим её.

Мы натаскали камней и соорудили загон. И только потом положили банку на бок и развязали тряпочку. Почуяв свежий воздух, гусеничка выползла на траву. Она не торопясь доползла до края загона, потом пошла обратно. Мы с Настей сидели и наблюдали за ней.

Скоро я забеспокоился:

– Сколько раз в день надо кормить питомца?

– Пока он маленький, четыре раза, – важно ответила Настя. – А когда подрастёт, можно два.

– Но моя Дуняша ничего не ест! Со вчерашнего вечера.

Настя задумалась.

– Наверное, она не травоядная. Надо спросить у дедушки.

Она побежала к дедуле, который колол дрова в саду. Я издалека видел, как Настя показывает ему руками что-то, похожее на толстую колбасу. Дедушка быстрым шагом направился ко мне.

Увидев Дуняшу, он оторопел. Брови его поползли вверх, как будто захотели убежать.

– Надо же! Какая редкость! Гусеница-древоточец! Она, кстати, занесена в Красную книгу нашей Смоленской губернии. Она питается древесиной. Ей нужно дать немного коры. Можно берёзовой. Но не подпускайте её к дому! А то сгрызёт его.

– Как это? Что, правда? – хором воскликнули мы.

– Маленькая гусеничка может съесть весь наш дом?! – Я представил, как Дуняша открывает рот, а там у неё полно зубов! Двадцать, как у меня. И вот она ка-а-ак куснёт стену дома! Я помотал головой, отгоняя страшное видение.

Дедушка засмеялся:

– Ну, надеюсь, не съест. Хотя не такая уж она и маленькая. Сантиметров пятнадцать. Представляете, какая будет бабочка?

Несколько дней подряд мы выгуливали мою гусеничку и кормили её корой. Учили её преодолевать препятствия – перелезать через маленькие камушки и палки.

Я был счастлив. Настя тоже.

Но через несколько дней полил дождь. Тёплый летний дождь. Он начался внезапно – и мы сразу же промокли до нитки.

– Домой, скорей домой! – кричала бабушка с крыльца.

Мы затолкали гусеницу в банку, накрыли тряпкой и побежали к дому.

– Поставьте банку под крыльцо! – сказала бабушка. – Пусть она там переждёт дождь.

Мы так и поступили.

Дождь шёл не переставая целые сутки. Я смотрел в окно и думал: «Как там моя Дуняша? Не голодает ли, не скучает ли?»

Даже игра с Настей в домино не радовала меня. Тогда бабушка выдала нам краски и бумагу, и мы нарисовали своих питомцев. Настя – спаниеля Жужу, а я – свою Дуняшу. Она довольно улыбалась, держа во рту кусочек бересты, и была похожа на маленького толстого динозавра без крыльев. Эх, поскорей бы закончился этот нудный дождь!

На следующее утро вовсю светило солнце.

Я вскочил с постели и первым делом побежал на улицу. Под крыльцом лежала банка. Пустая.

Настя подошла и встала рядом. Мы молча смотрели на банку, в которой больше никто не жил.

Как? Как она убежала? Почему?

Я пригляделся. В тряпочке, которой мы накрыли горлышко банки, я увидел небольшую дырку. Вот, значит, как она выползла.

– Не расстраивайся, Глебушка! – Бабушка вышла из дома и обняла меня. – Никому не нравится сидеть взаперти, правда? Тем более, твоя гусеничка ведь не домашнее животное, а свободное. Она любит гулять сама по себе.

Из открытого окна высунулась голова дедули:

– Главное, чтобы она нам дом не сгрызла!

Прошлым летом кроме Дуняши мне больше никого не удалось воспитать, но, может, получится в этом году?

Через неделю мне уезжать. Мы едем почти всем классом на Чёрное море, в «Орлёнок», потому что выиграли городской конкурс «Юные знатоки природы». Я много читал, пока готовился к конкурсу, и про птиц, и про рыб, и про диких животных.

Вот бы встретить там кого-нибудь и приручить!

– Кто это у вас тут? Уж? Да вы что! Змею в поезд притащили! – Проводница вытаращила глаза и закричала, как будто ей на ногу наступили. И подпрыгнула. Я даже не знал, что человеческое существо может кричать так громко. Я однажды в зоопарке слышал, как ревёт слон. Так вот – он бы испугался.

– Нет, нет, он не живой, он просто… резиновый, – забормотал я, закрывая спиной пол-литровую банку, в которой мирно спал уж.

– А, резиновый… – облегчённо выдохнула проводница. Глаза её медленно вернулись обратно, на свои места. – Надо же, какие игрушки научились делать! А выглядит как настоящий. Жуть какая!

– Ага, – поддакнул я и почувствовал, что меня бросило в жар.

Мама говорит, врать нехорошо. Я и сам знаю. После этого так невкусно внутри, как будто съел что-то склизкое.

Но не мог, не мог я сказать правду! Что это водный уж, самый что ни на есть настоящий, которого я поймал, пока был в лагере, в «Орлёнке». И везу домой, чтобы наблюдать за ним, а наблюдения записывать в специальную книжечку.

Мой красавец. Спинка оливково-зелёного цвета и в пятнышках! Пятна тёмно-коричневые и расположены в шахматном порядке. Я нашёл его на берегу. То, что это не обычный уж, я сразу понял. У него не было жёлтых пятен на голове. А вместо них около ушей чёрная галочка. Как английская буква V. Я положил его в маленькую банку с водой.

Как бы мне его назвать?

Уж почти всё время спит. Но иногда начинает шевелиться. Видно, тесно ему в банке, не разгуляться, косточки не размять. Хотя, может, у него и нет их вовсе. Надо будет прочитать про него в Интернете.

– Ничего, ничего, – шепчу я ему, – мы скоро приедем, и я посажу тебя в большую банку.

Девочки из соседнего купе прибегают посмотреть на живого ужа и поахать. Они его боятся. Руками машут, глаза выпучивают. Опасливо на меня смотрят.