На улице удивительно светлое и чистое утро. Все еще свежо, но уже чувствуется до какой температуры солнце планирует разогреть город. Торопливый таксист грузит мои вещи, царапая чемодан. Также беспокойно торопливо он едет по городу. Нужно набрать маму предупредить о приезде, но что-то меня царапает.
Когда понимаю, что именно обращаюсь к таксисту:
– А мы можем поехать по другому адресу?
6. Ветер перемен
Поменять адрес конечной точки оказалось просто. Водитель, кажется, обрадовался, что не придется тащиться на другой конец города по пробкам и стал еще резче выкручивать руль, лавируя между машин. Высаживал он меня также торопливо. Умудряясь одновременно ругаться с какой-то визгливой Жанной по громкой связи и принимать следующий заказ в приложении. Между этими действиями он успел вытащить из багажника мой чемодан, оставив уродливый черный шрам царапины на его солнечно-желтом боку.
Смылся таксист по имени Жавлонбек также быстро. Поругаться не удалось, а увидев, какое количество ступенек нам с пострадавшим чемоданом придется преодолеть, чтобы попасть куда планировала, я забыла, что можно влепить одну звезду и нажаловаться онлайн.
Здесь все выглядит максимально роскошно. Величественное стерильно-белое здание, которое украшают высоченные колоны. Перед входом расположились два помпезных фонтана с позолоченными фигурками целующихся парочек.
Все настолько белое, что на солнце все это великолепие даже смотреть больно. И на два десятка ступенек тоже больно. Доступная среда, ничего не скажешь. Нет ни одного пандуса, зато выглядит красивенько, да.
Оглядываясь, понимаю, что поблизости нет никого, кто мог бы помочь донести вещи. Старушка, что кормит белок и голубей, сидя на лавочке, точно мне не помощник.
Я, конечно, могла бы сначала отвезти вещи маме, вернуться и спокойно сделать все дела, но что-то меня держит. Будто это единственный шанс. Только здесь и сейчас. После я уже не смогу решиться.
Чемодан, сумка, рюкзак. Подъем под палящим солнцем. Страдать так на всю катушку. Должно быть больно по всем пунктам и на десять из десяти. Чтобы точно запомнить и больше никогда не повторять ошибок.
Отдышавшись, наконец, у дверей этого прекрасного храма любви, дергаю ручку массивной двери и… ничего. Дергаю посильнее, в разные стороны, но она все равно не поддается. Проверять график работы -это путь слабаков, и если ты такой весь из себя внезапный, приходится расплачиваться. На часах только половина девятого, а нужный мне отдел работает с одиннадцати, увы.
В ЗАГСе, между прочим, могли бы и завести круглосуточное окошко для желающих экстренно развестись!
Оглядываюсь на горку из вещей, пристроенную в уголочке и мучительно вздыхаю. Вот и что делать? Уехать ни с чем будет как-то неспортивно. Стоять под палящим солнцем… Я, конечно, не сахарная, но румяной корочкой обзаведусь. Идти ждать в кафе через дорогу – это означает тащиться с вещами по ступенькам еще минимум дважды. Выбор без выбора.
Через двадцать минут я сижу у окошка, остываю под кондиционером и вяло ковыряю заказанный завтрак. Есть совсем не хочется, хотя в тарелке вальяжно развалилась ароматная бриошь с хрустящей сочной зеленью, блестящими ломтиками лосося и яйцом Бенедикт, залитым голландским соусом. Все выглядит аппетитно до одури и становится еще красивее, когда я добавляю оранжевого цвета, протыкая желток. Великолепно. Но у меня, только от мыслей, что я положу хоть кусочек в рот, к горлу подкатывает тошнота.
Запиваю горечь разлившуюся во рту черным кофе и набираю номер мамы. Нужно ее предупредить и заодно избавиться от вещей. Длинные гудки прерываются сонным голосом :
– Аечка? Ты чего так рано? Что-то случилось? Не зря у меня сердце весь день болело.
Мама часто на пустом месте может развести трагедию, но сейчас она очень права. По телефону говорить не хочется, да и страшно, что ей на самом деле станет нехорошо.
– Мамулечка не переживай только. Кое-что случилось, да. Я сегодня попозже приеду к тебе и все объясню обязательно. Только мне сейчас нужно, чтобы ты курьера встретила.
Отправлю вещи, чтобы освободить руки и не мучиться.
– Ты скажи, все здоровы хоть? Я же изведусь!
– Да, мам. Не волнуйся, пожалуйста. Я тебе сейчас все данные курьера скину.
За возней с доставкой на такси убиваю все время до открытия ЗАГСа. Допиваю третий стаканчик кофе и возвращаюсь в храм любви. Очереди нет и я первая захожу в кабинет для подачи заявления на развод.
– А квитанция на оплату пошлины где?!
Женщина с великолепным гнездом на голове гоняла меня уже третий раз. Я чувствовала себя в компьютерной игре, где задания герою выдают постепенно. Просто так будет неинтересно. Сначала я бегала делать копию паспорта в канцелярский магазин, находящийся за два квартала. Потом ставить печати в другое крыло. Теперь вот… пошлина.
Все наши государственные учреждения будто созданы для пыток и принимают на работу туда только настоящих садистов. Не удивлюсь, если у них для этого специальное удостоверение имеется. Работница ЗАГСа будто мстила мне за то, что она тут работает, за неудавшееся утро, подгоревший омлет, опоздавшую маршрутку и что Витя из пятого “Б” не пригласил ее танцевать на дискотеке в далеком 1987 году.
– Этого не было в прошлом квесте, – бормочу себе под нос, но в кабинете слишком тихо и сквозь монотонный гул кондиционера все слышно.
– Что-о-о, – крайне возмущенно тянет она, – В коридоре для кого перечень документов повесили?!
– Я говорю, реквизиты дайте.
– Оплата через кассу в банке через дорогу, – с особым удовольствием швыряет мне она свои слова и листок с данными для оплаты. Кажется, еще немножечко, самую капельку и она лопнет от своего извращенного удовольствия.
Солнце уже вышло на пик своей мощности. Жарко так, что подошва босоножек прилипает к асфальту. Если и появляется легкий ветерочек, то он больше похож на горячий фен и делает только хуже. Это самый сложный уровень. Если она меня еще куда-нибудь пошлет, я сама ее…
Когда возвращаюсь из очередного путешествия “туда и обратно” замечаю, что за время моего отсутствия у кабинета собралась небольшая очередь.
Становлюсь у самой двери, чтобы сразу зайти и взять следующее задание. На лавочке у стены напротив сидит очень красивая девушка. Шикарная я бы даже сказала. Не смотря на жару и выжигающее все, что попадется на пути солнце, она одета в строгое черное платье. На ногах, чуть более соответствующие погоде, черные босоножки на высоком каблуке, увивающие ее изящные лодыжки тоненькими ремешками. Глаза спрятаны за такими же черными очками.
Вот только губы у нее дрожат, и из-под темных стёкол катятся слезы, которые она пытается незаметно вытирать. Регистрация смерти в другом крыле, так что здесь она может быть только чтобы зарегистрировать смерть своего брака.
Ей так больно находиться здесь, что даже через мою толстую шкуру пробивается печаль.
А я все никак не могу даже просто заплакать, неужели не так уж и больно? Что же со мной не так? Почему я не грущу о потерянной любви? Жизни? Будущем? Почему мне только хочется поскорее спрятаться и, чтобы никто меня не дергал?
Резко распахивая дверь из кабинета, выходит мужчина. Он молча вручает девушке свидетельство о расторжении брака и не оборачиваясь уходит. Она будто сама чернеет, ссутуливается и совсем перестает дышать. Вся безупречная красота идет трещинами. Она боится прикоснуться к ядовито-зеленей бумажке, лежащей на коленях и только роняет на нее крупные слезы. Хотелось ей хоть немного помочь, может просто обнять, но во мне совершенно не осталось тепла.
– Следующий! – крик из кабинета привел меня в чувство.
Потеряв весь запал поскандалить, захожу и усаживаюсь напротив женщины с гнездом. Она судя по уставшей улыбке тоже немножечко прибита общением с тем мужчиной.
Она неожиданно спокойно и в тишине собирает небольшую стопочку из моих документов, молча протягивает мне какой-то корешок с напоминанием, когда приходить.
