— Янь Пинь, я гарантирую тебе, что твой дом будет жить. Я гарантирую тебе, что твой сын займет твое место. Взамен ты совершишь Цасе, — без всяких ухмылок сказал судья. — И предоставишь имена. Все! Даже тех, кто уже мертв.

— Как ты будешь смотреть моему сыну в глаза после этого? — прорычал патриарх. — Ты же назвал его другом.

— Ты хочешь, чтобы я отрубил тебе голову? — ударил Кин по столу. — Я предлагаю тебе решение, которое спасет твой дом от бесчестья и позора. Для всех непричастных это будет выглядеть будто твои родственники самостоятельно занимались разбоем, а ты это проглядел. Репутация твоего сына и остальных родственников останется чиста. Особенно если часть ваших средств будет потрачена на компенсации жертвам.

— Ты самый настоящий монстр...

— Да, нужно было убить меня раньше, я уже это сегодня слышал. Будь наша игра честной с самого начала, вы бы со Жрецом победили, если тебя это утешит. Так как?

— Мне нужны гарантии, не только от тебя.

— Мне пригласить сюда представителя Линг? Или сразу губернатора?

Янь Пинь умолк. Он видел Ли Джана в толпе. После чего он сделал глубокий вдох и сказал:

— Когда проведем церемонию?

— Сегодня, перед всеми собравшимися. Но для начала имена.

На запись имен ушло около часа. Десяток свитков теперь уйдет архив к остальным досье, которые собирает Кин с первого дня в городе.

После того Янь Пинь отложил кисточку в сторону, слуга принес ему чай. Тот с удовольствием его выпил, наслаждаясь каждым глотком. После чего сказал: "Пора".

Они вышли на крыльцо дома. С которого Янь Пинь объявил:

— Ввиду того, что многие представители моего дома себя запятнали. Я принял решение уйти к своим предками. Ритуал Цасе буде совершен мной немедленно.

Все представители Гуанджа охнули. Янь Джу подкосило, его придержал один из его людей. Командир стражи выкрикнул:

— Не лишай себя жизни!

— Только так я смою свой позор как глава дома, сын.

Слуги принесли белоснежную ткань и расстелили ее. Так же рядом поставили небольшой семейный алтарь, на котором были выгравированы имена патриархов Гуанджа.

Пока главу дома подготавливали к ритуалу, Кин думал о всем и ни о чем. "Когда я приехал сюда, я думал схватить парочку мошенников-коррупционеров. Думал, что посажу парочку карманников карцер. Но кем я в итоге стал?" — такие мысли роились у него в голове. Нячанг повлиял на него, очень сильно, слишком сильно. Ему пришлось принять не простое решение. Раньше он бы себе раскритиковал. Ведь он отпустил двоих преступников, чтобы схватит десятки. И все же двое гарантированно ушли. Третий сейчас без всякого суда уйдет в мир иной. "Можно ли это назвать победой?" — подумал Кин. Но затем его взгляд упал на Смотрящих и на Янь Джу. "Можно" — кивнул он сам себе. Сегодня и ближайшие недели город станет чище.

Янь Пинь сбросил с себя верхнюю одежду. Прокашлялся и принялся декламировать предсмертный стих:

"Бревно, Что гниет под землей, Не цветет и не несет плода, И моя бесплодная жизнь Наконец окончится."

После чего он принял чашу с ядом и залпом осушил ее. Сперва ничего не происходило, но затем Янь Пинь захрипел и упал на доски крыльца. Слуги поспешно накрыли тело тканью. Так закончил свой путь патриарх дома Гуанджа. Кин взглянул в сторону его сына, тот старался на это не смотреть. "В любом случае это его отец" — подумал Наследник.

На следующий день после похорон у Кина состоялась встреча с новыми старшими членами дома Гуанджа. На них не было лица, видимо, только сейчас они поняли, что они совершили. Но Кин не собирался давать им спуску:

— Если вы помешаете Янь Джу занять место патриарха, или я услышу о том, что вы снова начали вести незаконную деятельность, не носить вам головы. Понятно?

— Да, — синхронно кивнули оба.

— Так же я ожидаю, что отпрыски вашей семьи начнут наконец служить нашему княжеству, — с нажимом произнес судья. — О, и сегодняшнего дня ваши сыновья свободны.

После смерти отца, Янь Джу с головой ушел в работу. Кин прекрасно понимал, что нельзя оставлять командира стражи одного, пускай для него самого это было не просто. Нет, он не жалел о своем решении, был выбран оптимальный вариант. Закончится миром это противостояние не могло. Вот только от этого, смотреть в глаза сыну покойного было не легче.

Он застал офицера за муштрой своих людей. Стражники находились в не самой лучшей форме, потому челночный бег с оружием им давался не легко. "Мои Смотрящие получше будут" — подумал судья. Он поклонился командиру:

— Как проходит тренировка?

— Неплохо, но есть над чем работать, — безучастно ответил командир.

— Ты как держишься?

На мгновенье Джу уставился в глаза Кину, в его взгляде бушевала бездна. Но он ничего не сказал.

— Слушай, — сказал Кин. — А мне бы тоже не помешала тренировка. Я настолько растерял навык, что был вынужден бежать от убийц и спрятаться в собачьей будке.

— Ахахаха, — разразился смехом командир. — А собаку куда дел?

— Мы договорились. Так как на счет спарринга?

Можно было бы провести задушевную беседу на мягких коврах с чашкой чая в руках. А можно выплеснуть всю агрессию через удары тренировочного меча. В конечном счете именно Кина подсознательно винит стражник. Даже если он сам в этом никогда не признается.

"Да и мне самому это нужно" — подумал Наследник, взяв в руки оружие. Ох он и наполучал в тот день ударов. Ведь техниками пользоваться было нельзя. Как фехтовальщик, он был довольно посредственным, особенно в сравнении с потомственным аристократом. Да и Янь Джу разошелся не на шутку. Быстрые и сильные удары сыпались на Наследника со всех сторон. И вот очередной удар заставил его уйти в глухую оборону, после чего последовала подсечка и Кин рухнул на песок.

После того, как Кин обмылся в бочке, что вызвало у него ностальгию по Хюэ, и по временам, когда Григорий работал у бабушки на даче, он решил перейти к следующему этапу "терапии":

— Ну что, пойдем выпьем.

— Нет, — решительно сказал Джу.

— А почему? — удивился Кин.

— Моего отца эта привычка до добра не довела. Он всегда брал максимум наслаждений, даже в ущерб себе.

"Скотина даже из могилы подсирает" — Наследник едва не произнес это вслух. Может быть сын за отца не отвечает, но где-то внутри себя он каждый раз сравнивает себя с ним. Благословлен тот, кто гордится своим отцом и следует его стопам. В случае Джу все совсем не так. Теперь перед каждым действием он будет перепроверять, а не вел ли так же себя его отец? И даже если действие было оправдано, или было минутной слабостью, Янь Джу теперь будет поступать иначе, даже в ущерб себе. "Проклятье отцов и детей" — подытожил судья.

Дома Кина встретил неожиданный гость. При виде его глаза Кина расширились, и он склонился в почтительном приветствии:

— Господин...

В особняке Кин появился никто иной как советник князя Чэн Зао. Благодетель предстал перед своим, как он думал, протеже. После всех необходимых приветствий они прошли в дом.

За чашкой чая началась их беседа. Кин начал первым:

— Господин, в прошлом послании вы не говорили, что собираетесь посетить город.

— Верно, но у меня были дела неподалеку, потому решил заехать сюда. Вернусь в столицу на неделю позже, ничего страшного, — отмахнулся он.

"Неубедительно" — подумал Кин, он уже подозревал с чем связано прибытие его "начальника".

— Ты проделал тут серьезную работу, — продолжил советник.

— Благодарю, не буду скрывать, это было тяжело, — отсалютовал Кин.

— Это была не похвала. Работа серьезная, но результаты...

— Такие какие есть, советник. Я хорошо у вас учился и это дело закончилось с наименьшими потерями, — отрезал Кин.

— Куда уж там, когда эта новость дойдет до столицы, местная аристократия будет громче стаи львов.