– Кеша… – Лоцман попытался приподняться, чтобы лучше видеть лицо Зубра. Бывший напарник, тяжело дыша, стоял в потоке света, не сводя автомата с жертвы. Поза плечистого сталкера напоминала кобру, готовую к броску. – Послушай…

– Нет! – в очередной раз перебил здоровяк. – Это ты, крыса, меня послушай! Видел, что я с Конфетой сделал? Я таких сволочей, как вы, готов убивать голыми руками! Помнишь, я рассказывал про Припять? У истории продолжение есть! – Зубр сплюнул в яму с «огневиком». Плевок попал на артефакт и с шипением испарился. – Когда я сбежал от «каменщиков» и вышел из Рыжего леса, как думаешь, кто принял меня под белы рученьки? Три типа твоего профиля, только в масках и плащах глухих поверх комбезов. А у меня груз недешевых бирюлек. И один такой говорит другому: «Кесарь, помоги братухе с поклажей, видно, что устал, загнется еще где».

Зубр подошел к Лоцману, присел на корточки и упер дуло автомата в лоб.

– Вот так сделал тогда этот Кесарь. Эта сука сказала мне, что, дескать, бог с тобой, понимаешь? Бог с тобой, живи! – Здоровяк покачал головой, вспоминая. – Откупился, мол, хабаром, можешь уматывать. – Зубр слегка опустил автомат. – Я умотал. Еле до Чистогаловки дополз, там меня анархисты подобрали. Потом закрывал долг за спасение.

Лоцман закусил губу.

«Не кесаревцы это были, – хотел крикнуть он, – стали бы они так палиться! Явно же другая банда подставляла бригаду, чтобы сдать конкурентов сталкерам!»

Но сути это не меняло. Зубр знает, что некий Лоцман грабил и убивал честных сталкеров, а уж в какой банде состоял – дело десятое.

Онисим решил стоять на своем до последнего.

– Зубр, с чего ты решил, что две похожие наколки могут что-то значить? – зло поинтересовался он. – С чего ты взял, что Сидор и я беспредельщики? У нас есть КПК, в ограблениях ни он, ни я замечены не были!

– Ты дослушай историю сначала, свисток чертов. – Ствол автомата ткнулся в комбинезон. В то место, где скрывалась наколка Лоцмана. – Я решил выследить этих уродов. Проведал Хищника, Симона, Якубовича, черный рынок в Чернобыле. Поинтересовался, не мелькали ли недешевые бирюльки мои. Справочки у людей навел, кто что слышал. Туда занес, сюда занес, тут байки потравил, там. По маршрутам один походил. А недельки три назад шел в Дитятки, ко мне и подвалили двое. Василь Колобок и Сашко Аптекарь, судя по их КПК. Знаешь таких? – Зубр чуть подождал ответа. – Думаю, знаешь, – продолжил он. – Одного, правда, сгоряча грохнул, когда разоружал, но второго допросил с пристрастием, в том числе – знает ли он Кесаря. И что ты думаешь? Отвел он меня к одной будке у железной дороги, а там могилки. Посмотрели мы их. – Зубр сделал паузу и заглянул в глаза Лоцману. – У одной из них молот воткнут, как надгробие. Блатной такой, с вензелями и с этой божественной парочкой, совсем как у покойника нашего. Вот, сказал друг твой Колобок, все, что осталось от Кесаря. Мол, Колобка Кесарь тоже выхлапывал, за что Колобок с Аптекарем его выследили и грохнули. Мол, герой я, отпусти меня! Я думаю, вот те на, мутная история! А тут гляжу, на соседнем кресте противогаз знакомый висит. Ба! Да это ж Марика противогаз! Еще не баще оказалось.

Здоровяк покачал головой.

– Я хорошо его запомнил. Так как ходил с Мариком в рейды. Он знал про одну мою нычку у южных кордонов. И когда я добрался до нее от анархистов, она оказалась пустой! Допросил Колобка с пристрастием. Все рассказал. Пожил еще немного, до Колизея.

Зубр замолчал. Ошеломленный известием о конце бригады, Лоцман совершенно растерялся. О гибели Марика с Немцем он знал из рассылки – они, как и Лоцман, были наводчиками с КПК, но смерти Штуцера и главаря застали врасплох… а если верить воспоминаниям Седого, в бригаде были и новички… тот же Колобок.

Его молчание Зубр воспринял как признание.

– Значит, ты та еще крыса, да? – вновь вернулся он к теме допроса. – Только не заливай мне про жертву обстоятельств, что по глупости-неопытности интеллигентик связался с шакальем, но давно уже исправился.

Зубр отвел автомат за спину, схватил Лоцмана за грудки и рывком дернул к себе. Онисим охнул. Рана на шее выстрелила болью. Не смея опустить руки от затылка, он затравлено смотрел в лицо бывшего напарника и не мог вымолвить ни слова.

Здоровяк тряхнул Лоцмана как куклу, распаляясь еще больше. Его лицо от переизбытка эмоций приобрело пунцовый оттенок.

– Ты же не простой шакал, ты же оборотень! – Зубр хотел было ударить Лоцмана, но в последний момент сдержался и швырнул на мертвеца. – Типа честный сталкер, все дела, а сам уши греешь, чтоб потом братков на ходоков навести! Терь ясно, как ты три года в Зоне протянул! Земля не горит под ногами? Давай, рассказывай все!

– О чем ты говоришь… – попытался возразить Лоцман, пытаясь приподняться и отодвинуться от трупа Седого. Здоровяк тут же пригвоздил его обратно.

– Вот о нем с тобой, сука! – Зубр указал на мертвеца. – Оборотни, мать вашу.

Красные сполохи возникли перед глазами Лоцмана, рана на шее заныла еще больше. На лице Зубра яснее ясного было написано, что его от расправы сдерживает самая малость.

«Привык он ко мне за переход. Неплохо сработались. Жизни друг другу спасали, – сообразил Лоцман. – Можно еще договориться».

Рана под повязкой пульсировала не переставая. Лоцман сумел сдержать стон и плотнее прижал руки к шее, чтобы как-то успокоить болевые ощущения.

В схроне воцарилась тишина. Сталкеры на минуту замолчали, думая каждый о своем. Зубр поигрывал пальцами по автомату, носком кирзача разгребал слой мусора и немигающим взглядом смотрел на «огневик». Лоцман старался дышать как можно реже, всем своим нутром желая отодвинуться от трупа Седого.

– Все, – равнодушным тоном произнес Зубр, – пора заканчивать.

Он демонстративно снял автомат с предохранителя, а затем ногой придавил Лоцмана к полу.

– Пошли на выход. По дороге расскажешь, крыса, – кто, где, когда.

Это ледяное спокойствие напугало Лоцмана больше, чем предыдущий гнев бывшего напарника. В голове пролетели десятки картин, как Зубр расправляется с ним разными способами, которые возможны только в Зоне:

Вот Зубр толкает его в «студень», и ноги Лоцмана тают, как воск свечи, и зеленый пар поднимается в воздух.

Вот Зубр толкает его в «тархун», и ноги Лоцмана растворяются в кислоте, а тело превращается в ноздреватый кусок протухшего сыра.

Вот Зубр толкает его в «электрон», и тело Лоцмана поджаривается, как на электрическом стуле, превращаясь в обугленный кусок мяса.

Вот Зубр бросает его с простреленными ногами, и тот самый прыгун с фабрики, рыча и похрюкивая, подбирается все ближе…

– ЛАДНО! – заорал сталкер.

Резким толчком, в который вложил все силы, Лоцман сбросил с себя ногу Зубра.

– Ладно, – уже спокойнее повторил он, поднимаясь на ноги. – Кто, где, когда, говоришь?

Лоцман провел ладонями по штанам, смахивая налипший мусор.

– А смысл? – с вызовом поинтересовался он. – Ты прав. Я и впрямь одно время был среди них. – Лоцман махнул рукой в сторону Седого. – Зона диктует свои законы. Жизнь гроша ломаного не стоит. Возможностей сдохнуть тысячи. Каждую секунду. Да, Зона дает шанс начать жизнь с чистого листа, но, как и на Большой земле, – что написано пером, то не вырубить топором. Лист ошибок не переписать, если только Камень Желаний не поможет. Слишком мала наша песочница, чтобы затеряться в ней, и уж совершенно ничтожен шанс уйти отсюда, чтобы заново скроить свою жизнь.

Лоцман перевел дыхание. Зубр, удивленный таким внезапным красноречием загнанной в угол «крысы», молчал.

– Это Зона. Каждый выживает, как может, – продолжил Лоцман, пока здоровяк вновь не принялся за экзекуцию. – Приходя в Зону, каждый добровольно принимает то, что ради хабара ему могут воткнуть нож в спину, использовать как «отмычку» или бросить куском мяса, для отвлечения мутантов. Какой сталкер не грешен этим? Даже Легенды Зоны. Что ради Золотого Шара бросали жертву в «мясорубку». Ты же сам мне рассказывал.