– Может, он Куркуля за дело убил? – предположил Лоцман.

«Что ж такое, – подумал он, – сначала Сухарь, теперь и Куркуль?!»

– Вот очухается, и спросим. – Шипя от боли в руках, Зубр пнул ногой мародера. – Заодно расколем, сколько он мужиков за хабар положил! Ты знаешь его?

Да. Лоцман знал убийцу. Давным-давно, еще в бригаде. Встречали с Сидором на промысле у Копачей.

Стараясь не встречаться с Зубром взглядом, Лоцман повернул лицо «жертвы» к себе. Присмотрелся. Похлопал по комбинезону убийцы в поисках КПК.

– КПК у него нету. Это Конфета, – наконец озвучил Лоцман. – Бывший анархист. В Зоне давно, дольше меня. Вот его она точно пометила. Поэтому до сих пор живой. «Каменщики» не трогают, мутанты не жрут, аномалий не боится…

– Это и есть неуловимый Конфета? Вот как…

Зубр одарил напарника таким взглядом, что тому без слов стало ясно: Конфета не жилец.

– Конфеты, значит, любишь. Накормлю я тебя конфетами. Со свинцовой начинкой. – Громила с силой начал толкать мародера ногой, чтобы тот очнулся.

– Да не. – Лоцман вылез из приямка. Сердце металось в его груди как испуганный заяц. Руки дрожали. – Конфеты тут ни при чем. У него опухоль на щеке. Метка.

Действительно, лицо Конфеты с правой стороны представляло один сплошной шишковатый гнойник. Ни волосы, ни борода на пораженной половине не росли.

Избитый застонал и зашевелился. Слезы вперемешку с кровью и гноем закапали на землю. Зубр вновь не пожалел рук, схватил Конфету за грудки и поднял на ноги.

– Ну, колись, сука, как ты Чеснока с Кластером убил?! – Не обращая внимания на безобразную опухоль черно-синего цвета, здоровяк заглянул в глаза мародера. – Как это было?! Кластер успел написать, что некий Конфета застрелил Чеснока! В Крюках. Припоминаешь? Говори, сука, как было!

В слезящихся глазах мародера промелькнула тень осмысления.

– Ко-колю ищете? – вдруг выдал он. – В-все ищут. Все…

– Зачем их убил, спрашиваю?! – взбеленился Зубр и со всей силы впечатал Конфету в бетонную стену. – Зачем Куркуля убил?! Кого еще убил?!

– З-зона решила… – Окровавленные губы юродивого растянулись в ухмылке, обнажив пеньки гнилых зубов. – Хо-ошь артефакт? В цеху. О-один уже ушел.

Зубр в бешенстве вновь ударил Конфету о стену. Убийца истерично хихикал. Лоцман тронул напарника за плечо, чтобы тот успокоился.

– Тебе что Куркуль сделал? – задал вопрос Лоцман. – За что ты его убил?

– Не-не делился. Жадный. Обидел меня, обидел Зо-зону…

Услышав ответ, Лоцман содрогнулся. Вдруг он совершенно четко увидел себя на месте Конфеты. Что может ждать его самого, если его правда жизни раскроется…

– Я бе-берегу ее, она бережет меня! – Казалось, собственные слова придали доходяге уверенности. Он даже перестал заикаться. – Мы одно целое! Кто не с нами, тот против нас!

– Убью, гиена… – процедил Зубр. Его круглое добродушное лицо раскраснелось от гнева.

Он занес руку для удара. Конфета отвернулся и вновь встретился взглядом с Лоцманом. Ненависть перекосила мародера еще больше.

– А я тебя вспомнил! Видел дружка твоего! – Налитые кровью глаза засверкали безумием. Лающие звуки псевдосмеха разлетелись в аномальной атмосфере и вернулись целой сворой тявкающих койотов.

Лоцман сделал шаг назад. Зубр ударил. Конфета забыл о Лоцмане.

– Назвал меня гиеной! Все в Зоне гиены! Сталкеры – шакалы! Лазят по телу Зоны, ковыряют раны! Рвут любую поживу, не гнушаясь мертвецами!

Конфета снова залился смехом. Зубр с отвращением оттолкнул его и потянулся к автомату.

– Все шакалы! Все! – Помешанный мародер не обратил на это движение никакого внимания. Тыча заскорузлым пальцем в сталкеров, смеялся и плакал, выкрикивая откровения. – Бандиты – падальщики! Вояки – коршуны! Наемники – стервятники! Рвут на куски Зону! Рвут на куски друг дружку! Гы-гы-гы!

– Захлопнись, урод! – Зубр не выдержал, и загнал дуло «Абакана» в рот «меченого».

– Гыены! Отбвосы! Сожрот уас Зона!

Лоцман открыл рот, чтобы прикрикнуть на безумца, но в этот момент Зубр нажал на спусковой крючок. Прозвучал выстрел. Одинокая пуля щелкнула по бетону, перед этим разворотив череп человека.

Минуты три сталкеры не двигались. Просто стояли и смотрели на два трупа среди старого хлама. Лоцман вспомнил, как когда-то так же стоял у развалин собственного дома над телами своей семьи.

Их тоже убили. Убил пьяный недоумок-вояка. И он, Онисим Павлович, инженер конструкторского бюро, потом нашел и убил гада.

Лоцман закусил губу и отогнал воспоминания. Зубр тем временем присел на корточки и разглядывал свои руки. Шум его дыхания был самым громким звуком, что разносился по окрестностям мертвого комплекса. Бросив на напарника мимолетный взгляд, Лоцман вдруг испугался. Зубр за секунду расправился с человеком, и неизвестно было, что у него теперь на уме. Одно дело убить в состоянии аффекта или чужими руками… но хладнокровно, в упор выстрелить в человека… такие люди способны на все.

– Что делать будем? – спросил он Зубра.

Тот засопел, поднялся на ноги, подошел к Куркулю.

– Не знаю. Возьмем артефакты, если есть, лекарства, патроны. Перчатки еще возьму. Затащим Куркуля в корпус, шмотки припрячем. Попозже заберем, когда страсти улягутся. Конфитюр пусть здесь валяется.

Он начал осматривать трупы.

– Мне нож надо, – сказал Лоцман, наблюдая за действиями напарника.

Зубр без разговоров кинул ему нож Куркуля. Так же молча Лоцман вернул напарнику его штык-нож.

Артефактов ни у Конфеты, ни у Куркуля не оказалось. Остальное сталкеры поделили поровну. Вещей оказалось не так много. Лоцман даже удивился, обнаружив, что у Куркуля практически ничего нет. Лишь засунув в мешок три пачки автоматных патронов и аптечку, он сообразил, что к чему. Куркуль бросил все, когда кто-то убил Сухаря. Бросил, чтобы убежать, выжить. Лоцман еще раз прокрутил в памяти момент, когда Зубр вынес мозги юродивому сталкеру. Его передернуло. «Отвратная была у Конфеты жизнь, а смерть еще отвратнее», – подумал он, завязывая мешок.

– Зубр, – позвал он напарника. – Ну его к черту. Давай зароем их. Все равно пока здесь сидим.

Здоровяк огляделся. Территория комплекса выглядела покинутой абсолютно всеми. Лишь над некоторыми постройками колыхалось марево от очагов высокой пси-активности. Склонив голову и положив руки на висящий автомат, сталкер задумался.

– Конфета пусть валяется. Не хрен, – наконец ответил он. Больше ничего добавлять не стал.

Напарники оттащили труп Куркуля за конторку при корпусе и вырыли неглубокую яму. Засыпали тело. Зубр притащил обломок плиты и положил ее на могилу. Лоцман водрузил на плиту противогаз Куркуля. С минуту посмотрев на последнее пристанище бродяги, сталкеры зашли в конторку, где затолкали под сломанный диван оружие и ранцы покойников. КПК до сих пор не работали, поэтому поделиться информацией в сети не было возможности.

– Почему именно Чеснок с Кластером? – спросил Лоцман, когда напарники закончили. – Почему ты вспомнил именно их?

Зубр сидел на диване и с безучастным видом изучал дырки на простеньких обоях и настенный календарь с пейзажем Лимана.

– Учителя мои, – буркнул он. – Жизнью и прозвищем им обязан.

– Как?

– Когда пришел в Зону, заходили мы у Боровицы и заплутали в Полесье. Нарвались на зуброида. Ян-гид погиб, а меня мужики успели отбить. Мутант бежать, мы по следу. В итоге я добил гада. Так и стал Зубром.

– Ясно, – произнес Лоцман. Рассказанной Карандашу шуткой решил не делиться. Ситуация не располагала. – А тут какой-то Конфета…

– Собаке собачья смерть. – Зубр сплюнул. – Давно бы его грохнул, да не мог выследить.

С улицы донеслось эхо далеких пулеметных выстрелов.

– Патрули развлекаются. – Лоцман поднялся с дивана и подошел к настенному календарю. Плакат выцвел, но цифры «1986» и играющие в классики дети сохранили четкость. – Ты был когда-нибудь в Лимане?

– Шутишь? Так просто его не найти, а если найдешь, не факт, что обратно выберешься.