– Понятна твоя мысль… – Зубр положил «Абакан» под голову и укрылся плащ-палаткой. – Есть только одна загвоздка. Хабар был бы вне закона, вреди он таким образом! Почему тогда Зоны не прикроют на амбарный замок?

Карандаш взял веточку и стал выводить на земле незатейливый узор.

– Есть блюда, наслаждение изысканным вкусом которых может стоить гурману жизни. Рыба-иглобрюх, растения-убийцы, грибы, пресмыкающиеся… Попробовать деликатес и побывать на грани смерти. Так и артефакты – источник электричества, знаний, престижа… здоровья, в конце концов. Появление аномалий – пока редкость, но количество артефактов вне Зоны растет. Пусть сработает каждый десятый, двадцатый… уничтожать аномалии мы не умеем. А они могут повести себя как угодно. Полная непредсказуемость. Так что могут навредить, еще как.

– Да? – Зубр зевнул. – Ну и ладно. Мне до лампочки. Я свое отгуляю, а после меня хоть потоп.

– Лоцман… – начал Карандаш, но сталкер уже поднялся на ноги и двинулся во тьму. Писатель не стал останавливать его. Пожал плечами и полез в спальный мешок.

Онисим между тем отдалился от лагеря и улегся в облюбованную ранее ложбинку. Чувствовал он себя не очень. Разговоры утомили, а воспоминания разбередили душу.

«Чертов Карандаш… и мертвого заболтает», – подумал он, краем глаза поглядывая на детектор и вслушиваясь в каждый шорох. Время тянулось невыносимо медленно. Незащищенность спины не давала покоя. На ум пришло слово: агорафобия. Боязнь открытых пространств. Лес огромный, и некому прикрыть спину.

Что, если в лесу прячется кукловод? И ночные крики – это его рук дело? Что, если он идет к лагерю?

То и дело вскидывая автомат, Лоцман еле сдерживался, чтобы не открыть стрельбу по скрывающимся во тьме фигурам. Страх без остановки нашептывал на ухо, что за деревьями кто-то есть. Под его напором Лоцман сдался. Выбрался из углубления и прижался спиной к толстой березе.

Страх поутих. «Спина прикрыта… жить можно…» Мысли медленно плыли одна за другой, не задерживаясь и не вызывая эмоций. Словно в голове играла заезженная запись на старом кассетнике: «Разыщем Седого, обыщем схрон, вскроем тайник, артефакты продадим, снарягу поделим, найдем другой тайник, все продадим, деньги поделим, главное, найти Седого, найти его тайники, забрать артефакты, продать артефакты… Сбагрим посылки, вернемся в Когород, поедим от пуза, пообщаюсь с Симоном, найду покупателя на медальон… продам… Медальон!» Пленка в голове оборвалась. Лоцман тряхнул головой, разгоняя апатию. Медальон! Кожей шеи почувствовал ткань шнурка и артефакт. «Нет. С медальоном все непросто! Седой сильно за него переживал. Берег для особого клиента… Надо обойти лагерь…» Лоцман с трудом заставил себя отклеиться от дерева. Согнувшись в три погибели и замирая на каждом шагу, двинулся по вешкам вокруг бивака.

Листья… порыв ветра… чей-то вздох…

Внутри все оборвалось. Он включил ночник и осмотрелся. Ничего. Детектор – ничего.

«Кукловод?! Показалось? Кажется, показалось… Нервы…» Лоцман выключил прибор. После яркой картинки глаза застилали блики. Мрак сгустился до такой степени, что его можно было резать ножом. Лоцман проверил, легко ли вынимается из кобуры пистолет, погладил автомат. Эти вещи защищали жизнь, придавали уверенности. Держали панику и страх под контролем. Он благодарен им за то, что они есть. Он – хозяин ситуации.

Мутанты!

Лоцман увидел их, как только глаза привыкли к темноте.

Кенгуры!!!

Те самые, что были на «веселом поле»!

Рефлексы сработали безотказно. Глаза за доли секунды вычислили непорченую березу. Он метнулся за ствол. Руки вскинули автомат. Пальцы…

Пальцы!!!

Пальцы онемели!

Лоцман изо всей силы пытался надавить на спусковой крючок, но указательный палец не слушался. Через мгновение руки затряслись и ослабли. «Калашников» уткнулся штык-ножом в землю. Кенгуры бросились к березе. Лоцман упал на колени, навалился грудью на ствол дерева и прикрыл глаза, готовый ощутить боль.

«Почему?»

Только один вопрос…

…«Ясновидец» завибрировал.

Лоцман открыл глаза. Посмотрел на экран. Вычислил, что в беспамятстве пробыл около двух минут.

«Где мелкая мразь?»

Все, что показывал детектор, – это четыре точки. Три зеленые и одна розовая. Последняя двигалась по дуге, появлялась, исчезала…

Приближалась.

Проделки кукловода?!

Лоцмана бросило в холодный пот. Внутренний голос надрывался в крике, что надо бежать… Бежать. Бежать! Он не надеялся на свои руки, на свои рефлексы. Ему нужна помощь! Та, что безмятежно посапывает в десяти метрах у костра.

Зубр!

Щетина чесалась от соленой влаги. Пот капал с бровей, разъедая глаза. Лоцман стал пятиться, не отрывая глаз от экрана прибора, начисто забыв смотреть по сторонам. Точка кружила на границе действия детектора. Каких-то десять метров…

Грохнул шальной выстрел. Сталкер увидел, как точка на мгновение замерла, а затем резко пошла на сближение. Лоцман забыл о приборе и поднял автомат. Он ничего не видел. Яркий экран сыграл с ним злую шутку – теперь он ничего не мог различить в темноте!

– Зубр! – заорал Лоцман и, развернувшись, неуклюже побежал к огню.

Десять метров…

Он видел, как напарник, стоя на одном колене, ждет нападения. Видел, как Карандаш, пытается выпутаться из спальника и схватить автомат. Видел, как приближается костер, споткнулся…

В спину Лоцману врезалась массивная туша, скребнула когтями по «Сумраку» и по инерции унеслась вперед. Раздался низкий утробный рык.

– Лежать! – услышал Лоцман, и тут же загрохотали выстрелы.

Промахнувшись, зверь не стал задерживаться. Резкий бросок – и он исчез в темноте.

Зубр не мешкая подскочил к напарнику, схватил за плечо и рывком поднял на ноги.

– К костру! Прикрываем друг другу спины!

Повисла тишина.

Присев спинами к костру, сталкеры замерли в ожидании. Зверь никак себя не проявлял.

– Лоцман, – прошептал Карандаш, – где мой детектор? Сейчас бы определили, где тварь.

– Я его уронил. – Онисим до сих пор не мог прийти в себя. В голове непрерывным потоком крутились тысячи сцен, как мутант валит его и перегрызает горло… Смерть в который раз прошла рядом, обмахнув плащом.

– Это эхо-пес, – не отрывая взгляда от кромки леса, сказал Зубр. – Матерый. Голодный. Под центнер весом.

– Странно, что пси-воздействие не применяет, – с тревогой пробормотал Карандаш.

– Я видел фантомов, – произнес Лоцман. – Один раз. Перед атакой.

– Ждет удобного момента. – Зубр быстро глянул по сторонам. – Ходит кругами, выжидает…

Свет налобных фонариков шарил по зарослям, прыгал, как испуганная белка, по деревьям. От всполохов костра пейзаж размывался, приобретал текучесть, оживал. Тени то сгущались в одном месте, то кружились в безумном хороводе, в ужасе разбегались от лучей света, но лишь для того, чтобы поспорить с чернотой неба в другом.

Минуты текли одна за одной. Полчаса. Час. Два… Лоцман периодически подбрасывал ветки в костер и потихоньку терял терпение. Хотелось лечь и отдохнуть. Сидеть и ожидать неизвестно чего – хуже некуда. Зверь не появлялся и никак не давал о себе знать.

Карандаш не выдержал первым. Выпрямившись во весь рост и опустив автомат, он сказал:

– Наверное, он ушел. Испугался стрельбы. – Он повернулся лицом к костру и развел руки, потягиваясь.

В тот же миг сталкеры почувствовали головокружение. Мутант решился. После пси-атаки зверь выскочил из тьмы леса. Для своих габаритов он двигался удивительно бесшумно. Лоцман начал стрелять. Пули всколыхнули траву, щелкнули по деревьям. Эхо-пес растворился в покрове ночи. Приглушенный рык возвестил о том, что мутант очень зол. Больше скрываться он не пытался. Шум от пригибаемых кустов и треск ломающихся веток раздавались со всех сторон.

В ушах Лоцмана звенело от выстрелов, голова шла кругом от пси-воздействия мутанта. Сталкер шарил фонариком по сторонам, пытаясь отследить передвижения эхо-пса, но безуспешно. Следующий бросок мутант сделал со стороны Зубра. Здоровяк был готов к нападению, но попасть в зверя тоже не смог. Одурелые Лоцман с Карандашом даже не поняли, что случилось. Животное вновь исчезло во тьме. Зубр разразился проклятиями. Онисим обернулся к напарнику. Тот, матерясь, прижал левую руку к груди и осматривал предплечье. Лоцман увидел, что рукав комбинезона распорот клыками твари.