Эльфийка понимала, что ответ этот не до конца честный, ведь не только в стремлении постоянно меняться и ломать границы внутри и снаружи себя, была причина ухода Иддина из дома. И вместе с тем в его словах была неподдельная искренность, неожиданно открывающая устройство его души…

Даже сейчас он говорил ей правду и ложь одновременно, словно не умея быть чем-то одним.

– Мы почти пришли, – прервал её мысли голос мага. – Сможешь сюда протиснуться, или полезем через верх?

Путь преграждала невысокая старая стена из крупного камня. Широкая трещина разделяла её на две части. Было очевидно, и по протоптанной тропе, и по отброшенным в сторону от прохода выпавшим из кладки камням, что эту брешь не один Иддин использовал вместо ворот.

Ниольи осторожно, стараясь не порвать и не запачкать платье, пробралась через трещину на другую сторону стены, и оказалась на огромном поле, спускавшемся к синей, уходящей за горизонт морской глади. Из окна иддинова дома это казалось совсем не так величественно и прекрасно… Теперь же она видела грандиозную и завораживающую красоту во всей её полноте, и была потрясена ею…

Маг приземлился рядом, заставив девушку вздрогнуть и резко выдернув её из состояния созерцающего умиротворения.

– Я был куда меньше, когда ходил этой дорогой в последний раз, – улыбнулся он на недоумение и растерянность Ниольи. – Как тебе вид? – Иддин кивнул в сторону берега.

– Это правда… стоило увидеть своими глазами, – она попыталась выразить всё, что чувствует, как можно более коротко и ёмко. – Не знаю, что сказать ещё…

– Тогда мы можем идти назад? – усмехаясь, спросил маг. Ниольи посмотрела на него с детской обидой и испугом, от которых Иддину стало даже стыдно за свою шутку.

– Назад?.. – повторила она разочарованно и огорчённо, окончательно добив его этим, и волшебник поспешил её успокоить:

– Если бы после проделанного сюда пути, мы сразу же пошли обратно, это было бы совершенно бездарной тратой времени, а я им весьма дорожу. Да и не поступил бы я с тобой так жестоко, ведь сам позвал сюда…

– Однако шутить жестоко надо мной ты можешь, отчего бы и не поступать так же? – с лёгкой обидой спросила эльфийка.

– Оттого, что слово и дело имеют разный вес и разные последствия, разве не очевидно?

– Возможно, – она не знала, как на это ответить, но слова Иддина заставили её задуматься. Словам мага, быть может, действительно, не имело смысла верить, они имели для него малый «вес», а вот к поступкам стоило приглядеться – кажется, здесь он не позволял себе шутить и обманывать…

Они спустились к песчаному берегу, думая каждый о своём. Ниольи любовалась синевой воды и неба, почти позабыв про мага, а Иддин любовался ею и всячески старался не выдать этого, скользя взглядом по всему пейзажу и словно случайно задерживая его на эльфийке.

Песок, как и ожидала Ниольи, оказался прохладным и влажным, и очень мягким. От воды в сторону берега веяло приятным свежим бризом. Лёгкий ветерок играл волосами девушки, перебирал их незримыми воздушными пальцами. Иддин глядел на неё и завидовал ветру, который мог трогать её где пожелает, вплетаться в густые, тёмные пряди и шептать всё, что чувствует, касаясь лёгким дыханием уха. Ему, Иддину, это было не позволено.

Разувшись, Ниольи шагнула в воду, и ноги её ласкали набегавшие на берег волны. Улыбаясь, она закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать прикосновения моря, и лучше запомнить их. Она понимала, что всё это скоро закончится и вряд ли когда-то повторится, и хотела сохранить каждое ощущение в своей памяти.

– Вижу, тебе нравится здесь, – нарушил молчание Иддин. Ниольи кивнула, улыбнувшись шире.

– Спасибо, что привёл меня сюда, – проговорила она, открыв глаза и посмотрев на него. Маг слегка пожал плечами и дёрнул бровью, показывая, что это не стоит благодарности. – Почему ты захотел показать мне это место?

– Захотел?.. – точно удивившись, тихо, сам себе повторил он и через секунду раздумий согласился. – Да, пожалуй, что так, захотел.

Ниольи удивлённо смотрела на него, всё ещё ожидая ответа, но не торопила. Маг разобрался со своими мыслями и вернулся к ней, заговорив громче и со свойственной ему уверенностью:

– Я подумал, что все, кто приезжает в Кемьен, ходят смотреть на море, так, может, и ты захочешь, вот и предложил. Да и на что ещё смотреть в портовом городе? Море, песок и дурацкие чайки!

– Уверена, в Кемьене есть театры и музеи, красивые парки, площади с памятниками и статуями… Но ты позвал меня сюда. И, кажется, об этом месте знают не многие, раз никого, кроме нас, тут нет… Чем оно особенное для тебя?

– В детстве я любил здесь бывать. Хотя и ненавижу море. Всякий раз думаю о том, сколько под этой водой загубленных жизней – и не хватает воображения представить. Куча мальчишек моего возраста утонули здесь, когда так же, тайком от взрослых, прибегали сюда купаться. И некоторых я даже знал.

– Это… ужасно романтично, – с лёгкой усмешкой произнесла Ниольи, не понимая, как реагировать на эти странные слова.

– Да, – согласился Иддин к ещё большему её недоумению. – Мне тоже так кажется.

И лицо, и голос его были абсолютно серьёзны. Если он сейчас и шутил, то никто на свете не смог бы это определить. В голове Ниольи мелькнул вопрос, который в другой беседе смотрелся бы неуместно, и который она никому больше не решилась бы задавать, но Иддину, здесь, после разговоров об утопленниках, он казался сам собой разумеющимся, даже удивительно логичным.

– А если бы ты мог сам решить, какой смертью умереть, что бы ты выбрал?

– Я предпочёл бы не умирать вовсе! – весело ответил маг, нисколько не удивляясь, что Ниольи о таком спрашивает.

– И всё-таки, это неизбежно. Даже для Великого мага однажды настанет час…

Ниольи замолкла не закончив. Сердце больно сжалось от собственных слов. Прежде она не думала всерьёз о том, что этот мир может остаться без Иддина. Естественный исход для всего живого, почему-то в её представлении не мог коснуться этого волшебника. Кого угодно, только не его… Теперь же очевидная мысль, произнесённая вслух, ранила её и наполнила душу печалью и горечью.

– Не знаю, – наконец, проговорил Иддин. Оказалось, всё то время, что они молчали, он думал, что ответить. – Песнь смерти, пожалуй. Умереть по собственной воле – не от болезни, не по прихоти случая, не от чужой руки. Тогда, когда я сам захочу. Быстро и без лишних мучений. Вот только я с трудом могу представить себя, уставшего от жизни настолько, чтобы пойти на это! – он улыбнулся, лучезарно и безмятежно. И только что схваченная грустью, эльфийка ощутила, как тяжёлое и давящее чувство её отпускает, тает под искренней улыбкой волшебника и рассеивается в сиянии бесконечных переливчатых глаз.

– А я не смогла бы пойти на такое, – тихо, но уверенно проговорила она, отводя взгляд и устремляя его вновь на морской горизонт. – Самой прекратить свою жизнь, пусть даже безболезненно и быстро, Песней смерти… Нет, я бы точно этого не смогла, – она решительно и резко встряхнула головой. – Какая бы боль ни терзала меня, каким бы пустым и лишённым всякой надежды ни стало моё существование, у меня никогда не найдётся столько силы и духа, чтобы такое совершить…

– Что ж, значит, в этом я могу быть за тебя спокоен – сама себе ты зла не причинишь…

«А что до всего остального мира – никому из живущих в нём я не позволю тебе навредить», – мысленно прибавил Иддин, однако, вслух, конечно, не сказал.

– Тогда какой способ выбрала бы ты? – вместо этого спросил он.

– Это сложный вопрос… – растерянно проговорила Ниольи после некоторой паузы. – Я… вообще, не думала, что ты всерьёз мне ответишь, тем более так быстро…

– Ну, раз уж у меня ответ нашёлся, я хочу, чтобы и ты его для меня поискала, – улыбнулся маг, загадочно и до мурашек, пробежавших по телу девушки, обаятельно. Ей подумалось, что ради него она что угодно могла бы сделать, и он сейчас совсем не многого просит от неё… Потому, как можно скорее Ниольи постаралась исполнить его пожелание.