На душе было удивительно спокойно. Маг будто погружался в тёплое, нежное облако, тревоги и заботы оставляли его разум и сердце.

Странные, беспорядочные сны виделись ему. Мерзкие, липкие, не дающие сознанию и воле шевельнуться и дёрнуться в попытке освободиться. Он боролся с их приторной, очаровывающей силой, но постоянно проигрывал, и вновь ощущение смирения и покоя охватывало его. Точно в болоте, его душа медленно и мучительно утопала в этих снах, и чем больше старалась вырваться, с тем большей силой тянули её во тьму тяжёлые и липкие видения…

Листья с деревьев облетели, осыпались, укутав Амарана золотым одеялом. Грязь и пыль слой за слоем ложились на лицо, которое с каждым днём становилось всё уродливее от худобы. Тело эльфа слабело от бездействия, магические и жизненные силы покидали его, и теперь при всём желании он не сумел бы разорвать опутавших его чар, а если бы и сумел, то не нашёл сил выбраться отсюда. Пришедшие с весной травы оплели его руки и ноги, точно цепи, чтобы он никогда не покинул их лес…

Целая вечность минула в его погибающем сознании, в фальшивом мире снов, когда живое тепло коснулось его руки. И Амаран рванулся к нему – как к свету, блеснувшему в бесконечном и непроглядном мраке.

Волшебник не понимал, откуда пришло почти забытое ощущение тепла в его полумёртвое холодное существование. Он и не мог задавать себе такие вопросы, а уж тем более, искать им ответы. Но это слабое, почти неуловимое тепло придало ему сил и дало ориентир, к которому нужно было стремиться из холода и тьмы. Пришедшая извне сила самой жизни осторожно стала распутывать сети снов и колдовства, которыми был скован молодой маг.

Он начал ощущать самого себя, постепенно вспоминая, как управлять собственным телом. Единственная цель, самая важная, заслоняющая всё потребность заставила мага искать силы пошевелиться – любыми средствами нужно было удержать источник волшебного, живительного тепла. Медленно, превозмогая слабость и дрожь, маг разжал закостеневшие пальцы и обхватил ими чью-то ладонь. Видения стали меркнуть, извне их озарял и рассеивал слабый, но такой необходимый свет, к которому Амаран тянулся всей душой и всем рассудком…

Чужая рука вырвалась из его хватки, раздался испуганный вскрик. Волшебник открыл глаза и увидел рядом с собой взъерошенную девушку. Огромными усилиями он заставил ослабевшее тело подняться и сел в груде полусгнившей листвы и травы. Незнакомка тут же вскочила на ноги, попятилась и, казалось, готова была броситься бежать, но вместо этого в ужасе замерла, неотрывно глядя ему в глаза.

– Не бойся, прошу!.. – еле слышно произнёс маг. – Я… я ничего не сделаю тебе!.. Пожалуйста… мне нужна твоя помощь…

Хватаясь за дерево, Амаран попытался подняться, не думая о том, хватит ли сил – лишь бы пробудившая его девушка не успела убежать. Он готов был даже броситься за ней следом, только бы её свет и тепло не покинули его. Однако тело явно не собиралось помогать ему в этом. Колени мага подломились, неловко взмахнув руками, он уже приготовился встретить удар о землю… но девушка шагнула ему навстречу и, схватив за плечи, не позволила упасть.

– Держись, – шепнула она, и голос её, так же как и тепло руки, возродили в памяти Амарана ощущение слуха. В мёртвой тишине леса ему казалось, что он оглох. Собственные слова, только что произнесённые им, были неотличимы от голоса мыслей, всё это время шумевших в голове. Но её голос был не из мира снов, слишком реальный, почти осязаемо настоящий. Живой…

Маг и девушка стояли посреди леса, вцепившись друг в друга руками, чтобы не упасть, впиваясь глазами, чтобы сонное колдовство не сковало их снова.

Теперь, когда сознание начало проясняться, Амаран обратил внимание на свою спасительницу. Принадлежащая к бессмертному народу эльфов, она была примерно вдвое младше волшебника, скорее всего, ей ещё не исполнилось восьмидесяти вёсен1, считавшихся возрастом совершеннолетия в их народе. Красивое лицо обрамлялось копной тёмно-русых волос, растрёпанных, с прилипшими к ним кое-где пожухлыми листьями. Зелёные глаза её глядели на него с испугом и, почему-то, с состраданием. В другое время он задался бы вопросом, чем вызваны эти чувства – молодой, самоуверенный, не по годам сильный волшебник не привык видеть во взгляде, обращённом к нему, жалости, – но сейчас ему это было безразлично. Куда важнее была искрящаяся в этих глазах жизнь, энергия, которая так нужна была обессиленному и умирающему магу. Которую он искал во множестве глаз, но никогда не встречал столь ярко сияющей…

Он понял, что до неловкого долго они стоят, молча глядя друг на друга, почти в объятиях, и между тем теряют драгоценное время, всё ещё оставаясь во власти Сонной чащи.

– Нужно скорее выбираться отсюда, – сказал он, и девушка кивнула.

Уходить и в самом деле нужно было как можно быстрее, а лучше бы и вовсе бежать со всех ног, только ни у одного из эльфов не было на это сил. Амаран едва держался в вертикальном положении, да и то опираясь на незнакомку всем телом. Девушка почти тащила его на себе, и единственное, что он мог, это передвигать ногами, изо всех сил стараясь помочь ей.

– Как твоё имя? – решилась заговорить эльфийка, когда оба немного попривыкли друг к другу, а страх оказаться скованным сонным колдовством снова – отступил.

– Амаран, – представился он и не заметил, что сказал своё первое имя, вместо Имени мага. – А ты?

– Нио́льи, – назвалась девушка.

– И что же ты забыла в Сонной чаще? – усмехнулся через силу маг.

– Учитывая то, что я в ней нашла тебя, так ли это важно? – улыбнулась она.

– И всё-таки?

– Искала здесь одно растение для лекарства… Ты не подумай, я не совсем глупая, – девушка не смотрела на него, а потому не увидела, как Амаран усмехнулся её словам, – я ведь уже бывала в Чаще, раньше всегда удавалось вернуться, не заходить слишком глубоко… А ты как здесь оказался? Ты… прости, но ты ведь маг?..

– Допустим. Что с того?

– Я думала, на магов такие чары не действуют.

– Как видишь, заблуждалась.

– Тогда зачем ты решил пойти в Чащу?

– Тебе станет легче тащить меня, если узнаешь?

Ниольи поняла, что разговаривать её спутник не настроен, и не стала отвечать. Они вновь надолго замолчали.

С упрямством сумасшедшей Ниольи продиралась сквозь заросли Чащи, волоча за собой полуживого эльфа. Деревья стремились остановить их, хлестали по лицу ветвями, корнями пытались опутать ноги, но были бессильны перед ней. Падая, Ниольи вставала снова и заставляла подняться едва дышащего от усталости волшебника. И с шипением, негодуя, Чаща вынуждена была отступить. Такой воле к жизни она оказалась неспособна противостоять.

Выбившись из сил, девушка упала в луговую траву, и Амаран сразу же рухнул рядом. Чаща была ещё близко, но уже не могла дотянуться до них своим колдовством, где-то с другой стороны луга шумела река… На душе мага стало светло и спокойно, всё плохое теперь осталось позади. Единственное, что его беспокоило – это состояние измученной девушки, спасшей его жизнь.

– Ниольи!.. – позвал он, подползая к ней ближе. Трава высоким, густым ковром расстилалась под ними, и этот ковёр был уютнее самых мягких перин. – Что с тобой?.. Ниольи!

Эльфийка повернула к нему голову, сонно посмотрела на мага и произнесла:

– Я… очень устала… – слабым выдохом слова сорвались с губ, и она закрыла глаза, проваливаясь в сон.

Амаран взял её руку, проверил пульс и убедился, что с девушкой всё в порядке, а заодно приметил, что на запястье нет обручального браслета. Юноша поудобнее устроился на траве рядом с Ниольи и подумал, что выглядит это очень нехорошо. Не положено порядочным незамужним эльфийкам вот так запросто лежать рядом с другими, пусть даже тоже вполне добропорядочными эльфами. Эти размышления подтолкнули его к вопросу о том, насколько его вообще можно считать добропорядочным, и по каким критериям стоит оценивать такое качество… Волшебник заснул, так и не выяснив этого…