Она использовала против Иддина его собственное оружие, что было уж совсем неприятно признавать. Он сам привык перебивать, игнорировать, пропускать половину вопросов мимо ушей, раздражая собеседника и заставляя его ещё больше хотеть получить ответы и сказать то, что ему не дали произнести. И Эльдэхин поступала с ним так же, заставив волшебника трижды повторить предложение о прогулке к морю – и, в конце концов, так на него и не согласившись!

И, вопреки всему, Иддин не хотел прерывать разговор. Сам не зная почему, он терпел в ней то, чего не выносил в других эльфах. Эльдэхин не имела таких завораживающих, как у Иддина, глаз и столь пленяющего голоса, но он был полностью ей очарован… И она действительно была ему нужна.

*      *      *

Ниольи больше никто не смел загружать работой, да что там – на неё и посмотреть боялись неучтиво! Она негласно считалась теперь гостьей хозяина дома, хоть и по-прежнему жила в комнате для прислуги, потому что никаких распоряжений от Иддина на этот счёт не поступало, а самим принимать такие решения было рискованной затеей.

Не получив никаких поручений от Старшей и догадавшись об изменившемся отношении к ней, эльфийка сама нашла себе занятие. Стоя перед зеркалом, Ниольи выбирала, как лучше уложить волосы для прогулки с Иддином, чтобы они не слишком развевались от морского ветра и не лезли в лицо. Некоторое время размышляла она над тем, стоит ли сменить потрёпанное в пути зелёное платье на другое, которое она захватила «на особый случай», плохо представляя даже, какой именно случай это может быть. Это платье из нежно-голубого шёлка она берегла и за время путешествия ни разу не надевала.

Девушка провела рукой по мягкой, приятной ткани и тонкому узору, светлыми нитями вышитому вдоль выреза. Казалось бы, свидание с Иддином как раз то самое, ради чего и стоило брать такое платье с собой…

«Но вдруг он подумает, что я специально стараюсь выглядеть лучше, чтобы понравиться ему? – беспокоилась Ниольи. – А ведь если догадается, что это вправду так, то и выскажет сразу, и посмеётся!.. И какой же глупой я буду выглядеть в его глазах!..»

Наконец, свои терзания девушка разрешила с помощью монетки, которая, точно лучшая подруга, посоветовала отправляться на свидание совершенно неотразимой…

Спустившись на кухню и позавтракав рядом с напряжённо молчащей Старшей и хлопотавшей над готовкой её помощницей, изо всех сил старавшейся не замечать её присутствия, Ниольи собиралась поскорее уйти, но в коридоре за дверью Старшая догнала её и остановила.

– Что ты сделала с хозяином? – прошептала она с плохо скрываемым испугом. – Он расспрашивал о тебе всё утро: кто ты, откуда, что о себе рассказывала? Несколько раз просил, чтобы я заглянула в твою комнату – проверить, не проснулась ли. А глаза-то его так и вспыхивали, и вспыхивали! Если б я не знала его, то подумала б, что он в тебя влюбился!..

– Надеюсь, что ты подумала бы правильно, – улыбнулась Ниольи. Старшая окинула её взглядом и удивлённо подняла брови, догадавшись о чём-то.

– Да ты и сама… – она оборвала себя, боясь сказать что-то такое, что хозяин может счесть оскорбительным по отношению к Эльдэхин.

Ещё мгновение она обдумывала, как образумить глупую и наивную девушку, в воображении Старшей едва ли не обрекающую себя добровольно на гибель, но поняла, что любые слова будут бесполезны. Покачав головой, она вздохнула и вернулась на кухню. Ниольи почему-то не сомневаясь, что скоро её косточки будут отмыты до блеска всем домом Иддина, жители которого с подачи Старшей бросятся высказывать свои предположения и домыслы об их с Иддином отношениях.

Однако её это нисколько не волновало. Эльфийка направилась в комнату мага, чтобы сообщить, что «позволяет» прогуляться с ней по берегу моря. Дверь отворилась перед ней ещё до того, как девушка успела постучать, словно бы Иддин хотел показать, что ждал её, и нисколько не сомневался, что она придёт. Ниольи почудилась в этом насмешка над её предсказуемостью:

«Настолько хорошо я знаю тебя, что предвижу до мига каждый твой будущий шаг!»

Уже не столь уверенно, как собиралась, она посмотрела на Иддина. По его губам, слабо сдерживаемая, расползалась самодовольная улыбка. Едва окинув девушку взглядом, он понял, зачем она здесь, и ощутил ни с чем не сравнимое удовольствие от победы.

На самом деле, Иддин не был столь убеждён, что Эльдэхин придёт к нему, и уж тем более не мог точно сказать, в какую минуту это случится. Но он действительно ждал её. Из всего, что маг успел узнать о ней, прочесть во взгляде, приметить в поступках и словах, он предполагал, что она должна появиться этим утром. Если это произойдёт, значит, и всё остальное, что Иддин понял и разглядел в Эльдэхин – тоже верно.

Она стояла перед ним, и торжество правоты собственных выводов, в которых до этого момента ещё существовали сомнения, переполняло его. А что же насчёт двери, открытой так вовремя, то он всего лишь почувствовал приближавшуюся к нему энергию Эльдэхин и немедленно сообразил представить всё так, точно высчитал её появление до секунды…

– Идём, – Иддин подал девушке руку, и этот жест был столь свободным и естественным, как будто это происходило уже множество раз. Ниольи медленно и с опаской протянула к нему ладонь и осторожно взялась за запястье. Маг снова улыбнулся ей, на этот раз тепло и ободряюще.

Так, держась за руки, они вышли за ворота, и Старшая не успела рта открыть, как дом загудел обсуждениями своего странного и мрачного, но, кажется, влюблённого хозяина.

Из Кемьена пришлось выбираться с боем: снова толкаясь и протискиваясь, уворачиваясь и распихивая прохожих локтями. Однако с Иддином было гораздо проще – он шёл чуть впереди, ловко маневрируя между людьми, чародеями и эльфами, прокладывая Ниольи путь и вместе с тем заслоняя её от вечно спешащих жителей портового города. Наконец, с площадей и главных улиц, маг свернул в неприметную подворотню и повёл девушку узкими проулками. Вся жизнь – торговля, ремесло, государственная служба, разнообразные услуги – всё это кипело там, в центре. А здесь лишь изредка можно было встретить запоздавшего на работу эльфа или прогуливавших уроки детей.

– Ты уже ходил этой дорогой? – спросила Ниольи, когда тревожащая её мысль – мысль о том, что без Иддина она не найдёт обратный путь – стала невыносимой.

– Само собой, – отозвался маг. – Я знаю все лазейки в этом городе, было время в детстве его изучить.

– Родители отпускали тебя? – удивилась девушка. – Кажется, твоя семья достаточно состоятельная, наверняка у тебя была куча нянек и учителей, уроки танцев и игры на скрипке…

Иддин на её слова усмехнулся, взгляд его повеселел и заискрился задором.

– И ты можешь представить меня в приличествующих сыну благородного семейства одеждах на уроке танцев?

– Нет, – призналась Ниольи, сразу же ощутив, что предыдущие слова и предположения были глупыми.

– Значит, у тебя плохая фантазия! – волшебник засмеялся. – Я, правда, и сам с большим трудом могу это вообразить, но когда-то, в далёком прошлом, такую картину можно было наблюдать воочию. Хорошо, что отец не нанял художника, чтобы запечатлеть меня в то время!

– И как же случилось, что мальчик из благородной семьи стал исследовать тёмные закоулки Кемьена?

Ниольи помнила, что Иддин рассказывал в Фиене – о смерти отца и об отстранённости от его жизни матери, и догадывалась, что эти события и были ответом на её вопрос. Но ей хотелось подтвердить свои мысли и убедиться, что она правильно связала всё у себя в голове. Однако Иддин больше не собирался допускать той откровенности, которую позволил себе когда-то, и не стал углубляться в прошлое.

– Быть одинаковым скучно, – объяснил он. – Скучно играть по правилам, если они не меняются по ходу игры, заставляя меняться и тебя. И самому мне тоже скучно быть «правильным», то есть, таким, что всего тебя можно описать сводом правил, будто ты уравнение какое-то или закон природы – знаешь, как подброшенный апельсин всегда упадёт вниз. Не важно, внутренний ли это выбор, или подчинение чему-то извне, что сильнее его – я не хочу быть таким апельсином. Так что размеренной и расписанной по часам жизни долго я выдержать не смог.