– Листья присохли, будет больно, если я начну их так отрывать от ран, – пояснила она. – Пусть немного размокнут… А ты ещё не ложился?

– На что я тебе сдался? – лениво спросил Иддин и зевнул. – Ложился, не ложился, умер… Какая разница?

– А тебе какая разница, что я не высплюсь и утром буду плохо себя чувствовать? – хитро улыбнулась девушка. – Знаю, ты просил Старшую не будить меня. Она мне всё рассказала.

– Я вырву ей язык, – с ледяным гневом произнёс Иддин, стараясь скрыть за ним смущение.

– Только попробуй, – Ниольи крепко сжала запястье волшебника. Его губы растянулись в зловещей улыбке, когда он опустил взгляд на тонкие пальчики, обвившиеся вокруг его руки. Такие слабые и хрупкие, и будто всерьёз пытающиеся его удержать…

– Кажется, ты начала забывать, но я напомню, Эльдэхин, – он погладил её руку тыльной стороной ладони. – Ты в моём доме, ты говоришь с Великим магом…

– Но не собираюсь дрожать от страха по этому поводу, – закончила она, спокойно и прямо глядя ему в глаза. – Ведь… я нужна тебе, не так ли?

Ей показалось, что Великий маг пришёл в ярость и смутился от её слов, причём одновременно. Однако он мгновенно взял себя в руки и наклонился к Ниольи через стол, словно собирался сообщить страшный секрет. Она тоже склонилась к нему, лицо эльфа, взволнованное и напряжённое, было так близко, что она чувствовала его дыхание. Иддин долго молчал, точно не решался сказать столь грандиозную и важную вещь, и девушка была заинтригована как никогда прежде. Наконец, он таинственным шёпотом спросил:

– Скажи… мне даже зелья нельзя принимать?..

Ниольи ожидала чего-то такого великого или ужасного, от чего бы пол под их ногами содрогнулся, и Иддин всем своим видом показывал, что так и будет, а вместо этого спросил про какую-то ерунду!.. Ещё никогда в жизни она так не разочаровывалась. Слишком резко отодвинувшись от него, эльфийка взглянула на самодовольную улыбку, расцветшую на губах мага, посмотрела в насмешливые драконьи глаза, и её охватило негодование.

– Нет, нельзя, – ответила она равнодушно и холодно, чтобы не дать противному колдуну насладиться вызванными его игрой эмоциями, и убрала руку с его запястья.

– Очень жаль. А может быть, у тебя найдётся какой-нибудь совершенно не волшебный отвар, который не навредит моему исцелению?

– Смотря что ты хочешь получить от него.

– Что я хочу получить… – Иддин задумчиво улыбнулся. – Ещё недавно я хотел поскорее заснуть, но вот теперь мне, напротив, необходимо как можно дольше оставаться на ногах, мне… нужно сделать кое-что. С твоего позволения.

– Моего? – удивилась Ниольи.

– Да-да, без него никак не получится.

– И что же ты собираешься сделать?

– Я собираюсь прогуляться с тобой к морю. Ты видела море у себя в Фиене?

– Нет… Только с чего ты решил, что я из Фиены? Я этого никогда не говорила.

– Прости, – волшебник встряхнул головой и потёр лоб, точно пытаясь что-то вспомнить. – Почему-то я был уверен, что ты приехала из этого города.

– Даже Великие маги ошибаются, – улыбнулась Ниольи, и не стала продолжать эту тему, оставив недосказанность и позволив Иддину думать, что его предположение неверно.

Если бы он задал ей вопрос о точном названии места, где она жила до приезда в Кемьен, она не знала бы, что ответить, и оказалась на распутье. Девушка видела, что в душе и сознании мага остались смутные воспоминания о ней, и, сказав правду, подтолкнула бы его к мысли, что пути их могли пересечься именно в Фиене, после Сонной чащи. Тогда был шанс, что он свяжет себя те события и кажущуюся странно знакомой эльфийку из этого города, и восстановит в памяти всё произошедшее в истинном виде. Но с другой стороны, на том Иддин мог и успокоиться, решив, что просто видел её в Фиене и почему-то запечатлел её лицо, на этом выводе и остановив всякие попытки припомнить что-то ещё.

А солгав ему и назвав любой другой город Мидриэса, Ниольи точно дала бы понять, что никогда прежде они не встречались, лишив мага возможности думать в нужном направлении и искать её в своём прошлом. Ниольи хотела, чтобы Иддин сам вернул себе утраченные воспоминания о ней и о данном два года назад обещании. Иначе какой смысл был в том, что она нашла его, если он её позабыл, и теперь она ничего для него не значит?

Но Иддин не спросил её об этом. Ниольи опустила взгляд на его руки, и, заметив, что старые листья размокли и отходят от кожи, принялась обрабатывать раны, проделывая с ними всё то же, что и вчера. Волшебник внимательно следил за её движениями, глубоко задумавшись.

– Тот, кого ты ищешь… – медленно проговорил он, решившись озвучить свои размышления. – Расскажи об этом эльфе.

Ниольи к тому моменту промыла следы от вырезанных шрамов на одной ладони, положила туда свежие компрессы из трав, и теперь аккуратно перебинтовывала его руку.

– Зачем это тебе? – спросила она без всякой заинтересованности.

– Ты помогаешь мне, и я хочу отплатить. У меня есть несколько старых знакомых, которые давно живут в Кемьене и в курсе всего происходящего в городе. Они могут знать твоего эльфа или поспрашивать о нём у других. А я могу поискать его магией, если у тебя есть какая-нибудь его вещь или что угодно, связанное с ним.

– Мне греет сердце твоё предложение помочь, Иддин… и я обязательно им воспользуюсь, если у меня ничего не выйдет. Но… мне важно, чтобы я справилась с этим сама.

– Дело чести? – ухмыльнулся маг, но его насмешка была беззлобной.

– Можно и так назвать, – согласилась Ниольи. – Давай другую руку.

Иддин секунду соображал, что значат её последние слова, и не сразу исполнил просьбу девушки. От усталости и бессонной ночи голова соображала медленно и неохотно.

– Твои поиски могут затянуться, – заметил он, пододвигая к ней необработанную ладонь. – Сколько времени ты собираешься провести здесь?

– Если ты беспокоишься, что я уеду прежде, чем завершу твоё лечение, то это напрасно, – Ниольи уходила от ответа, и Иддина это раздражало, хоть он ничем и не выдал своих чувств.

– Нет, меня волнует совсем другое.

Он ожидал её вопроса, логично следовавшего из неоконченного разговора, но так и не дождался. Ниольи сосредоточенно занималась промыванием его ран, не обращая внимания ни на что больше. Она не собиралась делать то, что он хотел – то ли потому, что была достаточно умной, чтобы видеть попытки мага воздействовать на неё, то ли потому, что была абсолютно глупой, и эти попытки разбивались о непроходимую глухую стену тупоумия.

Чувствуя, что переступает через себя, чтобы добиться необходимого, Иддин повторил заданный ранее вопрос, на который Ниольи не ответила:

– Так как же насчёт совместной прогулки к морю? Ты мне разрешаешь? – волшебник проникновенно взглянул на девушку, но она этого не заметила, так как упорно не отрывала глаз от его ладони. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, чувствуя, что, несмотря на кипящее внутри недовольство, вот-вот способен провалиться в сон.

– Эльдэхин, – позвал он настойчиво, с трудом разлепив веки, и лишь тогда она посмотрела на него. – Ты пойдёшь со мной?

– Тебе нужно отдохнуть.

– Когда я спрашиваю тебя о чём-то, я хочу получить ответ именно на тот вопрос, что я задал, – строго произнёс Иддин.

– А мне казалось, в половине случаев ты знаешь ответ лучше меня, – девушка хитро улыбнулась.

– Да, и так бывает. Но это не тот случай, мне…

– Давай обсудим это завтра утром? – предложила Ниольи, прежде чем он успел продолжить. – Ты устал. И я тоже… – она закончила перевязку и поднялась, собираясь уйти, но Иддину очень не хотелось отпускать её.

– Эльдэхин! – эльфийка остановилась и с ожиданием взглянула на мага. Тому уже нечего было сказать, но он всеми силами хотел подольше удержать её рядом с собой. – Спасибо, – произнёс он через силу и добавил: – Светлых снов тебе.

– И тебе, Иддин, – с улыбкой ответила она и скрылась за дверью.

Всё это уже не просто раздражало Иддина, это приводило его в бешенство. Затеянная игра была не по правилам мага. Эльдэхин отвечала лишь на те вопросы, которые ей нравились, не обращая внимания на остальные или уходя от ответа, обрывала на половине фразы или просто не слушала его, когда он собирался что-то объяснить. Она точно насмехалась над ним, не поддаваясь на попытки мага влиять на неё, вызывать в ней нужные чувства и реакции.