По легенде, в тот день весь берег реки заволокло туманом, а новая крепостная стена треснула в нескольких местах, не выдержав давления магической силы. Так горевала Каррин. Обе статуи – Покровительницы и ее Посланницы – пришлось менять, потому что кто-то разбил их ночью на мелкие кусочки. Говорили, что разрушенной оказалась целая башня храма. А еще Каррин расколола толстый лед на реке одним ударом меча.

В летописях сохранилась история о Покровительнице, которую видели по ночам в стенах храма священники, следившие за свечами. А наутро у ног статуи Эрны находили свежие красные розы. Однажды Каррин оставила надпись на божественном языке на одной из колонн: «Моя дорогая сестра, без тебя в Арконе слишком холодно». Чтобы перевести ее, понадобилось несколько лет. До сих пор слова, начертанные рукой Покровительницы на твердом камне так легко и красиво, словно это был не мрамор, а мягкая глина, украшали единственную колонну, никогда не подвергавшуюся реставрации.

Постепенно просторный зал размером с небольшую площадь заполняли сотни арконцев. Здесь были богатые и бедные, молодые и старые, одетые в дорогие меха и поношенные пальто. Мужчины, ведущие под руку закутанных в тонкие шерстяные шали знатных барышень, женщины, несущие на руках детей, старики с палочками и юноши в простой броне.

Кто-то готовился защищать город, кто-то боялся или был слишком слаб и пришел просить Каррин и четырех богов о спасении. Шепот, вздохи и всхлипы раздавались со всех сторон. Тихие разговоры людей, обсуждавших ситуацию в городе, причитания матерей, чьи сыновья уже находились на крепостной стене, лепет напуганных детей, спокойные голоса служителей храма, направляющих людское море и повторяющих одни и те же слова поддержки – все смешалось в один гул.

Бледные лица, поджатые губы, мокрые ресницы, мерцающие отчаянием и не умирающей надеждой глаза. Руки с покрасневшими от холода костяшками, ухоженные пальчики, с которых только при входе в храм соскользнули отороченные мехом перчатки. Грубые шершавые ладони кузнецов и плотников, покрытые мозолями и мелкими шрамами руки солдат. Сердца всех людей бились с тревогой, но в них была уверенность в том, что единственная Покровительница не бросит свой город и его жителей на произвол судьбы.

В храм набилось столько людей, что яблоку негде было упасть. Постепенно разговоры замолкли, пока не воцарилась дрожащая от вздохов и сдавленного плача тишина. Звук шагов настоятеля гулко отдавался от каменных стен. Пожилой мужчина в длинных алых одеждах встал на украшенной мозаикой лестнице и распростер над толпой руки. Его голос звучал, как удары голокола на сторожевой башне:

– Арконцы! Уже почти две тысячи лет стоит этот храм. Нерушимые крепостные стены защищают нас, а Каррин, наша великая и любимая Покровительница заботится о нас. В этом зале не гаснут свечи, а в сердцах арконцев не гаснет надежда. Мужество и отвага не покидают нас даже в самые тяжелые времена. Так попросим же Каррин защитить нас и в этот раз! Вознесем наши мольбы к небесам, где она парит на своих белоснежных крыльях. Помолимся за наших воинов, помолимся за наши семьи, за наш дом!

У входа, в противоположной стороне зала, стояла пятиметровая статуя Эрны, а там, где был настоятель – такая же статуя Каррин, отлитая из золота. Опустившись перед ней на колени и сцепив руки перед собой в молитвенном жесте, старик закрыл глаза и запел древнюю песню, сложенную еще во время Великой войны. Его слова тут же подхватил хор других священников, и все люди стали одновременно вставать на колени. И богачи, и простые горожане, торговцы и солдаты, коснувшись холодного пола, в один голос запели:

Кто в Арконе был рожден,

Ни за что не бросит дом.

Орды демонов побьем

И до завтра доживем.

В кузне зажигают печь,

Чтоб ковать победы меч.

На рассвете будет сечь.

Лишь бы близких уберечь.

Посмотри, как горит!

Ночью весь Аркон не спит.

Кто умрет, кто победит –

Пусть судьба теперь решит.

Были и те, кто не пел, а шептал про себя молитвы Каррин и четырем богам или отрешенно смотрел перед собой, мыслями все еще находясь на крепостной стене.

Тягучие слова песни, похожие на звуки громадного органа, разносились по храму, пролетали по коридорам и залам, поднимались вдоль колонн и витражных окон до самой крыши. Люди держали друг друга за руки и с надеждой смотрели на безмолвную статую, взгляд которой был направлен поверх их голов на расписанное яркими красками стекло.

На город постепенно опускались сумерки, а в кузнях и мастерских горел свет. Здесь тоже звучала песня. Молоты отбивали ритм, раскаленный металл шипел, погружаясь в воду, а огонь потрескивал, исполняя грозный боевой танец.

Найт шел по улице, держась за край одежды Хана. Холодный ветер дул изо всех сил, но жар от печей сводил все его старания на нет. Сердце города, ремесленный квартал, грохотало, и этот шум вибрацией отзывался в груди.

– Думаю, в темноте никто не увидит твои глаза, – сказал Хан.

– Уверен, что я могу снять повязку?

– Всем сейчас не до того. Снимай.

Стянув ткань, Найт обнаружил, что уже стемнело. Блики от огня и магических камней, тени и силуэты людей, блеск металла – все превратилось в калейдоскоп, от которого зарябило в глазах. Они с Ханом шли по широкой улице, где размещались армейские кузницы и кожевенные мастерские. Рядом готовили еду, ели за натянутым от ветра полотном и пили крепкое вино, почти не чувствуя вкуса. Кто-то делал древки и оперение для стрел, кто-то выпрямлял вмятины на доспехах, а кто-то просто глядел на огонь, беззвучно шевеля обветренными губами. Кто знает, что видели эти люди в пламени, что слышали в звоне железа...

Найт проводил взглядом очередную тележку с металлом, который удалось собрать. Следом везли целый ящик красного камня, на который все оборачивались, в изумлении выпучив глаза.

– О боги! Куда столько арконитов?

– Его Светлость отдал приказ сделать из них наконечники для стрел.

– Наконечники?! Да он, должно быть, обезумел!

Но несмотря ни на что ювелиры старательно выпиливали и обтачивали наконечники из застывшей навеки крови Покровителей. Люди, наблюдавшие за этим беспределом, еще немного повозмущались, повздыхали и разошлись. На самом деле большинству из них раньше даже не доводилось держать драгоценный арконит в руках, и они не могли понять, какое богатство превращалось в оружие разового использования. Ювелиры в душе обливались слезами, но не смели перечить приказу. Кому как не им лучше всех были известны чудесные свойства арконита.

У одного из котлов за холщовым пологом обнаружился Вариан, уплетающий из глубокой миски большую порцию наваристого супа с мясом и запивающий его каким-то компотом. От паренька теперь исходила энергия кулона, который ему отдал Нае, а отросшие кудряшки были убраны кожаной лентой. Без доспехов Вари выглядел как обычный юноша, вернувшийся домой после насыщенного дня. Только кинжалы, висевшие на поясе, портили мирный образ.

С набитым ртом Анкретт поприветствовал друзей:

– Пфыхэх! Фы ук хуфа?

– Глядите, кто проснулся, – усмехнулся Хан и ткнул его пальцем в лоб. – Сначала прожуй.

Вариан проглотил всю еду разом и запил компотом.

– Как прошло?

Хан цыкнул, но не стал ругать его:

– Все в порядке. Сейчас идем за броней к Соколам.

– О, вы уже познакомились с их командиром? Такой крутой мужик! А еще...

– Что выяснили? – перебил Элияр.

– Противный, – буркнул Вариан. – Маги почувствовали какую-то странную энергию.

Это не обсуждали на собрании. Найт нахмурился, сразу начав перебирать в уме возможные варианты.

– Высшие демоны? – предположил Хан.

– Не-а. – Огонек нарисовал ложкой в супе круг. – Мы обошли то место. Это что-то вроде массива.